Фантастика 2024-84 - Константин Давидович Мзареулов

— Слушай, я вот все голову ломаю, чего тебе вдруг дезертира приписали? — капитан снял с себя шапку и, достав папиросу, закурил. Мы сидели у него в доме, чай пили. Решив, что кэп не будет против, я тоже достал кисет. Увидев это, капитан молча отодвинул мешочек с табаком и положил передо мной свой портсигар. Папиросы были хорошие. Крепкие, но довольно мягкие, по сравнению с тем «горлодером», что курили простые бойцы.

— Спасибо, товарищ капитан, — произнес я, выпуская дым.

— Ну, а все же, за что?

— Да, блин, мутное там дело, товарищ капитан.

— Слушай, я ведь навел о тебе справки, еще перед боем за село. У меня в штабе армии есть знакомцы, они и сообщили мне, что ты за человек.

— Мне бы кто рассказал, что я за человек! — фыркнул я.

— Ты же один из трех снайперов Сталинграда, у кого за сотню убитых врагов, там одних офицеров, говорят, около тридцати человек.

— А, не верьте, у немцев их столько и нет, — усмехнулся я.

— Я серьезно. Только вот что меня удивило… — Я взглянул на задумавшегося командира. — Те двое, у кого такие же результаты, Герои Советского Союза, о них все знают, в газетах об этих бойцах не раз писали, а о тебе ни слова. Причем везде знают, что вас, таких результативных, было именно трое в Сталинграде, но вот о третьем никто и ничего сказать не может.

— Вот и хорошо, — кивнул я, скорее своим мыслям, — пусть так и будет, — какой на фиг герой?

— Ты что, ведь это же несправедливо, а ты сам говоришь, что любишь именно справедливость.

— Товарищ капитан, меня, даже без звания «Героя», ОУНовцы по приказу фрицев выкрали прямо из моей землянки, под Лисками, что уж говорить, если бы я еще и в «Героях» ходил. Не надо мне славы, я хочу жить, хочу уничтожать это нацистское дерьмо, вот что мне действительно надо.

— Кажется, я начинаю понимать. Что ж, поступай, как считаешь нужным, но если кто-то из политотдела решит, что тебя нужно сделать известным, то никто не сможет им в этом помешать, понятно?

— Более чем, постараюсь быть тише воды, ниже травы. Сейчас у нас какие задачи, вперед пойдем?

— На нашем направлении ушли два полка, с танками, дорогу прорубать. У нас все равно от роты половинный состав, кстати, твой взвод самый целый. Так что, думаю, будем пока сидеть. Как пополнят, так и двинем, учитывая, что в штрафниках у нас дефицита не бывает, то пополнят скоро. Но день, может, два есть, ты что-то хотел?

— Ага, где у нас ближайшие технари есть, чтобы станок токарный был?

— Соседи наши, такая же пехтура, а вот в тылу, километрах в двадцати, вроде как танкисты стоят, накапливаются там, у них должна быть мастерская. Что ты хотел-то?

А хотел я сделать себе глушитель на наган, да и на «Светку» можно придумать. Вот хочу и все. Так и объяснил командиру. Тот, подумав чуток, придумал следующее:

— Мы с тобой вместе поедем, одному тебе нельзя, арестуют да опять дезертиром назовут. Кстати, а ты ведь так и ушел от ответа, почему — дезертир?

— Я после госпиталя с деньгами был, среди наших, советских, чуток немецких марок было, вот тот лейтенант-чекист и загорелся. Решил, что у меня денег много, так и говорил, чтобы я все сдал, что награбил, а то в штрафники отправит. Сдержал он свое обещание, отправил.

— А откуда у тебя и правда немецкие деньги?

— Да кто-то из парней вперемешку с нашими отдал, чтобы я из тыла что-то полезное привез. Даже и не знаю, чьи это на самом деле были марки.

— Ясно, есть еще у нас такие упыри. Только ведь ты же при погонах был, с медалями, чего он, сдурел, что ли?

— Да кто знает-то, товарищ капитан…

Разговоры разговорами, но к обеду капитан, взяв машину и меня, рванул к танкистам. Там я потратил больше часа, объясняя токарю, что я хочу. Токарь попался не больно смышлёный, а самое главное, он вообще отказывался от такой работы.

— Зачем вам, штрафникам, бесшумное оружие? Подозрительно это. Да и вообще зачем оно?

— Да кто его знает, но иногда бывают ситуации, когда нужно срочно выстрелить во врага, а ты понимаешь, выстрелю и… все, в общем, и задание не выполнено.

— Ладно, попробуем твою новинку.

— Да не моя, прибор «Брамит» же есть, на наган» только, думается мне, его можно и проще сделать, а мой по эффективности не уступит заводскому.

Заказали мы с Николаевым по комплекту, ему и мне. Он тоже со «Светкой» воюет, так что останется только резьбу нарезать на стволе и все. Мастер хоть и был загружен работой по «самые не балуйся», но обещал все сделать быстро, завтра к вечеру, если нас с места не снимут, поедем забирать. Еще мне очень хотелось придумать приспособление для отстрела дымовых гранат, наподобие немецких танковых мортир. Так-то вроде и для миномета такие боеприпасы есть, да только минометов на всех не хватает. По идее, это должен быть привычный в двадцать первом веке подствольник, но вот как его тут внедрить? Эх, мечты, мечты.

Наутро пришел приказ мне с вещами приготовиться к отправке в свою часть, о как, даже в свою часть решили меня вернуть. Приказ был явиться в штаб дивизии за документами, туда мы поехали опять вместе с Николаевым. Капитана было не узнать, после известий о моем переводе тот ходил как в воду опущенный. Когда закончились приветствия с нашей стороны, я попросил разрешения и выразил свое желание.

— Товарищ полковник, — в штабе дивизии, был уже свой командир, я-то рассчитывал увидеть Ерохина, тот бы наверняка помог. — Разрешите остаться в роте капитана Николаева?

— Это что еще за номер? — искренне удивился начштаба дивизии. — Вроде, наоборот, должен рваться из штрафников, а он остаться хочет?!

— Так точно, товарищ полковник, но какая разница, штрафной, не штрафной, немца бить надо в любом месте, — загнул я, вспоминая накачку политработников.

— Так-то, конечно, да, но… Меня Родимцев лично просил тебя скорее привезти. Должен ценить вообще-то, товарищ гвардии сержант, что за тебя целый командир дивизии просит.

— Еще как ценю, но…

— Давай тут без всяких но! Не на базаре. Сержант, через полчаса будет машина, доставят тебя до узловой станции, там уже недалеко будет, доберешься до Лисок. Родимцев сказал, туда за тобой человек прибудет, все, шагом марш!

С поникшей головой, даже забыв поблагодарить, я вышел на улицу, за мной, еще более хмурый, вывалился Николаев.

— Ну,