Если о нас узнают - Софи Гонзалес

Миссис Брекстон – миниатюрная женщина, ниже Джона ростом, с ореолом темно-каштановых вьющихся волос и улыбкой, которая обычно лучезарна, но сегодня в ней чувствуется усталость и напряжение. Вчера вечером Джон написал нам и сказал, что к тому времени, как мы приземлились в Лос-Анджелесе, она уже собрала их вещи, чтобы остаться здесь на некоторое время. Сомневаюсь, что кому-то из них удалось выспаться этой ночью.

Она подталкивает к нам коробку с пиццей.

– Голодные?

Мама моргает, как будто ей предложили что-то на редкость отвратительное.

– Ох. Пицца. Может быть, позже.

Теперь ее улыбка более убедительная.

– Большое спасибо за приглашение, Шантель, – говорит она. – Собрать всех вместе, чтобы выработать стратегию до того, как нас смогут застать врасплох, было замечательной идеей.

– Поможете мне перенести коробки? – спрашивает Джон у нас с Заком.

Мы начинаем переносить пиццу с кухонного островка на журнальный столик и тумбочки. Обеденный стол рассчитан только на четырех человек, поэтому мы расположились в гостиной на диванах и креслах.

– Как хорошо, что ты нас всех втиснула, – говорит мама миссис Брекстон. – Если бы я подумала об этом заранее, то предложила бы наш дом. Там больше места для гостей и аэропорт поблизости.

Зак поднимает голову. Он сжимает коробку с пиццей так крепко, что она сминается. Однако парень молчит. Джон же просто закатывает глаза.

– Это не проблема, – отвечает миссис Брекстон. – Просто хотела сделать это как можно быстрее. Я в такой ярости, что… Я решила, что нам необходимы вино, пицца и план действий.

– Ну, – говорит мама, присаживаясь за кухонную стойку. – Я думаю, мы все в ярости. Chorus Management не имеет права так поступать.

Она повторяет свои жесткие слова, сказанные вчера вечером. В гневе она, кажется, забыла, что муж миссис Брекстон – наш менеджер.

– Наши мальчики самые трудолюбивые ребята, которых я когда-либо видела. Они талантливые, замечательные дети. Их каминг-аут не имеет ни малейшего отношения к руководству.

Именно это она сказала мне вчера вечером, после того как я собрался с мыслями. Затем она положила руки мне на плечи: «Ты мой сын. Если они против тебя, то это значит, что они и против меня тоже».

Эти слова должны были поддержать меня, но я чувствовал себя растерянным и немного опустошенным. Посыл мамы был ясен: только мне позволено ограничивать тебя и причинять боль. И как бы я ни был благодарен за помощь родителей и за то, что ситуация не усугубилась, это не было похоже на настоящую поддержку.

Когда мама отпустила мои плечи, мне вспомнилась ночь после несчастного случая с Энджелом, когда меня затянуло в толпу. Меня чуть не затоптали, но все же спасли. Поразительно, что это ощущение было до ужаса знакомым. Оно было похоже на мамину версию любви.

Звенит лифт, двери открываются, и появляются миссис и мистер Фэн, а также Энджел. Внезапно уровень шума в квартире повышается почти в четыре раза. В разгар суеты, когда все переходят в гостиную, чтобы начать обсуждение, миссис Фэн сталкивается лицом к лицу с Джоном и замирает на месте, уставившись на него.

Джон качает головой и, кажется, понимает, что женщина хочет что-то сказать.

– Здравствуйте, – говорит он, в его тоне звучат вопросительные нотки.

– Привет, – тепло отвечает она.

Миссис Фэн колеблется, затем подается вперед, протягивая руки, и обнимает Джона. Пока она сжимает парня, его глаза широко распахнуты от растерянности.

– Ричи сказал нам, что это ты помог ему. Мы бы не узнали. Могло произойти самое худшее. Спасибо.

Миссис Брекстон наблюдает за ними с дрожащими губами. Когда мама Энджела отпускает Джона, сидящая в кресле миссис Брекстон протягивает к нему руки, и он садится на подлокотник. Женщина обнимает парня за талию.

Энджел сразу вгрызается в пиццу, и мы с Заком следуем его примеру.

– Я умираю с голоду, – заявляет он, запихивая кусок в рот, пока листает новости в телефоне. – Эй, мы в тренде.

– Ричи, – предупреждает мистер Фэн, – может, сначала дожуешь?

Энджел игнорирует его.

– «Энджон», «Зубен»… «Спасти Saturday» теперь стали хештегами. Chorus тоже в тренде! Учтите, они, вероятно, наслаждаются этой рекламной поддержкой…

– Кто такие Энджон и Зубен? – спрашивает Лора.

Зак становится ярко-красным.

– Это названия наших пар.

– А что это за названия кораблей[30]?

– Разве корабли обычно не называют женскими именами? – спрашивает мистер Фэн.

– Нет, папа, это был бы буквальный корабль, – говорит Энджел. – Мне кажется, если бы ты задумался об этом больше чем на секунду, логика подсказала бы тебе, что в «Твиттере» не принято коллективно обсуждать настоящий корабль.

– Ричи, не разговаривай так со своим отцом, – укоряет миссис Фэн. – И поменьше нахальства, пожалуйста. Мы, взрослые люди, не говорим на вашем дурацком сленге, понимаешь?

– Это сокращение от слова «отношения[31]», я полагаю, – ласково произносит миссис Брекстон. – Джонатан, не хочешь ли ты рассказать мне больше об Энджоне?

– На самом деле в мире нет ничего, что я хотел бы меньше всего на свете, чем поговорить с тобой об Энджоне, мама, – отвечает Джон. – Все, что тебе нужно знать об Энджоне, это то, что его не существует.

– Он существует в сердцах людей, – говорит Энджел, положив руку на грудь. – Так что ты можешь утверждать…

– Его не существует! – практически кричит Джон.

– Мы верим тебе, Джон, – говорит мистер Фэн. – Хотя, будь уверен, если бы ты оказался нашим зятем, мы были бы очень рады.

Энджел поднимает руку, чтобы дать мужчине пять. Его отец никак не реагирует.

– Итак, – говорит миссис Брекстон. – Есть хорошие новости в интернете, Энджел?

Улыбка Энджела исчезает, и он становится серьезным, прокручивая ленту с хештегами.

– Думаю… да. Выглядит многообещающе. О черт, хештег «Конец всему» сейчас тоже в тренде.

– Я всегда знала, что во фразе «черный пиар – тоже пиар» есть доля истины, – говорит мама.

Я смотрю на Зака, который едва может скрыть, как кривятся его губы на ее позицию «не появляться в прессе в невыгодном свете», которой она придерживалась последние… хм, восемнадцать лет.

Лора тоже наблюдает за Заком. Она подает голос, чтобы сменить тему.