Амнистия - Андрей Троицкий

– Выходи из машины, – крикнул Тарасов.

Тарасов, держа карабин за заднюю часть ложи, палец на спусковом крючке, накинул ремень на правое плечо. Прежде чем выбраться наружу, Субботин открыл багажник. Хотел, чтобы Тарасов видел, там никого нет. Крышка распахнулась, сверху видна запаска и поцарапанная канистра. Субботин вылез из машины, держась рукой за раскрытую дверцу, встал, поднял голову.

– Чемодан на капот, – скомандовал сверху Тарасов. – И еще. Возьми ключи и брось их подальше.

– Только не стреляй в машину, – попросил Субботин.

Субботин нагнулся, снова залез в салон, вытащил чемодан. Он показал Тарасову связку ключей, размахнулся и забросил их куда-то за сарай. Захлопнув дверцу ногой, обошел машину, поставил чемодан на капот.

– Открывай, – крикнул Тарасов.

Склонясь над чемоданам, Субботин стал беспорядочно тыкать пальцами в замки, дергать наверх крышку. Чемодан почему-то не открывался.

– Чего копаешься?

Субботин виновато развел руками.

– Замки барахлят. Сейчас, сейчас…

Он снова начал возню с чемоданом. Тарасов заскрипел зубами. От этой вонючки чего хочешь жди, любого фокуса. Жадная сволочь. Для двух миллионов долларов выбрал грошовый обшарпанный чемодан со сломанными замками. Субботин, озираясь по сторонам, судорожно дергал за крышку чемодана, которая все никак не хотела подниматься. Сверху было видно, как трясутся его руки.

– Тридцать секунд – и я стреляю, – крикнул Тарасов.

– Все в порядке.

Субботин, наконец, поднял крышку, повернул открытый чемодан к Тарасову и отступил на шаг. Тарасов вытащил из кармана наручники, кинул их вниз. Наручники упали у самых ног Субботина.

– Надень браслет на правую руку и пристегни себя к рулю.

Субботин поднял с земли наручники, сел на водительское место, пристегнул себя к рулю. В эту секунду он понял, что обманут всеми. Старика сыщика нет и в помине. А Тарасов, он не оставит своего врага живым. Помимо воли на глаза навернулись слезы, Субботин вдруг неожиданно для самого себя заплакал.

Тарасов сбежал на первый этаж, встал на пороге барака, осмотрелся по сторонам. Все тихо. Субботин с бледным, как молодая луна лицом, сидит в машине и не шевелится. Понимает, тварь, что жизнь повисла на волоске. И волосок этот вот-вот…

Странный шум долетел до Тарасова. Похоже, будто кто-то автоматный затвор передернул. Тарасов прислушался. Не может этого быть. Наверное, ветка треснула в лесу или обвалилась что-то на крыше. Карабин оттягивал плечо, левая рука оставалась свободной.

Тарасов подошел к машине, заглянул в чемодан. Вытащил снизу толстую пачку, пошевелил купюры одним пальцем. Порядок, деньги настоящие. Он закрыл крышку чемодана, щелкнули замки. Подошел к открытой дверце, держа в одной руке карабин в другой чемодан с деньгами.

Субботин сидел не шелохнувшись. Только глаза от страха расширились, и мокрые от слез веки моргают слишком часто. Тарасов скинул с плеча ремень, поднял ствол карабина на уровень груди Субботина. Ветер стих. Кажется, и дождь перестал капать. Субботин закрыл глаза. Он ждал смерти.

– Пу, пу, пу, – выдохнул Тарасов и расхохотался.

Субботин вздрогнул.

Все, нужно уходить. Тарасов, выбрав ориентиром высокую березу на опушке леса за забором, зашагал в её сторону. Рядом с этим деревом стоят «Жигули». Он повернул за угол административного здания…

* * *

И тут грохнул первый выстрел.

Пуля с тонким писком прошла над головой. Тарасов, как подкошенный, упал на землю. Через пару секунд пулям стало тесно в воздухе. Стреляли и справа и слева. Пули врезались в железобетонную стену, разлеталась в стороны цементная пыль.

– Это не я, – заорал из машины Субботин. – Не я привел ментов.

«Откуда ты знаешь, тварь, что это менты?» – хотел крикнуть Тарасов, но не стал зря расходовать силы. Он забросил карабин за спину, накинул ремень на плечо. Вжавшись в мокрую глину, пополз обратно к зданию. За собой он тащил чемодан. На дороге попались две неглубокие лужи, Тарасов перепачкался в грязи по самые уши.

Стрелять стали реже. И не автоматными очередями, а одиночными выстрелами. Где-то рядом послышались мужские голоса. Субботин, пристегнутый наручниками к рулю, барахтался на переднем сидении.

Тарасов дополз до крыльца здания, с силой развернул плечо, кинул чемодан в дверной проем. Стало тихо. Ни голосов, ни выстрелов. Тарасов вскочил с земли, бросился в дверь. Он схватил чемодан, лежавший возле порога. Вслед полетели пули. Они изрешетили старую дверь. Она не удержалась на петлях, упала.

Сгибаясь в пояснице, Тарасов взбежал по ступенькам наверх. Положил чемодан на пол. Он подполз к чердачному окну, выглянул наружу. Пять человек в камуфляжной форме один за другим, побежали от ближнего оврага за сарай. Точно, менты. Их прикид.

Тарасов подтянул к себе карабин и успел выстрелить в последнего бегущего человека. Тот упал в высокую траву. Тарасов ещё четырежды выстрелил в то место, где свалился мент. Затем прижал голову к полу. Автоматная очередь раскрошила переплет окна и раму.

– Выходи, – крикнули со двора.

– Плевал я на вас, – отозвался Тарасов.

Он высунул ствол карабина и выстрелил в никуда, не целясь. Горячие гильзы полетели в пыльный угол. Стрельба снова стихла. В тишине металлический голос, доносившийся из милицейского мегафона, казался голосом дьявола из преисподней.

– Дом окружен. Вы блокированы. Сопротивление бесполезно. Предлагаем сдаться и выйти с поднятыми руками.

Тарасов отполз вправо от окна. С этой новой позиции был виден мент, сидящий на корточках за торцевой стенкой сарая. Тарасов сменил обойму в карабине. Он взял человека на мушку и нажал на спуск. Пуля вошла в незащищенную бронежилетом шею. Человек боком повалился на землю.

– Вот вам, уроды, ублюдки тупые, – заорал Тарасов.

Снова автоматный треск, сверху на голову Тарасова сыплется деревянная труха, летит сухой голубиный помет. Фу, сколько голубиного дерьма. Он прикрыл голову руками.

Тарасов снова высунул ствол наружу и, не целясь, выпустил по сараю девять пуль. Кто-то вскрикнул, послышалась внятная матерщина, и снова все стихло. Голос из репродуктора пролаял:

– Внимание. Предлагаем добровольно сдаться. Иначе вы будете уничтожены.

«Сейчас, сдамся, – проворчал себе под нос Тарасов. – Уже из портянки флаг сделал. И парламентеров высылаю». Он поменял обойму, отполз на прежнее место. Надо кончать эту музыку. Не подыхать же здесь в обнимку с этими деньгами, с этими чертовыми миллионами. Сейчас менты пустят «черемуху», ворвутся сюда и искрошат все вокруг из автоматов. Спасения нет.

– Я сдаюсь, – крикнул Тарасов. – Не стреляйте. Сдаюсь.

– Выходи с поднятыми руками, – ответили в мегафон.