Цель неизвестна. Победителей судят потомки - Марик Лернер

— Вот, право слово, не до ваших генеральских свар. Сколько я говорил о важности сбора сведений о вероятном противнике в мирное время, ведении карт дислокации войск, планировании военных кампаний, а воз и ныне там. Сам станешь разбираться и со старыми ретроградами, и с молодыми умниками. А я посмотрю со стороны.

— А если я предложу нечто взамен поддержки, чтобы на деле твою присказку вечную «по годности, а не знатности» в жизнь претворить и продвигать дельных офицеров?

— Допустим, не мое высказывание, а Петра Первого, но я внимательно слушаю.

— При министерстве обороны создам Офицерскую академию с целью повышения знаний. Конкурсный экзамен из полного курса кадетского училища, благодаря тебе дети уже не смотрят тупым взором при приеме в Шляхетский корпус.

Это, похоже, неприкрытая лесть. Когда ему понадобилось, сразу поклон обозначил.

— Некоторые офицеры имеют дипломы высших учебных заведений, военных и гражданских, но в гарнизонах вся наука быстро испаряется в пьянках и рутине. Создам возможность продвижения для наиболее умных. Скажем, не ниже капитана по званию и со строевым цензом в пять лет. И не важно происхождение, — сделав широкий жест, заявил он.

А вот это точно не зря повторяет. Тоже мне хитрец выискался.

— Благодаря подобному порядку академия получает контингент слушателей с такой серьезной подготовкой, которой отнюдь не имеют студенты наших университетов. Как минимум не станут в дальнейшем писать с ошибками и будут уметь выражать мысли.

— И как ты это представляешь? Предметы для изучения, например.

— Курс обучения два года. Тактика, стратегия, военная администрация, история, статистика. Картография со съемкой и черчением. Русский язык, сведения по артиллерийской и инженерной части, политическая история, международное право и иностранные языки.

— Штабных собираешься готовить? От них потребуются не только обширные и разнообразные знания, но также серьезная предварительная практика в «вождении войск».

— По окончании первого курса выпускника прикомандировывать на год к образцовым частям для ознакомления со службой, — охотно подхватил Давыдов. — После второго курса окончательный выпуск в войска. Окончившие по первому разряду со следующим чином, по второму — с тем же, а по третьему — возвращаются в свои прежние части.

— Это ведь хуже смерти! Засмеют!

— Конкуренция, как любит говорить великий Ломоносов, — без тени улыбки сказал он серьезно, — полезна. Жесткий отбор лучших. Запись в служебном формуляре об окончании академии дает право на первоочередное повышение при прочих равных условиях.

— Лучше бы окончившим первый курс всем давать повышение в звании. Особенно артиллеристам и из инженерных войск.

— Всегда открыт для критических замечаний.

Врет как сивый мерин. Вечно обижался, когда я указывал ему на иной вариант. Он в собственных глазах профессионал и лучше знает.

— Надо закрыть выпускникам всякие боковые пути. Тот, кто хочет управлять почтой и телеграфом или ошиваться в губернаторской канцелярии, пусть снимет военный мундир.

А ведь это создастся своя отдельная корпорация. Нечто вроде второй гвардии.

— Сколько человек для начала?

— Не больше двадцати.

— Тогда двух-трех с лучшими результатами по практике и экзаменам на два чина повысить. Или взять в министерство и постоянно гонять на полевые поездки и маневры, на которых требовать педантичного выполнения всех тех работ, кои производились бы в соответствующих штабах при военной обстановке. Справятся — пойдут выше. Нет — перевод в войска.

— Справедливо. За карьерный рост надо платить.

— Ох, господин фельдмаршал, не хуже меня знаешь древнюю истину: от начальника в бою главным образом требуется здравый смысл, инициативность и твердый характер. В мирное время эти качества не ценятся. Важнее красиво смотреться на плацу.

— Извини, господин канцлер, я генерал-губернатор Кавказа…

— Бывший!

— …и там армия не занимается глупостями. Потому будем изучать в академии не токмо опыт последних войн, еще и тамошней. И преподавателей сам отберу, чтобы не заставляли заучивать разные глупости про древнюю тактику Чингисхана или дату взятия Рима вандалами. Для общего развития офицера, может, и полезно, но пусть лучше на ящике с песком обозначит правильные позиции и направление маневра под Яссами. Важно не одни виктории кричать, еще и критически ошибки разбирать. Причины и последствия.

— Будем надеяться, деньги не уйдут как вода в песок и с тем же результатом.

— Значит, договорились! — обрадованно воскликнул Афанасий Романович.

Шалишь, брат, хотелось мне ответить. Мысль основать Офицерскую академию хорошая и готов способствовать. А вот в разборки в министерстве встревать не собираюсь. На то ты мне и нужен, сыграть роль молниеотвода.

Но наш разговор прервали. Ко мне изволила пожаловать сама Екатерина. Мы с Афанасием Романовичем вскочили, склоняясь в поклоне.

— Рада видеть вас, граф Давыдов-Крымский, — сказала императрица крайне приветливым тоном, протягивая руку для поцелуя. — Уже обсудили срочные дела?

По этикету она первая начинала разговор с теми, кто ее интересовал. Обращаться самому к высокой особе было невежливо. Афанасий Романович что-то проблеял о скорби по покойному супругу и готовности служить. Обычно он так не терялся. Видимо, не мне одному почудился подтекст в фразе. Милостиво отпущенный, пятился спиной до самой двери. Она была открыта совсем недолго, но гул голосов собравшихся ворвался в покои моментально. Там сейчас, наверное, ждет весь высший свет. Те, кому по рангу разрешалось присутствовать при выходе и на предстоящей аудиенции в тронном зале, не могли пропустить такой момент. Со смертного одра поднимутся, но прибудут.

— Ночь была длинная, — сказала Екатерина задумчиво. — Сидела и размышляла о своем месте, о России и о вас, Михаил Васильевич. — И вдруг спросила резко: — Вы ведь давно планировали устроить зачистку в Швеции?

— Не стану скрывать, размышлял о такой возможности. Однако же не нарушая законов, гарантированных Анной Карловной, нельзя было привлечь к ответственности за разговоры. Сейчас обстоятельства иные.

— И вы можете поклясться, что не знали об их намерениях убить Дмитрия?

А вот это уже опасно. Надо отвечать сразу и со всей возможной искренностью. Это не Давыдов, ее не пошлешь и разговор на другое не переведешь.

— Чем угодно, — со всей искренностью заявил я.

И слова мои чистая правда. Убивать не собирались. Взять под арест, такие предложения звучали. Впрочем, имей я прежнюю власть, они бы и этого совершить не успели. Уж что-что, а конспирацию соблюдать так называемые тайные общества еще не научились. Готовы взять в соратники любого болтуна, рассуждающего о недовольстве русской властью. А эти любые, осознав, к чему неминуемо движется, моментально бегут доносить.