Огненный крест - Диана Гэблдон

— Так что скажете, Макдью? Орел или решка? — упорствовал Эван.

Вытерев губы рукавом. Джейми улыбнулся. Заросший, как и остальные, он выглядел настоящим викингом: борода и волосы отливали золотом, медью и серебром.

— Без разницы, парни, мне-то будет тепло, как бы я ни лег.

Он выразительно качнул головой в мою сторону, и все дружно загоготали, сыпля грубоватыми замечаниями на гэльском.

Кое-кто из новобранцев прошелся по мне оценивающим взглядом, но, наткнувшись на высоченного свирепого Джейми за моей спиной, быстро потерял интерес. Я улыбнулась одному из них, тот испуганно шарахнулся; потом, впрочем, хмыкнул в ответ, вежливо склоняя голову.

И как Джейми это удается — с помощью одной-единственной грубой шутки оградить меня от нежелательных ухаживаний, а заодно укрепить свой статус лидера?

— Чертовы бабуины, — пробормотала я под нос. — И я сплю с их вожаком.

— Бабуины — это такие мартышки без хвоста? — уточнил Фергус, отвлекаясь от разговора с Эвальдом.

— Сам знаешь.

Я поймала взгляд Джейми — тот кривил губы в ехидной улыбке. Понял ведь, о чем я думаю…

Французский король держал в Версале целый зоопарк, была в котором и стая бабуинов. Придворные обожали по весне гулять возле их клеток, восхищаясь сексуальным аппетитом самца и его ярким задом. Маркиз дю Ровель как-то заявил, что готов сделать себе такую же татуировку, если это позволит снискать ему благосклонность неких дам. Однако мадам де ла Турель ловко его осадила: если мол, оснащением не вышел, крашеный зад дело не поправит.

— Кстати, о хвостах… — шепнул мне на ухо Джейми. — Ты опять надела эти чертовы штаны?

— Да…

— Сними.

— Зачем? — притворно ужаснулась я. — Хочешь, чтобы я себе все отморозила?

Он хищно, словно дикий кот, прищурился.

— Не отморозишь. Обещаю.

Он встал у меня за спиной, и пылкий жар костра сменился приятной прохладой его тела… хотя пылкости в Джейми было не меньше, как я почувствовала сквозь юбки, когда он обнял меня за талию и привлек к себе.

— О, так ты его нашел? Как мило!

— Что нашел? Вы что-то теряли? — перебил Роджер, держащий в руке бойран, а под мышкой — свернутое в рулон одеяло.

— А, всего лишь старые штаны, — отмахнулся Джейми. Руки скользнули за пояс моей юбки — благо сверху была повязана шаль. — Будешь петь для нас перед сном?

— Если хотите. Правда, я собирался выучить пару новых песен. Эван обещал спеть что-то про силки, его бабушка научила.

Джейми рассмеялся:

— О да, я ее тоже знаю.

Роджер изумленно вскинул брови, а я извернулась в руках Джейми, чтобы взглянуть ему в лицо.

— Ну, сам спеть, конечно, не смогу, — мягко ответил тот, видя наше удивление. — Но слова помню. Эван часто ее пел в Ардсмуре. Она довольно пошлая, — добавил Джейми с чопорным видом, который всегда принимают горцы перед тем, как произнести вопиющую похабщину.

Роджер расхохотался.

— Тогда я лучше ее запишу. Для грядущих поколений.

Джейми тем временем умело развязал мой пояс, и брюки (я стащила их из его гардероба, и потому они были ужасно велики) свалились на землю. Холод тут же обжег голую кожу. Я шумно втянула воздух.

— Холодно, правда? — Роджер поежился и нарочито застучал зубами.

— Да, есть немного, — саркастично согласилась я. — Даже бабуины себе все отморозили бы.

Джейми и Роджер громко закашлялись.

* * *

Пока Джейми расставлял часовых, я обустраивала место нашего ночлега. Убрала с земли самые большие камни, выломала из лапника толстые сучья и застелила пледом. Вдали от костра было холодно, но всерьез я задрожала, лишь когда Джейми меня обнял.

Хотелось поскорее забраться под одеяла, однако Джейми не пускал. Он вроде бы не изменил своих намерений, но что-то его отвлекало. Он стоял совершенно неподвижно, вслушиваясь в тишину и глядя в темный лес. Лишь ближайшие стволы поблескивали на свету пламени — а дальше деревья тонули в бездонной мгле.

— Что такое?

Я отступила на шаг, и Джейми сжал меня еще крепче.

— Не знаю. Что-то чувствую, саксоночка…

Он повернул голову, словно волк, принюхивающийся к ветру. Было тихо, только деревья шелестели.

— Пусть не твой ринит, но что-то там есть, — прошептал он, и волосы у меня на затылке поднялись дыбом. — Сейчас, lass.

Он пошел поговорить с мужчинами, а мне, лишенной его тепла, стало ужасно холодно. Я нервно закуталась в одеяла.

Что он мог почувствовать там, в темноте? Я уважала его интуицию: Джейми много лет охотился и скрывался от преследователей и потому остро ощущал даже незримое присутствие хищника или дичи.

Вскоре Джейми вернулся и сел рядом.

— Все хорошо. Я велел, чтобы часовых было двое, а остальные держали под рукой заряженные ружья. Надеюсь, обойдется.

Он глядел в сторону леса, теперь уже задумчиво, а не тревожно.

— Все хорошо, — повторил он более уверенно.

— Оно ушло?

Джейми изогнул в улыбке губы, мягкие в жесткой щетине рыжей бороды.

— Я не знаю, что там было, саксоночка. Вроде бы кто-то смотрел на меня — может, волк или сова, а может, какой шальной лесной дух.

Свет костра окутывал мужскую голову и плечи сияющим ореолом. Сквозь треск пламени доносился голос Роджера, хрипло вторящий Эвану. Джейми забрался под одеяло, и я нашарила пояс его штанов.

Дрожа от холода, мы торопились согреть друг друга. Джейми повернул меня на бок, задирая многослойные юбки, и под теплым одеялом наши тела слились. Я лежала лицом к лесу, глядя, как пламя пляшет на блестящих стволах, а Джейми двигался позади и внутри меня так нежно и медленно, что даже листья под нами не шелестели. Голос Роджера набирал силу, становился громче и увереннее, а наша дрожь понемногу утихала.

* * *

Я проснулась под иссиня-черным небом, умирая от жажды. Джейми хрипло сопел мне на ухо. Я видела сон — один из тех смутных кошмаров, которые забываются с пробуждением, но оставляют после себя неприятный привкус во рту и мыслях. Мечтая о глотке воды, а заодно и об освобождении мочевого пузыря, я выбралась из рук Джейми. Он зашевелился и простонал что-то, не открывая глаз.

Я потрогала его лоб. Холодный, лихорадки нет. Может, и впрямь обычная простуда? Я встала, не желая покидать теплое святилище нашего гнезда.

Песни уже утихли. Костер стал меньше, но не угас, подкармливаемый часовым. Сейчас на посту сидел Мердо Линдсей, его белая шапка из опоссума возвышалась над необъятной горой одеял. На другом краю поляны пристроился тот безымянный тип из Глазго. Он кивнул мне; его лицо скрывалось в тени под шляпой. Белая меховая шапка тоже повернулась на звук моих шагов. Я помахала, и Мердо отвернулся к лесу.

Мужчины лежали вокруг костра, укрывшись с головой. Идя