Письма к Вере - Владимир Набоков

Тут очень уютно и удобно. Втроем брекфастовали в халатах, бэкон и яйца, прелестно. Хаскель окончил Кэмбридж на два года позже меня. Показывал мне очень интересные снимки австралийских животных и ландшафтов, se pique de zoologie. Сегодня еще нужно будет совершить несколько телефонад. Все не могу забыть мальчика, которого неистово рвало каждые пять минут рядом со мной (а что делалось в кают-компании, не поддается описанию). Читал на ночь «Seven Pillars of Wisdom» полк. Лоуренса, очень длинно, двух было бы достаточно, – но местами дивно написано. Погода серая, наклонная. Очень было странно погрузиться и вытянуться в настоящей ванне после нашего сабо. Душенька моя, remember I adore you more than ever.

ЗДРАСТВУЙ, МОЙ РОЛИК! КАК ВЕДЕТ СЕБЯ КАПИТАН БЕЛОВ? ОБОЖАЮ ТЕБЯ.

В.

Лондон, Хорнтон-стрит, 22 – Париж, рю Буало, 59

2 —VI

8.30

Любовь моя дорогая,

вчера завтракал у Губских, потом сидел в крохотном саду на солнце, – виноград, собственными руками навиты(й) на стену, ушел через забор к соседям и никогда не вернется. Я пытал Губского насчет переводов, он обещал «сделать что может», но надежды и планы способны тоже уходить, как вьюны. После пасмурного утра стало все очень ярко, небо бежало, летали белянки. Он мне дал свою книжку «Му double and I», я читал ее в метро, и, по-моему, отлично, – начало, по крайней мере. Оттуда, перейдя через оживленную Темзу, я поехал к Otto Thien: это тот похожий на Silberman’a человечек будбергский, голландский, кажется, еврей из Америки, о котором я тебе говорил. Особенных новостей он мне сообщить не мог. Думает, что окончательный ответ получится через неделю. Мура возвращается скоро, я еще успею ее повидать. Жена Тайса, журналистка, работает в «N. Chronicle». В понедельник устраивают какую-то party. Оттуда поехал домой – все это громадные грохочущие расстояния, – захватил Люсину бутылку и поехал к Цетлинам (бутылку оставил у швейцара для передачи Бромбергам). У Цетл. было очень приятно. Мы весь вечер проговорили о моем положении – она обещает развить максимальную деятельность, устроить конференцию из себя, Соломон, Веры Геллер, Веры Марковны etc. – словом, добиться того, чтобы были у нас деньги на первые месяцы жизни в Англии начиная с октября. Судя по четверговому № «Поел, нов.», который у них видел, Пио так-таки долизался до самого вкусненького чувствилища Адамовича, – это очаровательно по обоюдному бесстыдству.

Я приехал домой около двенадцати и еще до часу читал очень забавный «Дневник» Арн. Беннетт, – вообще, тут оргия книг. Во сне ясно слышал голосок моего мальчика и проснулся. Пишу в постели, сейчас горничная позовет к завтраку. Вчера я звонил Гринбергу (буду у него в субботу) и Саблиной (которая одинаково взволнована уходом ее кухарки и свадьбой какого-то из вел. кн. Просила еще раз позвонить, когда у нее будет яснее голова для важного решения, когда меня принять. Idiot). Сегодня утром еще серия звонков – Геллерам, Соломон, Родзянко, тете Бэбэше. Счастие мое, мне уже скучно без вас. День мой сегодня еще окончательно не распределился, во всяком случае встречаюсь с Глебом и с Мишей Л. dans le courant дня. А вчера, вдруг, с совершенной ясностью установилось, что задуманное мной, когда был болен, можно и должно написать по-английски, – все мгновенно сложилось и стало по местам, – и теперь очень хочется поскорее запереться и залечь за писание. Целую твои глаза, мое счастие, очень целую.

В.

ПИШИ, МОЯ ЖИЗНЬ, И ДЕЛАЙ БОЛЬШИЕ ШАГИ, СКОЛЬЗЯ, РАЗ-ДВА, РАЗ-ДВА… БУМС!

РАДОСТЬ МОЯ!

Лондон, Хорнтон-стрит, 22 – Париж, рю Буало, 59

3 – VI – 39

8 ч. утра

Душенька моя, ну конечно, я вчера утром (после обычных телефонных упражнений – звонил Соломон, у которой обедаю во вторник, Вере Г., Тырковой, Цетлин, – у Тырковой буду в четверг) отправился в свой музей. Сначала я зашел к Capt. Riley (редактор «Entomologist»). Он, посмотрев на мой meladon, сказал: 1) it is something quite new, 2) единственный человек who may know something about the question – это Stempfer, живущий в Париже (и с которым у Riley была в 29-м году знаменитая история насчет carswelli-arcilani, – помнишь), 3) что я должен непременно publish it в «Entom.» и дать фотографии красавицы – нормально это обошлось бы мне в 2 фунта, но, кажется, можно будет устроиться задаром. Затем я пошел к Brigadier Evans, и мы с ним 2 часа сряду разбирали моих гесперид, среди которых опять-таки есть одна неизвестная, но по многим причинам вопрос так сложен (Evans сам подозревал, что рядом с alveus’ом летает еще один вид, – кроме armoricanus и foulquieri), что придется мне еще там поработать. Завтракал я с Верой Марк., тет-а-тет. Выяснилось, что Полицер прийти в субботу завтракать не может, но зато я вызван к нему, т. е. к Collins, в понедельник утром. Любржинский, которому я звонил, утверждает, что они жаждут «Севастьяна». К 3.30 я поехал в School of Slavonic Lang, повидать Струве и Sir Bernard. С Глебом довольно платонически поговорили об устройстве вечера, который он предлагает устроить 3-го, – но где, как и у кого – неизвестно. Сплетни о том, что он получил «повышение оклада», – чушь. Затем я повидался с Якобс, (у которого буду обедать в среду) и с некоторым трудом проник к Пэрсу. Он (может быть, чувствуя, что меня зря обнадеживал, и выказывая – кажется, искренне – возмущение по поводу отказа Лидса, который будто бы даже не нашел нужным его об этом известить) был со мной крайне мил и тут же продиктовал два письма – одно из них, нажимающее на Harper, другое… Словом, есть новая очень интересная возможность, в Intelligence Service, который к нему обратился за специалистами. Из университета я с Глебом зашел к Harris’ам, живущим неподалеку, там выпили чаю. В семь я был дома, обедал, покалякали, и я рано лег. Безумно хочется заняться новой книгой. Душенька моя, напиши мне два слова, обожаю, обожаю тебя. Сегодня звоню к Наде, пишу Винаверу, Чернавиной, Mrs Hill, и еще кто-то отмечен у меня, чай пью у Шкловской, а вечером иду, кажется, с Арнольдом на open air представление Шекспира. С деньгами пока обстоит так. Я до сих пор достал только 5 фунтов (от Пэрса – дар), но во всяком случае поездка моя окупилась. Смешной анекдот: частный сыщик докладывает, что влез на дерево, чтобы заглянуть в окно, на пару: «first she played with him, then he played with her, then I played with myself and fell off the tree». Радость моя, я думаю, что не нужно откладывать до первого июля нашу поездку. Целую тебя, очень целую тебя, еще десять дней.

КАК ПОЖИВАЕТЕ, МАШКИ СОБАШКИ МОИ? УСТРОЙТЕ К МОЕМУ ВОЗВРАЩЕНИЮ БАБОЧЕК. ЦЕЛУЮ ВАС.

Лондон – Париж, рю Буало, 59

4 – VI – 39

8 утра