Фантастика 2024-84 - Константин Давидович Мзареулов

еще в Сталинграде язык врага изучать, в госпитале продолжал, там хирург один уж больно хорошо шпрехал, но вот после всех моих злоключений как-то забросил. Да и мало я его совсем учил, читать еще немного могу, сказать что-то, а вот понимать… Только, если мне кто-то из наших что говорить будет, тогда еще с пятого на десятое понимаю, а вот как слышу немецкую речь из уст противника… Просто ступор какой-то. Для них-то он родной, они лаются быстро, не успеваешь сообразить. В изучении мне было немного легче от того, что раньше, еще Там, я более или менее понимал английский. Все эти европейские языки чем-то похожи, взять хотя бы алфавит, ведь только произношение разное, а буквы-то одинаковые. Короче, нужно продолжать обучение, да только в штрафниках не больно есть на это время. Первые дома начинали уже чистить, были и первые жертвы, как среди бойцов роты, так и среди мирных жителей. Побежал к командиру, нужно прекращать этот бардак, а то сейчас всех, кто уцелел во время штурма села, положат в домах.

— Товарищ капитан, разрешите обратиться?

— Валяй, — кивнул капитан. Я застал ротного во время перевязки. Командир тоже оказался одним из пострадавших на зачистке. Сунулся не думая в дом, вот и получил пулю, хорошо только в руку, причем левую.

— Мы сейчас всех положим, кто село удерживать будет?

— Ты что, сержант, сдурел? — обалдел от моей наглости капитан.

— Никак нет, товарищ капитан, — вытянулся я в струну, — вы же говорите по-немецки?

— И?

— Нужно объявить фрицам, что тем, кто выйдет сам, без заложников, гарантируем жизнь…

— Тебя что, контузило, что ли? — от моего предложения у командира глаза на лоб вылезли. — Врага отпускать? Да нас здесь всех свои же закопают!

— А кто сказал, что мы их будем отпускать? Предложим им машину, скажем, что у них будет время, чтобы уехать на ней к своим, но только если выйдут одни.

— И? — капитан, кажется, начал понимать.

— Да рванем машину, да и баста! Хотите, сам заминирую, причем так, что на ней они даже отъедут отсюда немного.

— Давай, а говорить кто будет?

— Ну, вы вроде лучше всех говорите…

— Хорошо, только…

— Надо добавить, что если не выйдут, то гражданским так и так смерть, поэтому мы просто будем уничтожать дома артиллерией.

— Офонарел???

— Так из мирных жителей все равно никто не поймет, что вы сказали, какая разница? А еще нужно продемонстрировать немцам, что мы не шутим, во втором доме справа, вон по той улице, — я указал рукой, — уже никого нет, мы проверили, надо долбануть по нему, чтобы немцы прониклись.

— Хорошо, я распоряжусь, чтобы пушкари обстреляли дом. Точно никого нет?

— Так точно!

— Иди, готовь машину, только трофейную, за нашу взгреют.

— Понял. — Я убежал. Надо немцам гостинец приготовить. Так как неизвестно, сколько уйдет времени на уговоры, сделаю проще. Сделаю закладку возле бензобака, под кузовом, а сам прицеплюсь там же. Если все выгорит и немчура клюнет, подожгу шнур, когда тронутся в путь, и спрыгну.

Уговаривать долго не пришлось. Немчуре хватило наглядной демонстрации в виде расстрелянного из двух «сорокапяток» пустого дома, пушкари к нам подтянулись как всегда вовремя, когда в них уже не было надобности. Ну, хоть так помогли и то ладно. Мы даже не стали выдвигать требование бросить оружие, может, еще и это подтолкнуло немцев нам поверить. Был только один ухарь, что решил дойти до машины с заложницей. Взял тетку лет пятидесяти и, удерживая ее перед собой, пятился к машине. Всего со всех домов набралось тринадцать человек, немало, долго бы мы их выковыривали. Когда по кузову грохотали немецкие сапоги, я поджег полуметровый шнур, уйти успею. С хрустом включилась передача, и грузовик рывком тронулся с места. Никто не стрелял, не делал попыток устроить немцам захват, наоборот, предупрежденные командиром бойцы ныкались кто где мог, вдруг немцы стрелять начнут, кто их знает.

На одной из ям так тряхнуло, что я, не рассчитав силы, брякнулся на землю, попав в огромную лужу, чуть не захлебнулся. Машина удалялась, я, как и задумывал, пока не вставал. Бахнуло, когда грузовик был от меня метрах в ста, чего-то я шнурок неправильно рассчитал, думал, чуть позднее рванет. Оружия при мне не было, пистолет еще не добыл, а с винтовкой я бы под машину и не полез, поэтому, выбравшись из лужи, закричал, зовя бойцов.

— Осмотрите машину, вдруг кто живой остался! — Мимо пробежало с десяток бойцов, кажется, даже из моего взвода были. Я же, обтекая, возвращался к командиру.

— Что, не мог лужу помельче выбрать? — засмеялся командир.

— Да вот как-то не смог, — развел я руками.

— Молодец, сержант, ловко придумал, а главное вовремя. Сейчас радист сообщил, командование подъедет, вот была бы жопа, если бы мы тут немцев до сих пор выкуривали…

— Это точно. Разрешите привести себя в порядок?

— Подойди к старшине, он тебе другую форму выдаст, у тебя вон, мало того что грязнущая, так еще и рваная вся, поменяй.

— Есть поменять одежду. — Я развернулся и не спеша побрел туда, где предположительно был обоз со старшиной. Так как постоянного места дислокации у роты не было, весь свой скарб старшина вынужден был держать в повозке, запряженной старой лошадкой. Не успел пройти и двух десятков шагов, как услышал стрельбу. Точнее, несколько винтовочных выстрелов. Остановившись и оглянувшись, решительно рванул туда, где должен был находиться мой напарник с винтовкой.

— Сань, там немецкий офицер объявился. Убил двух женщин. Орет, что видел, как мы поступили с его людьми, поэтому будет убивать наших мирных жителей.

— Где эта падла?

— В церкви засел. Он там и был, оказывается. Солдаты-то по домам сидели, он не смог им запретить пойти на договор с нами. А теперь начал стрелять людей.

— Ты патронов достал? — спросил я, проверяя винтовку.

— Конечно, сто штук.

— Отлично, давай сюда и двигай за мной.

Выбрав домик, с которого будет видна церковь, я начал взбираться на крышу. Тут хлама всякого хватало, что был прислонен к стене, по нему и лез, даже грохнулся сначала, пока из дома не вышла женщина и, ревя, вытирая слезы, показала, где лестница. Оказавшись на крыше, за это время было еще два выстрела со стороны церкви, мы с напарником расположились на одном из скатов крыши, выглядывая поверх конька.

— Видишь чего?

— Очень плохо. Окна узкие и грязные, только силуэты.

— Он стрелял внутри?

— Нет, человек выходит на улицу, а эта падла стреляет в спину.

— Ясно, выгоняет, чтобы мы все видели то, что он сука делает! Лады, сколько тут?

— Сто