Цель неизвестна. Победителей судят потомки - Марик Лернер

— Один сын показывает флаг в Копенгагене, второй в Кронштадте, третий в Екатеринбурге на Оаху.

— Губернатор Гавайских островов ваш сын?

Еще не хватает, чтобы принялся расспрашивать про его жену. Будто не мог найти себе нормальную. На тамошней девке женился. Будто непонятно, какая она принцесса. Княгиня Кауаи, тьфу! Там у половины моряков подружки и дети. Полинезейки бывают красивые, но жениться и мать не спросить! С дядьки, Юрия, пример взял. Всю жизнь тот провел в Азии, несколько языков выучил и добился подписания Амурского договора с присоединением тамошних земель к России. Но женился на бурятке, и дети у него откровенно узкоглазые.

— Да уж не девочка давно, — усмехнулась она.

А жизнь прожила хорошую. Пусть с первым мужем и вышло неудачно, а со вторым супругом жили тихо, покойно и без особой страсти, но дети удачные. И искренне ее любят, а не ждут будущего наследства. Вообще-то она немало оставит после себя, хотя и заработала не особо переводами и написанием книг. Муж всю жизнь трудился в министерстве. Семья у него крайне разветвленная и род древний до невозможности, но именно его ветвь захудалая.

Ничего, ее приданое позволяло жить достаточно удобно, а также дивиденды английского Карроновского завода, угольные шахты на Миусе и пай в семейном Южном сталелитейном, где отливались и растачивались цилиндры для паровых машин и многое другое, ставшее возможным благодаря Александру. Немалые доходы приносили его механизмы и сейчас употреблялись повсеместно. До истечения патента установили пять сотен машин на несколько тысяч лошадиных сил и платили за каждую сотни рублей. И сейчас продукция пользуется по-прежнему огромным спросом повсеместно и даже за границей.

Можно будет при желании с ее доли при выходе на абшид каждому из сыновей по яхте подарить. Пусть балуются в удовольствие. Вот она книги писала, и кроме биографий целую кучу криминальных историй, раскрытых помещицей Киреевой благодаря смекалке и сообразительности. Не для денег писала, для развлечения. А сейчас называют основоположницей нового жанра. Все же Ломоносовы мы, не кто-то там!

— Есть еще один вопрос, — помявшись, сказал Соколов.

— Всего один? — восхитилась женщина.

— Может, хоть вы, Софья Юрьевна, объясните символику трех лиц?

— Увы, — слабо улыбнулась она, — ко мне много раз обращались с подобными просьбами, однако единственное, что могу сказать, это повторить всем известное. В завещании прямо написано: можете делать с моим телом после смерти что угодно, хоронить в любом месте, но две вещи я требую в обязательном порядке — памятник по нарисованному личной мной эскизу, и верная подруга, мать моих детей Степанида Шадрина должна быть похоронена рядом. При условии что сама возражать не станет. А то мало ли куда мой труп засунут, а ей, может, захочется с родственниками рядом лежать.

— Так и написал?

— Не только в докладной он был очень прям и не стеснялся выражать эмоции. Так и остался мужиком, не делающим различия между людьми по происхождению. Титулы в грош не ставил. С подчиненными же независимо от звания и должности был Михаил Васильевич обходителен, почтителен и ласков. А с равными по положению не стеснялся в выражениях при ошибках, независимо от звания и должности, И в поведении, и в общении он не был таким, как все остальные. С ним было интересно, — непроизвольно вырвалось у нее.

Дед оставил после себя много загадок, подумала Софья Юрьевна после ухода генерала. Например, упоминание о Персии попалось по соседству с оригиналом песни о Стеньке Разине, лежавшим между каких-то древних хозяйственных бумаг. Ходили слухи, что это его произведение, но песня давно перешла в разряд народной, а сам дед никогда не подтверждал авторство.

Видимо, по ассоциации он и написал: «Оккупация Персии чересчур накладна. Протекторат удобнее. Выйти к теплому морю и заполучить нефтяные поля! Индия рядом — возможность шантажа и конфронтация с Великобританией».

Загадки, загадки. Откуда ему знать про нефть в Персии? Не парочка месторождений, а много. Уже не спросишь. Не предположение, сквозит абсолютная уверенность.

Однако есть еще кое-что, вызывающее недоумение, про что стоило бы написать, но о чем она так и не решилась упомянуть в биографии деда. Он ушел к Всевышнему легко, перед смертью погладил по руке Стешу, сидевшую рядом, и отчетливо произнес: «Скоро помру и наконец точно узнаю, в чем был смысл всей этой истории и кто со мной ее сотворил».

Софья Юрьевна много бы дала, чтобы выяснить, о чем или о ком дед говорил в последний час и почему ответ ждет на том свете.