Дневник посла Додда - Уильям Додд

Среда, 4 сентября. В Берлин после поездки в Лондон прибыл друг лорда Астора мистер Уильямс из «Крисчен сайенс монитор». Он сказал, что Англия готова предоставить заем Германии. Я и раньше слышал, что об этом ведутся переговоры при деятельном участии Шахта. По мере того как Италия осуществляет свою военную программу, положение англичан становится все более опасным. Если миролюбиво настроенная Англия не начнет войны или хотя бы не создаст угрозы для Муссолини, она потеряет Суэцкий канал.

Понедельник, 9 сентября. Мы завтракали сегодня в обществе интереснейшего человека – доктора Шмитта, бывшего министра экономики; он был у нас почетным гостем. Шмитт – способный и смелый немец, не боявшийся высказать свое мнение в публичных речах. Сейчас он возглавляет ассоциацию страховых обществ, но о том, что он до сих пор живет в Берлине, ни разу не упоминалось в газетах. Из сказанного им видно, что он, как, впрочем, и все немцы, надеется, что между Германией и Англией больше не возникнет войны. Он решительно против воинственных действий Муссолини. На завтраке присутствовал также египетский посланник, который не скрывает своих опасений, что Италия хочет захватить зону Суэцкого канала и утвердить свое господство над Египтом.

– Я еще год назад предупреждал англичан, что именно к этому стремится дуче, – сказал он.

Суббота, 14 сентября. Сегодня у нас были с визитом супруги С. Р. Фуллер. Мистер Фуллер, друг президента Рузвельта, имеет большие капиталовложения в вискозной промышленности Теннесси и связан с итальянскими и голландскими вискозными фабрикантами; он является также совладельцем вискозных предприятий в Германии, в том числе большого завода в Ганновере. Теперь ему запрещено бывать на этом заводе.

– Германское правительство, вероятно, использует наши изобретения и не хочет, чтобы я знал об этом, – сказал он.

Заходил также голландский посланник. Он сказал, что трем голландским евреям приказано закрыть свои магазины и покинуть Германию, оставив здесь все имущество. «Я тотчас же пошел в министерство иностранных дел, – продолжал он, – и заявил, что, если немцы конфискуют собственность голландских евреев, голландское правительство конфискует собственность трех немцев в Нидерландах. Они обещали отложить решение по этому делу до первого января».

Четверг, 19 сентября. Мне нанес визит итальянский посол Аттолико. Он сообщил интересные факты о нюрнбергском торжестве, на котором его буквально заставили присутствовать. Гитлер назначил официальное представление Аттолико за день до начала торжества и лично пригласил посла присутствовать. Он поехал, и ему понравилось там больше, чем он сам ожидал. У него создалось впечатление, что Германия начинает боготворить Гитлера. Я согласился, что в отношении 40 процентов населения Германии это действительно так. Немцы видят в Гитлере некоего Иисуса Христа и питают к нему почти религиозное благоговение, но я убежден, что среди католиков нет и половины приверженцев Гитлера. Пожалуй, половина всех лютеран покорилась Гитлеру, однако среди евангелистов (кальвинистов) не наберется и трети сочувствующих ему. Посол много говорил о Муссолини, которого он очень не любит, хотя и не говорит об этом прямо. Он также против войны с Абиссинией, однако лишь осторожно намекнул на это.

Среда, 25 сентября. Заходила Зигрид Шульц поговорить о видах на будущее. Она рассказала любопытную историю об одном немецком учителе, который работал в высшем учебном заведении. Его уволили за то, что на уроке истории он сказал, что Фридрих II допустил некоторые ошибки. Теперь он лишен права преподавать.

Пятница, 27 сентября. В надежде узнать что-нибудь об итало-эфиопской войне, которая вот-вот разразится, я нанес визит французскому послу. Мы беседовали с полчаса, однако мне удалось лишь отчасти выяснить позицию Франции. Посол гораздо больше озабочен положением в Германии, а также разногласиями внутри Франции буквально по всем вопросам. Он не особенно любит англичан.

Затем я зашел в английское посольство. Сэр Эрик Фиппс говорил со мной довольно откровенно, но не смог ничего мне сообщить; я узнал только, что он очень встревожен угрозой войны на Средиземном море, где один из его сыновей служит офицером на военном корабле. Сэр Эрик согласился, что Муссолини действительно намерен прибрать к рукам Суэцкий канал и Египет. Я сказал, что это будет началом упадка Британской империи, подобно тому как после 1713 года начался упадок Нидерландов8. Он ничего не возразил мне, и я не стал заострять на этом внимание. Мне ясно, что если Италия выиграет войну с Абиссинией, Лига наций потеряет всякий авторитет и положение Англии будет становиться все более затруднительным. Печально видеть, как ведущая страна цивилизованного мира теряет свое могущество и престиж! Родина Шекспира и Мильтона на закате своей славы.

Понедельник, 7 октября. У меня была сегодня любопытная официальная беседа с доктором Дикгофом о договоре 1923 года между Германией и Соединенными Штатами, статья седьмая которого была денонсирована год назад без всякой консультации со мной. Это было сделано в надежде вынудить Соединенные Штаты внести в договор поправки в выгодном для Германии смысле. Однако этого не случилось, и вот сегодня мы торжественно сели рядом и подписали два параллельных документа, закрепляющих аннулирование статьи договора, которая давала Германии единственную возможность ввозить свои товары в Соединенные Штаты по пониженным тарифам. Мы поставили свои подписи и расстались, обменявшись искренними сожалениями.

Мне кажется несколько странным, что у Нейрата возникла такая срочная необходимость уехать из Берлина на несколько дней, ведь он-то и должен был заняться этим делом вместе со мной. Я известил его две недели назад, что готов явиться к нему и подписать документы. Государственный секретарь Хэлл и Лютер проделали то же самое в Вашингтоне. Я думаю, Нейрат уполномочил сделать это вместо себя Дикгофа в виде своего рода протеста государственному департаменту в Вашингтоне, а быть может, просто желая тем самым упрекнуть меня за мое отсутствие на партийном торжестве в Нюрнберге. Как бы там ни было, я и виду не подал, что заметил это.

Вторник, 8 октября. Приходил засвидетельствовать свое уважение наш посол в Польше Кудахи. Он произвел на меня более благоприятное впечатление, чем любой из дипломатов, с которыми я встречался. Он приезжал сюда в 1933 году неопытным новичком, но много и упорно работал на своем посту и кажется мне достойным представителем своей страны, несмотря на то что он богатый американец. Его рассказ о положении в Вашингтоне и Чикаго был очень интересен. Несмотря на свое привилегированное положение, он искренний сторонник Рузвельта и намерен вернуться в Соединенные Штаты в 1936 году, чтобы помочь ему в предвыборной борьбе, в частности, вероятно, и деньгами.

Как мне кажется, Кудахи хорошо представляет себе положение в Польше и ее отношения с Германией. Уходя, он настойчиво предлагал нам провести неделю у него в Варшаве. Я ничего не мог обещать. У меня нет на это времени, как бы мне ни хотелось побывать в несчастной Польше – ведь ее народ даже в большей степени, чем немцы, не приспособлен к демократической форме правления.