О чем молчит соловей. Филологические новеллы о русской культуре от Петра Великого до кобылы Буденного - Илья Юрьевич Виницкий
Шрифт:
Интервал:
Замечательно, что цитаты из этой солдатской песни или ее творческие переработки очень часто встречаются в литературных произведениях на тему Первой мировой и особенно Гражданской войны, особенно в связи с корниловским «ледяным походом». В этих произведениях их чаще всего исполняют – как знак времени – профессиональные солдатские запевалы. Не ставя перед собой задачи подробного рассмотрения отдельных случаев, приведем их, так сказать, списком.
У писателя Романа Гуля (бывшего прапорщика Добровольческой армии) в главе «На Кубани» из книги «Ледяной поход (с генералом Корниловым)» (1921) можно прочесть:
Мимо проходит юнкерский батальон. Молодой, стройный юнкер речитативом – говорком лихо запевает:
Во селе Ивановке случилась беда,
Молодая девчонычка сына родила.
И со смехом, гулко подхватывают все экспромт юнкера:
Трай-рай-ра-ай-раааай,
Молодая девчонычка сына родила…
На Кубани повеяло традицией старой Руси. Во всех станицах встречают радушно, присоединяются вооруженные казаки35.
Участник Белого движения сменовеховец Юрий Потехин в романе «Люди заката» (1925) также цитирует эту «развратную» песню:
Нина Евгеньевна смеется мелким, тихоньким, захлебывающимся смешком. Утром в сонной головке ее еще сменялись, мешаясь, весёлые ритмы давчиноньки, утопившей сына, и того томного, похотливого, что щекочущими мурашками сбегало по позвоночнику к пальцам ног, когда разбудил грохочущий за перегородкой дешевого номера в Галате голос мужа36.
Бывший красноармеец поэт Эдуард Багрицкий снабжает свою лирическую «Песню об Устине» (1925–1926; в рукописи «Казачья мать») эпиграфом из этой «солдатской песни»: «Как во нашей деревеньке / Случилась беда, / Молодая казаченька / Сына родила»37. Как можно увидеть, стихотворение Багрицкого представляет собой удачную стилизацию украинской песни (оно написано так называемым коломыйковым стихом, сближающим его с «Катериной» Тараса Шевченко38). Приведем этот текст полностью:
Ой, в малиннике малина
Листья уронила;
Ой, в Галичине Устина
Сына породила.
Родила его украдкой,
Спрятала в бурьяне,
Там, где свищет посметюха,
На степном кургане.
Там, где свищет посметюха,
За пустым овином,
Горько плакала Устина
Над казацким сыном.
Горько плакала, рыдала,
Полотном повила,
Обняла, поцеловала,
В реке утопила:
«Уплывай, девичье горе,
За ночь, в непогоду,
На черешневые зори,
На ясную воду.
Затяну я полотенцем
Молодые груди,
Чтобы силы материнской
Не видали люди».
По Дунаю дует ветер,
В дудку задувает,
Белый лебедь в очерете
Плещет на Дунае.
Ой Дунай, река большая,
Вода голубая.
А сыночек посередке
Плывет по Дунаю.
Голосит над ним чеграва,
Крылом задевая,
Вкруг него пером играет
Плотвиная стая.
По Дунаю дует ветер,
Дубы погоняет,
Рыжий крыжень в очерете
Крячет на Дунае.
А Устина под обрывом
И поет и стонет.
В очерет ее сыночка
Свежий ветер гонит.
«Уплывай, плыви, сыночек,
Задержись у млина,
Выйди мельник на плотину
Поглядеть на сына».
Брел по берегу охотник,
Очерет ломая,
Видит – лебедь или крыжень
Плывет по Дунаю.
Ой, не лебедь и не крыжень
Плывет к очерету,
То гуляет сын Устины
По белому свету.
Лупят билом языкатым
В луженую глотку:
«Собирайтеся, девчата,
К явору на сходку».
А под явором зеленым,
На скамье дубовой
Мертвый хлопец некрещеный
Под холстиной новой.
Бродит звон степной путиной
Налево, направо,
И на звон пошла Устина
Под зеленый явор.
С непокрытой головою
Побрела Устина
Через жито молодое —
Поглядеть на сына.
«Девушкой узнала горе,
Девушкою сгину,
Я пойду простоволосой,
Хустки не накину.
Я пойду простоволосой
Под зеленый явор.
Стань, любовь моя, налево,
Смерть моя – направо».
По дорогам, по откосам
Бой перепелиный…
И пришла простоволосо?!
К явору Устина.
Над холстиной наклонилась,
Отвела рукою;
Сквозь рубаху просочилось
Молоко густое.
Над своей детиной малой
Сукой мать завыла,
Полотенце разорвала,
Груди обнажила.
«Тресни, полотно тугое,
Разрывайся в клочья,
Падай, молоко густое,
На мертвые очи.
Молоком набухли груди,
Груди, не томите…
Я убила, добры люди,
Берите, вяжите».
Гей, шуми, зеленый явор —
Любовное древо…
Гей, Дунай-река – направо,
А сынок – налево.
Гей, шуми, дремучий явор,
Листвой говорливой…
Повели ее направо,
Сбросили с обрыва.
По Дунаю дует ветер,
Дубы погоняет,
Рыжий крыжень в очерете
Крячет на Дунае.
Гей, Дунай, река большая.
Вода голубая,
А Устина посередке
Плывет по Дунаю.
Голосит над ней чеграва,
Крылом задевая,
Вкруг нее пером играет
Плотвиная стая.39
Детский писатель Лев Кассиль поместил в 1928 году в журнале «Новый ЛЕФ» следующий фрагмент из «Кондуита», связанный с воспоминаниями главного героя о жившем у них в доме революционном солдате-дезертире:
– В гостиной замечательно пахнет яловочными сапогами. Мы очень сдружились с солдатом, и он дает нам поочереди заклеивать языком его собачью ножку. <…> Развеселившись, солдат садится за пианино. Он тычет пальцем в одну клавишу и, подмигивая Аннушке, поет:
А как в городе Покровске случилась беда —
Молодая гимназистка сына родила.
Тут Аннушка как-то сразу спохватывается, что уже поздно и надо нам спать. – Вольно! – говорит солдат, и мы идем спать.
На полу детской намечены лунные «классы». Мы лежим и говорим про революцию40.
Понятно, кстати, почему Аннушка прервала недетскую песню солдата.
В свою очередь, писатель Борис Лазаревский, бывший в 1919 году офицером Главного Морского штаба УНР, а затем сотрудником ОСВАГа, вспоминает эту песню в романе «Грех Парижа» (Рига, 1928):
Начиналось она словами: Как во нашей, во деревне // Сослучилась нова новина.
Тенора и особенно запевало забирались в такие верхи, о каких не снилось никаким композиторам <…> Настасия молодая Сына родила…
И далее:
После команды «песенники вперед», как всегда, начал
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!