Лазурные берега - Сара Ларк

Один из старших рабочих на плантации, который перед этим инструктировал новичков, казалось, услышал эти слова и искоса взглянул на Джефа. Джеф смело посмотрел на него. Может быть, этот человек хотел донести на него, хотя Джеф и не знал, что запретного было в его высказывании. Но пусть даже Ублийе изобьет его плетью, рот он ему не заткнет!

Затем, однако, ничего больше не случилось, и остаток дня прошел без особых происшествий. Для Джефа и остальных мужчин он в конце концов превратился в своего рода страшный сон: плечи болели, руки были тяжелыми, а саженцам, казалось, не было конца. При этом посадка сахарного тростника была далеко не самой тяжелой работой. Пьерро объяснил, что гораздо тяжелей будет позже рубить твердые стебли высотой в несколько метров. Солнце палило. Джефу казалось, что он еще никогда не попадал в такую жару. При этом он вырос на острове Большой Кайман и раньше тоже выполнял тяжелую работу. Пьерро согласился с ним, когда Джеф сказал ему об этом.

— Здесь влажно. Поля находятся в лощине, как и поселок. Каждую ночь идет дождь, земля никогда не высыхает, поэтому жару переносить еще тяжелее…

Джеф понял, что тот имел в виду. Воздух был насыщен влагой, и казалось, что люди вдыхают воду и даже пот не высыхает на их коже. Для растений, наверное, это было хорошо, но людей убивало. Джеф подумал о двух рабах, которые умерли от лихорадки. Ему следовало сбежать отсюда, прежде чем он станет слишком слабым для побега.

Все же в первый вечер никто из новых рабов, конечно, и не думал о побеге. Джеф мечтал только о еде и покое. Теперь хотя бы была тень. Ублийе построил рабов для возвращения в поселение только на закате. Прежде чем отправиться в дорогу, он быстро проверил работу каждого из них и определил четырех счастливцев, которым в этот вечер не придется строить хижину. Джеф, Пьерро и Авель, как и ожидалось, в их число не попали.

— А как вообще строят хижины? — отрешенно спросил Джеф, когда он рядом с Пьерро тащился в поселение для рабов.

Его друг посмотрел на него, наморщив лоб.

— Откуда ты попал сюда? — с удивлением спросил он. — Каждый знает, как строить хижину!

Джеф этого не знал, однако мужчины для строительства хижин должны были образовать группы по четыре человека, и, таким образом, он присоединился к Пьерро. Авель также семенил следом за ними, от чего Пьерро явно был не в восторге.

— Я не хочу, чтобы этот малыш был со мной. От него одни неприятности! — заявил он.

Джеф пожал плечами.

— Кто-то же должен о нем позаботиться, — ответил он. — Если никто не будет за ним присматривать, то мец забьет его до смерти, прежде чем Авель поймет, что он должен делать.

Пьерро вздохнул, однако вынужден был признать, что в лице Авеля они обеспечили себе самого лучшего работника из восьми оставшихся. Авель поспешно забил деревянные колышки — остальным осталось только убедиться, что он поставил их под прямым углом. В конце концов Джеф измерил хижину и следил за тем, чтобы пол был ровным и каменная кладка была уложена равномерно. Хижины рабов на Карибских островах строили не полностью из камня, кладка была только до уровня бедра. Над ней устанавливались деревянные конструкции, а пространство между деревянными столбами, которые удерживали крышу, заполнялось глиной. Глина обычно быстро высыхала на солнце, но в этой части острова из-за очень высокой влажности воздуха этот процесс, конечно, будет длиться дольше.

Джефу было неспокойно, и он подумывал о другом строительном материале, пока они делали каменную кладку. Построить хижину за одну ночь было невозможно, даже несмотря на то, что четвертый человек в их команде работал быстро и умело. Давид был на поле самым медлительным. На его спине было почти столько же шрамов от плети, как и на спине Пьерро — однако у Давида в прошлом не было побегов. И он почти в совершенстве говорил по-французски.

— Это бессмысленно, — объяснил он, когда Джеф спросил его о вероятности побега. — Отсюда невозможно убежать. Но здесь я спокоен. Я делаю не больше, чем нужно. И я люблю девочек. Конечно, тут я скоро найду себе девочку.

Джеф улыбнулся. Он вынужден был признать, что Давид был очень красивым парнем. Его кожа была немного светлее, чем у большинства рабов. У него были приятные карие глаза, круглые, как пуговки, и четко очерченный чувственный рот. Кроме того, он оказался одаренным музыкантом. Давид развлекал мужчин при постройке дома, распевая приятным голосом то хоралы, то застольные песни, — и ему удавалось сделать так, что хоралы звучали, как застольные песни, а застольные песни так же торжественно, как хоралы. Какую бы деревяшку ему ни совали в руку, он всегда находил, по чему побарабанить.

Пьерро и Джеф сначала смотрели на него с неудовольствием, потому что опасались, что строительство дома из-за этого будет идти медленнее, но на самом деле все получилось наоборот. Давид задал оживленный ритм, и всем стало легче работать. Уже в первый вечер перед их хижиной появились девушки. Стыдливо хихикая, они сначала заговорили с Давидом, а затем и с другими мужчинами и очень скоро предложили свою помощь. Рабыни из кухни притащили фрукты, которые, конечно, были украдены со стола надзирателей. Три девушки вызвались нарезать пальмовые ветви для крыши хижины, а две опустились на корточки рядом со строительной площадкой и стали плести спальные циновки для мужчин. На строительной площадке других четырех рабов не было ничего подобного, однако там ведь не было Давида, который очаровывал девушек.

На следующий вечер он хвастался перед тремя девушками новыми шрамами, которые появились у него во второй рабочий день. Все новички работали медленнее, чем накануне — в конце концов, они ведь полночи строили хижины, однако Давид действительно свел свою работу к минимуму. Девушки восхищались его пассивным сопротивлением.

— Как будто он является воплощением старого Макандаля, — заметил Пьерро, качая головой.

Давиду прекрасно удавалось изображать из себя борца за свободу.

— Ты мне все же до сих пор не рассказал, кто такой этот Макандаль! — настаивал Джеф, и на этот раз наконец получил ответ.

— Позже, в хижине, — шепнул ему Пьерро, а когда они потом устало упали на свои циновки, поведал Джефу о том, что знал об этом бунтовщике.

Джеф слушал с восторгом. В первый раз после своего пленения он больше не чувствовал себя покинутым, одиноким и лишенным надежды.

В конце концов он уснул. Хижина все еще была без крыши, но уже со стенами. Джеф решил, что должен найти этого Макандаля и примкнуть к нему. Только так он сможет отомстить за все, что белые сделали с ним и его народом!

Глава 6

Виктор был шокирован вспышкой гнева Деирдре, и ему понадобилось несколько дней, чтобы справиться с потрясением. Прежде всего он не мог объяснить себе, что послужило причиной ее негодования. Его молодая жена вышла из себя. Она набросилась на него и стала бить кулаками в грудь, прежде чем упасть и зарыдать. Бонни, заикаясь, бормотала объяснения — и Деирдре в конце концов так же несвязно извинилась. Разумеется, Виктор не нарочно оставил Цезаря на рынке рабов, и, если бы она была в здравом уме, она бы его в этом никогда не упрекнула. Однако Деирдре не была в здравом уме. Виктор уже давно боялся этого, а теперь больше не мог закрывать на это глаза. Независимо от причины, Деирдре, казалось, была в шаге от того, чтобы впасть в меланхолию, и Виктор не знал, что он должен предпринять.