По ту сторону мечты - Юлия Цыпленкова

— И отца, — добавила я. — Она убила его, Танияр.

— Что? — взгляд алдара стал пристальным.

Ответить я не успела, потому что вернулся холод. Я стояла в объятьях призрака и, наверное, сама стала таким же призраком.

— Ашити, — голос его превратился в шелест. — Завтра мы встретимся, Ашити…

— Танияр! — воскликнула я. — Я буду ждать…

И я вернулась в поселение пагчи. Разжав кулак, я посмотрела на льдинку и, усмехнувшись, снова спрятала ее в ладони.

— Благодарю, Отец, — негромко произнесла я в пустоту, а после прикрыла глаза и шепнула: — До завтра.

А потом, зябко обняв себя за плечи, я вернулась в дом. Здесь всё было по-прежнему, семейство Балчута сладко спало и видело свои собственные сны. Я направилась к своему месту, стараясь ни на кого не наступить. Заметив, что с младшего пагчи, спавшего в гамаке, сползло покрывало, я поправила его, улыбнулась, когда он пробормотал что-то невнятное, и опустилась на свое спальное место.

— Приснись мне, — попросила я мужчину, который сейчас, наверное, думал обо мне. — Я буду ждать.

А после легла и умиротворенно вздохнула. Завтра после полудня он въедет в ворота поселения, и уже ничто не сможет разлучить нас, и никто. Мы просто не оставим ни единого шанса ни одному противнику. Нужно просто еще капельку потерпеть и всё будет замечательно. Обязательно, иначе и быть не может. Белый Дух покровительствует нам и направляет, теперь я это точно знаю. Позволил илгизитам забрать меня, чтобы они довезли меня до пагчи, а после вернул свой дар, казалось, утерянный навсегда. Но прежде отправил меня на свидание с Танияром, и это подтолкнуло его к возвращению, чтобы он смог отправиться за мной и забрать тогда, когда я узнала всё, что должна была узнать. Права мама, каждый Его замысел открывается в свое время.

— Ты мудр и велик в своих деяниях… — пробормотала я на грани сна и реальности, а после сознание мое окончательно спуталось, и веки сомкнулись.

Утро началось для меня с тихой возни и шевеления моих волос. Потом послышался звук, похожий на писк, и я распахнула глаза, пискнув сама:

— Мышь!

Вскочив с визгом, я стремительно развернулась и воззрилась на дочерей Балчута и Учгей лет семи и десяти. Они ответили мне испуганным взглядом расширившихся глаз, а затем подскочили и умчались из дома под ругань матери, с которой столкнулись в двери и чуть не сшибли с ног.

— Проснулась, Ашетай, — улыбнулась женщина.

— Доброго утра, — пробормотала я и осторожно потрогала свою голову.

Мыши, разумеется, не было, зато имелось несколько косичек и вплетенные в них нитки с бусинами. Хмыкнув, я покачала головой. Оказывается, девочки делали меня красивой, а я перепугала своих парикмахеров и перепугалась сама. Неблагодарная Ашити, ай-ай. Как бы теперь всё это распутать…

— Ох, что натворили, — покачала головой Учгей, глядя на меня. — Сейчас помогу, сама не расплетешь. — Она зашла мне за спину и поцокала языком: — Как запутали. Невесту из тебя делали, да перестарались.

— Невесту? — я обернулась и с любопытством посмотрела на женщину.

— Ее, — кивнула Учгей и улыбнулась. — Сейчас всё уберу.

— Не надо убирать, — попросила я. — Лучше сделай, как надо. — А затем, ощутив смущение, закончила: — Сегодня Танияр за мной приедет.

— О-ой, — протянула Учгей, прижав ладонь к щеке. В глазах ее зажегся веселый огонек. — Так сделаю, Таньер глаз отвести не сможет, — заверила она меня. — Садись.

Я противиться не стала. Умываться всё равно в таком виде идти невозможно, а одеться всегда успею, и я доверила себя Учгей, несколько пугавшую воодушевлением, горевшим в глазах. Ничего, решила я, если не понравится, попробую сослаться на то, что передумала.

— Терпи, — велела пагчи и принялась за дело.

Я приготовилась, в лучшем случает к болезненному процессу, в худшем — к полному облысению, однако руки Учгей оказались проворными. Она ловко распутывала и упорядочивала тот хаос, что создали ее дочери, и я охала лишь изредка. Сами мастерицы, поначалу с опаской заглядывавшие в дом, теперь устроились рядом с нами. Они уселись на полу, скрестив ноги, и следили за тем, что делает их мать. И, окончательно осмелев, старшая спросила:

— Ашетай, как ты нас назвала?

— Как? — удивилась я.

— Ты крикнула какое-то слово, — уточнила младшая. — Мы не поняли. Оно обидное?

— А… — поняла я и рассмеялась — Мышь. Нет, оно не обидное, это зверек… Там, где я жила раньше, водились в домах маленькие грызуны — мыши. Я испугалась, что мышь залезла мне в волосы.

— Никогда не слышала о таком звере, — сказала Учгей. — Где такие водятся?

— Далеко, — улыбнулась я. — Здесь таких нет. — Подняв руку, я показал пальцами размер мыши: — Вот такой зверек и еще хвост. Длинный.

— Такой маленький? — округлила глаза старшая девочка. — А ты кричала, будто в волосах у тебя целый рырх. Ну и трусиха ты, Ашетай.

— А ну тихо, — сурово велела Учгей и добавила: — Ашетай, ты и вправду трусиха.

— Вы просто их не видели, — проворчала я. — Настоящие чудовища.

— А как они рычат? — спросила младшая девочка.

— Очень страшно, — важно ответила я и тоненько пискнула: — Пи-и. Вот как.

Пагчи развеселились. Я еще некоторое время хранила на лице непроницаемое выражение, но не выдержала и рассмеялась вместе с ними над моим испугом и жутким хищником под странным названием для этого мира — мышь.

— А кого мышь боится? — спросила старшая девочка.

— Кошку, — ответила я. — И лису, если живет в поле. И хищных птиц.

И пока Учгей занималась моей головой, я рассказывала девочкам о кошках, лисах, потом о собаках и о лошадях. Они слушали меня, открыв рты, будто сказку, и мне вдруг захотелось показать им тех, о ком я говорила. Потому, когда мне было объявлено о том, что всё готово, я, пообещав нарисовать животных, поспешила привести себя в порядок и одеться, чтобы поскорей приступить к выполнению обещания. Даже не сразу потрогала волосы, чтобы понять, что заплела мне Учгей.

Опомнилась, когда склонилась над тазом, чтобы умыть лицо. Вперед свесились нитки с бусинами, и я посмотрела на свое отражение в воде. Затем распрямилась, осторожно потрогала руками и улыбнулась. Прическа была проста и затейлива одновременно. Несколько мелких косичек на затылке сплетались в одну, лежавшую на оставшихся нетронутых волосах. Косички были перевиты нитями с бусинами, такие же нити спускались по вискам и сзади по волосам. Мне понравилось.

— Учгей, что означает это плетение? — спросила я, вернувшись в дом.

— Достаток, счастье, любовь мужа, забота, — перечисляла она, дотрагиваясь до мелких косиц, — всё это должно быть с женщиной, — закончила она, взяв в ладонь толстую косу. — Но ты не идешь замуж, с тобой пока твоя свобода, потому я оставила часть волос свободными.