Курт Сеит и Шура - Нермин Безмен Нермин

– Это в общий котел? Он приносит только то, что хорошо идет с его ракы.

Она говорила это достаточно громко, чтобы дочь услышала. Сеиту не нравились застолья, где единственной речью были молитвы в начале и в конце молчаливого ужина. Он предпочитал долгий ужин, за которым люди смакуют еду и напитки, ведут разнообразные беседы, украшая их поэзией и песнями. Он часто вспоминал званые ужины у Моисеевых. А в этом доме никто не мог его поддержать.

В спальне он разделся и залез под одеяло совершенно голым. Мюрвет, как он заметил, раздевалась за занавеской, пытаясь снять платье и одновременно натягивая ночную рубашку. Смешной способ переодеваться, подумал он, потянулся и со смехом спросил:

– Что это ты делаешь? Выглядит, как будто ты борешься с одеждой. Выходи оттуда. Тебе помочь?

Мюрвет почти закричала:

– Нет, Сеит, все в порядке, я одета.

В одно мгновение она натянула рубашку. Она повесила платье и пошла к постели. Сеит почувствовал, как она напряжена. Гладя ее волосы, он повернул ее лицо к себе и спросил:

– Что такое, Мюрвет, что случилось?

– Ничего, совсем ничего. Давай спать.

Он повернулся, чтобы поцеловать ее. Его взгляд случайно упал на ее декольте, и он увидел на ней старое белье:

– Зачем ты носишь все это, Мюрвет? Мне это не нравится, я не хочу, чтобы ты это носила. Почему ты не носишь то, что я купил тебе?

Мюрвет заплакала:

– Я не надену это.

Сеит пошутил:

– Оно что, делает тебе больно?

– Я не буду это носить.

– Но почему?

– Потому что такое носят дешевые дурные женщины, а я не дурная женщина.

– А, так вот в чем дело. Значит, шелковое белье носят дурные женщины… кто сказал тебе это?

– Мать сказала мне.

Сеит подставил под голову локоть:

– Откуда твоей матери знать, что носят дешевые шлюхи?

Мюрвет знала, что ей не сравниться умом с мужем, но повторила то, что услышала от матери:

– Женщины на Бейоглу носят такое, вот что она сказала.

Сеит все еще смеялся:

– Так, значит, в Бейоглу живут дешевые шлюхи? Твоя мать вообще там бывала?

– Мы туда не ходим.

– Почему?

– Потому что мусульмане не живут там.

Сеит покачал головой с большой серьезностью, как будто узнал от нее важный факт.

– О! Теперь я понимаю, шелковое белье носят дешевые шлюхи, немусульманки.

– Да, правильно.

Сеит обнял ее за талию и притянул к себе, поцеловал ее волосы и сказал серьезным тоном:

– Видишь ли, Мурка, моя маленькая женушка, все, что ты сказала, неверно. Для начала Бейоглу, на мой вкус, самый красивый район Стамбула. Конечно, где-то лучше, где-то хуже, но везде есть мусульмане и немусульмане. Никого силой не обращают в христианство. По улицам Бейоглу гуляют паши, герцоги, герцогини, графини, графы, принцы и принцессы. Не думаешь же ты, что все эти люди плохие, а их жены проститутки?

Слушая о жизни за пределами ее собственной, Мюрвет перестала плакать. В объятиях своего мужа она забыла о дневных проблемах.

– Все, что я купил тебе, это вещи, которые носят шикарные, элегантные и богатые дамы. Ношение их не сделает тебя шлюхой, но это сделает тебя тоже шикарной и элегантной дамой. Я хочу, чтобы моя жена была такой. Отныне я не хочу видеть на тебе хлопок, ясно? Договорились?

Мюрвет кивнула. Она очень любила своего мужа.

На следующий вечер Мюрвет накрыла стол закусками и ра кы, надела шелковое белье под платье и ждала возвращения мужа. Чтобы избежать гнева матери, она будет стирать и сушить свое белье тайком. Она приветствовала Сеита и, впустив, закрыла дверь. В этот момент они услышали шум снаружи и снова открыли дверь. За дверью стоял старик с собакой, толкая маленькую Фатийе, которую он держал за ухо, и кричал:

– У этого отродья есть родители?

Сеит выступил вперед, забрав ее у старика:

– Я ее зять. За что ты мучаешь ее?

– Если бы мне хватило сил, я бы ей ноги переломал. Она забралась на мое фиговое дерево и сломала все ветки. Покарай ее Аллах. Накажите ее, как она заслуживает. Если я еще раз увижу ее в своем саду, я ее выпорю хлыстом.

– Аллах! – тихо воскликнула Мюрвет. С того времени как Сеит поселился у них, не было еще ни одного тихого вечера. Каждый день что-то случалось. В этот вечер Хаккы и Мелиха снова начали ссориться, испортив ужин, который закончился в молчании. Ребенок Мелихи кричал всю ночь, не дав никому сомкнуть глаз. Всю ночь Мюрвет чувствовала, как ее муж ворочается в постели. Он встал рано утром невыспавшимся. Молча оделся и ушел, хлопнув дверью. Мюрвет осталась с покрасневшими глазами следить за первыми лучами солнца.

Сеит не вернулся ни этой ночью, ни следующей. В доме все орали друг на друга. Хаккы ругал Эмине за то, что выдала свою дочь за такого человека, Эмине в ответ ругала Хаккы и его жену за весь этот шум. В конце концов они объединились в нападках на Сеита. Он был чужак, который не подходил их кругу, со своими странными обычаями и привычками. Мюрвет легла в постель в слезах. Слухи поползли по соседям с первого же дня. На второй день после обеда все соседки собрались в их доме, спрашивая, почему жениха здесь нет, как себя чувствует невеста. Эмине старалась контролировать ситуацию, не рассказывая лишнего, но не очень преуспела, судя по тому, что услышала еще до того, как женщины разошлись.

– Она заслужила это, отдав руку своей дочери московиту. Он неверный, дорогая, я уверена в этом.

Эмине отвернулась от Мюрвет и не разговаривала с ней, ругая ее про себя за этот скандал.

Сеит появился на третий день после ужина, когда домашние уже разошлись по постелям. Мюрвет встретила его. Как только он вошел в дверь, она заплакала:

– Ты, должно быть, жалеешь, что женился, Сеит.

– Почему?

– Ты уходишь из дома на целые дни. Здесь нет таких обычаев. Все соседи судачат о нас. Вообще ты знаешь, как я беспокоилась?

Сеит обнял ее. Его голос был тих.

– Видишь, Мурка, я с самого начала сказал твоей матери, что этот дом далек от того, к чему я привык. У меня свое дело, и мне не надо ездить к определенному часу на работу. Но ездить в такую даль каждый день для меня тяжело, почти невозможно. Или ты переедешь ко мне в Бейоглу, или мы должны смириться.

Он выпустил ее и сел на софу перед окном. Мюрвет не знала, что сказать.

– Брат Хаккы никогда не примет мой переезд в Бейоглу.

– Я понимаю ваши обычаи, но, пожалуйста, попытайся понять мои. Мне не дают нормально поужинать с выпивкой, разговорами и шутками. Даже в худшие наши дни, застолье – повод для веселья. В грустные дни мы поем, может быть, грустные песни, но мы поем. Я прихожу домой к ссоре Хаккы и Мелихи. Их маленький ребенок орет всю ночь. Мне нравятся твои сестры, но я сыт по горло их болтовней обо мне. В этом доме нет ни минуты тишины. Если я хочу привести пару друзей, то куда? Ты меня понимаешь?