Огненный крест - Диана Гэблдон

но ясно. Вместе с Мюллерами и добровольцами из Риджа выехало человек сорок — и я с ними.

Фергус помог созвать людей: у него были знакомые во всех соседних поселениях. Кое-кто из рекрутов даже умел сражаться: воевали в Шотландии, Франции или Индии. Большинство, однако, о войне имели лишь смутное представление, и Джейми каждый вечер их муштровал, хоть и не по канонам воинской службы.

— У нас нет времени готовить людей как следует, — сказал он Роджеру. — На это уйдут недели. Главное — чтобы они не дрогнули под огнем и не сбежали.

Роджер молча кивнул, хотя на лице у него мелькнуло сомнение. Он ведь и сам не знал, как поведет себя на поле боя.

Джейми криво усмехнулся: тоже ведь когда-то был неопытным бойцом и потому понимал опасения зятя. Кашлянув, он принялся ворошить палкой угли, чтобы достать обмазанных глиной перепелов.

— Бежать от опасности — это естественно. Задача муштры — научить солдат слышать голос офицера даже за грохотом пушек и подчиняться ему.

— Ага. Все равно что тренировать лошадь не бояться шума, — язвительно вставил Роджер.

— Да, — совершенно серьезно согласился Джейми. — Разница лишь в том, что лошадь надо убедить, что командует всадник, а офицеру достаточно орать во всю глотку.

Роджер рассмеялся, а Джейми с той же кривой усмешкой продолжил:

— Когда я служил во Франции, то маршировал взад-вперед, пока начисто не стер пару сапог, — и только потом мне дали ружье. К вечеру так уставал, что можно было над ухом из пушки стрелять, я бы и глазом не повел.

Он махнул рукой в сторону дальних гор.

— Не очень-то похоже на поле боя, правда? Не знаю, где будет сражение — если оно будет, — но лучше бы самим выбрать место. Мы научим людей драться так, как это делают горцы: по первому же слову командира идти врассыпную и бить противника из укрытия. Как на охоте — это ведь умеет каждый.

Он кивком указал на новобранцев, которые за день успели настрелять дичи. Перепелов, например, принесли братья Линдси. Роджер выкатил из огня почерневший глиняный шар, старательно пряча глаза. Нет, охотиться умеет не каждый. Роджер тренировался все свободное время, но до сих пор не попал даже в опоссума. Джейми тайком признался мне, что Роджеру проще забить зверя прикладом, чем подстрелить.

Я выразительно нахмурилась, однако Джейми ответил невинным взглядом: «Не маленький, переживет». Я драматично закатила глаза.

— Сейчас у нас не охота. — Я села рядом с Джейми и вручила ему горячую лепешку.

— Ты о чем, саксоночка?

Он разломил лепешку и, полуприкрыв от восторга глаза, вдохнул ароматный пар.

— Во-первых, ты не знаешь наверняка, что сражение вообще будет. Во-вторых, перед вами не обученная армия, а кучка неопытных регуляторов. Ну и в-третьих, вы же их не убить хотите, а просто напугать, чтобы они отступили или сдались. А в четвертых… — Я улыбнулась Роджеру. — На охоте главное — подстрелить кого-нибудь. А на войне — вернуться живым.

Джейми подавился лепешкой. Я услужливо похлопала его по спине. Он откашлялся, сглотнул крошки и встал, взмахнув пледом.

— Знаешь, саксоночка, не во всем ты права. Да, это не охота. Потому что на охоте дичь не жаждет тебя прикончить. Понимаешь ли… — Он повернулся к Роджеру. — Война — это в первую очередь убийство. Будешь относиться к ней несерьезно — и, уверяю, до вечера не доживешь.

Он бросил остатки лепешки в костер и широким шагом ушел.

* * *

Какое-то время я сидела неподвижно, пока жар лепешки не просочился сквозь платок и не обжег пальцы. С приглушенным вскриком я бросила ее на бревно.

— Все хорошо? — спросил Роджер, не оборачиваясь, — он глядел вслед Джейми.

— Да.

Я прижала зудящие кончики пальцев к приятно холодной темной коре. Раз обмен любезностями уже нарушил молчание, я решила продолжить разговор.

— У Джейми, конечно, большой опыт. Но, боюсь, сейчас он перестарался.

— Разве? — Роджера будто ничуть не смутила последняя реплика моего мужа.

— Да! Чем бы ни закончилась стычка с регуляторами, все мы знаем, что войны пока не будет. Скорее всего, просто поговорим и разойдемся!

— Ах да… — Роджер глядел в темноту, задумчиво поджимая губы. — Думаю, он не поэтому вспылил.

Я приподняла брови.

— Когда мы были на охоте, он спросил, знаю ли я, что нас ждет. Я рассказал. Бри говорила, ее он тоже расспрашивал.

— Что нас ждет… В смысле, революция?

Роджер кивнул, кроша лепешку длинными музыкальными пальцами.

— Я рассказал все, что помнил. О политике, о сражениях. Не обо всех, конечно, — о самых главных. В общем, о той многолетней кровавой бойне, которая скоро начнется.

Он помолчал немного и продолжил:

— Кажется, мой рассказ… его напугал. Поэтому сейчас он вроде как мне отомстил. Наверное, справедливо.

Фыркнув, я встала и отряхнула юбки от крошек и золы.

— Чтобы ты напугал Джейми Фрейзера баснями про войну… Мальчик мой, не дождешься!

Он рассмеялся, нисколько не обиженный.

— Может, и не напугал… — Роджер вдруг посерьезнел; правда, в глубине глаз все равно плескалась насмешка. — Зато ему удалось перепугать меня до чертиков.

Я посмотрела в сторону лошадей. Луна еще не взошла, и я видела лишь смутное нагромождение теней; изредка в свете костров мелькали блестящие глаза. Джейми тоже был где-то там: лошади переступали с ноги на ногу и тихо фыркали, как всегда, если рядом оказывался кто-то знакомый.

— Он не просто солдат, — шепотом сказала я, хотя Джейми не мог меня услышать. — Он офицер.

Снова усевшись на бревно, я взяла кукурузную лепешку. Она совсем остыла. Я развернула платок, но есть не стала.

— Знаешь, я была медсестрой. В полевом госпитале во Франции.

Роджер с интересом кивнул. Огонь бросал на его лицо тени, очерчивая тяжелые брови, худые скулы и на удивление мягкие губы.

— Солдаты, которых я выхаживала, были очень напуганы. И те, кто помнил бои, и те, кто нет… Но офицеры — они по ночам совсем не спали.

Я рассеянно водила пальцем по шершавой лепешке, жирной от свиного сала.

— Я видела, что было с Джейми в Престоне, после того как один из его людей умер у него на руках. Он плакал. И тот день помнит до сих пор. А вот Каллоден — забыл, потому что это слишком тяжело.

Глядя на комок жареного теста, я выковыривала ногтем подгоревшие кусочки.

— Да, ты его напугал. Потому что он не хочет оплакивать тебя. И я не хочу, — тихо добавила я. — Ты там поосторожнее, хорошо? Пусть не сейчас, потом, когда настанет время.

Долгое молчание.

— Хорошо, — чуть слышно обронил Роджер, встал и ушел.

Спускалась ночь, и лагерные костры горели все ярче. Мужчины держались небольшими группами, поближе к