Военно-духовные братства Востока и Запада - Вольфганг Акунов

[20] О православной символике «трости» см.: Никифор, архимандрит «Иллюстрированная полная популярная библейская энциклопедия, М, 1990, с.707–708).

[21] Рыцари созданного в Святой Земле сразу после 1-го Крестового похода ордена Благой Смерти (о котором сохранилось очень мало сведений) носили поверх доспехов черные плащи с «Адамовой головой» (белым черепом и скрещенными костями); кавалеры ордена Святого Лазаря – черные плащи с белой каймой и зеленым крестом; госпитальеры-иоанниты – черные плащи с белым крестом, под которые в период боевых действий поддевали украшенные прямым белым крестом красные полукафтанья. Рыцари всех остальных военно-монашеских орденов, начиная с храмовников-тамплиеров, носили плащи белого цвета с орденскими эмблемами (обычно крестами различного цвета и формы – красного у тамплиеров, меченосцев, рыцарей Святого Гроба Господня, Калатравы/Сальватьерры, Пресвятой Девы Монтезской и Христа, черного у рыцарей Тевтонского ордена, зеленого у рыцарей Алькантары и Эворы/Святого Бенедикта/Авиша; но, наряду с крестами, существовали и эмблемы иной формы – крыло Архангела Михаила – у рыцарей одноименного палестинского ордена, крестообразный красный меч – у рыцарей Сантьяго, красные шестиконечная звезда и меч – у рыцарей Добринского (Добжиньского) ордена, красные крест и меч (а позднее – красные перекрещенные мечи и золотая шестиконечная звезда) – у ливонских рыцарей-меченосцев, красная пятиконечная звезда у палестинского военно-духовного ордена Пресвятой Богородицы Монжуа, и т.д.).

[22] Полный титул Великого магистра одного из современных госпитальерских орденов, претендующих на происхождение от иерусалимского странноприимного братства XI века – «Суверенного Военного ордена рыцарей-госпитальеров Святого Иоанна Иерусалимского, Родоса и Мальты» -, звучит следующим образом: «Божией Милостию Священного Странноприимного Дома Святого Иоанна Иерусалимского и Рыцарского ордена Святого Гроба Господня смиренный магистр и убогих во Христе Иисусе охранитель».

[23] В Запорожское Войско, наряду с неженатыми «сечевиками» (т.е. полноправными «рыцарями-монахами, или «профессами»), входили и женатые («гнездюки» или «сидни»), однако последние не являлись полноправными членами братства и не имели права именоваться «товарищами» или «лыцарями», занимая положение «сервиентов», «полубратьев» или «фамилиаров» западных духовно-рыцарских орденов. Семейным запрещалось жить на территории самой Сечи, ибо, по ее неписаному «войсковому обычаю», привод туда женщины, будь то даже родная мать, сестра или дочь, почитался за преступление, достойное строжайшей кары.

[24] По слову Апостола Павла: «Неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу, а женатый заботится о мирском, как угодить жене» (1 Кор 7, 33)».

[25] Вооружение козаков состояло из мушкетов-самопалов, пистолей (пистолетов), сабель, сагайдаков (луков со стрелами), пик, дротиков и боевых топоров. Огнестрельное оружие имели почти все запорожцы. Не случайно на гербе, дарованном Запорожскому войску королем Речи Посполитой Стефаном Баторием в 1576 году изображен козак не только с саблей на боку, но и с мушкетом (или аркебузой, по-козацки, «гаковницей») на плече. Согласно французскому военному инженеру Гийому Левассеру де Боплану, служившему правительству Речи Посполитой в 30-е-40-е гг. XVII в., козаки метко стреляли из пищалей (самопалов) – «обыкновенного своего оружия». Отправляясь в морской поход, каждый козак брал с собой по пять-шесть мушкетов. Каждый конный козак имел по четыре пистолета и одного-двух заводных (запасных) коней, чтобы во время похода не уступать татарам, всегда имевшим заводных коней. В Сечи всегда имелось не менее 50 пушек («армат» или «гармат») и множество превосходных артиллеристов.

[26] по являющемуся девизом любого монашеского христианского братства Свято-Апостольскому слову: «…не знаете ли, что дружба с миром есть вражда против Бога? Итак, кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу» (Иак 4,4).

[27] Вооруженные силы всех духовно-рыцарских орденов, наряду с полноправными «орденскими братьями» (рыцарями-монахами) и различными категориями орденских служителей («услужающих братьев»), состояли из рыцарей-вассалов ордена, кормившихся с пожалованных им орденом отвоеванных у мусульман или язычников земель и обязанных за это ордену воинской службой (от этих вассалов ливонских меченосцев, а позднее – Тевтонского ордена произошло «остзейское дворянство»), а также из ополчения крестоносцев, добровольно стекавшихся под знамена ордена изо всех стран Христианского мира (причем, не только римско-католического – упоминаемый в «Слове о полку Игореве» галицкий князь Ярослав Осмомысл «стрелял салтанов за землями», т.е. участвовал в Крестовых походах западных рыцарей против сорочин, то есть сарацинов, в Святой Земле).

[28] К. Осипов. Богдан Хмельницкий. М., 1948, с. 40.

[29] Так, в сочинении малороссийского историка П.А. Кулиша «Чорная Рада» (СПб, 1860), следующим образом описывает «прощание козака со светом» (т.е. уход в монастырь): «Музыка ударяла «веселоi» и компания трогалась в путь. Впереди всех на прекрасном боевом коне несся сам прощальник «сивоусий»; нередко и он сам сходил с коня, пил, ел и пускался «навприсядки». Всех встречных и поперечных он приглашал в свою компанию, угощал напитками и предлагал всевозможные закуски. Если он увидит на своем пути воз с горшками, немедленно подскакивает к нему, опрокидывает его…, и вся веселая компания его тотчас подбегает к горшкам, пляшет по ним и разбивает вдребезги. Если он завидит воз с рыбой, также подскакивает к нему и …всю рыбу разбрасывает по площади и приговаривает: «Iжте, люди добрi, та поминайте прощальника!». Если он наскочит на «перекупку» с бубликами, то …забирает у нее все бублики и раздает их веселой компании. Если попадется ему лавка с дегтем, он…скачет в бочку с дегтем, танцует в ней и выкидывает всевозможные «выкрутасы». За всякий убыток…платит потерпевшим червонцами, разбрасывая их вокруг себя «жменями» (пригорошнями – В.А.). Так добирается прощальник…до самого монастыря; тут компания его останавливается у стен святой обители, а сам он кланяется собравшемуся народу на все четыре стороны, просит у всех прощения, братски обнимается с каждым и, наконец, подходит к воротам монастыря и стучит в них:

– Кто такой?

– Запорожец!

– Чего ради?

– Спасатися!

Тогда ворота отпираются, и прощальника впускают в обитель, а вся его веселая компания (провожавшая его до монастырских врат – В.А.)… остается у ограды монастыря. Сам же прощальник, скрывшись за стеной монастыря, снимает с себя черес (пояс) с оставшимися червонцами, отдает его монахам, сбрасывает дорогое платье, надевает грубую власяницу и приступает к тяжелому, но давно желанному «спасению».

Вышеописанные действия «прощальника» – битье горшков, т.е. сокрушение «сосудов глиняных» (Откр. 2, 27 и др.), насыщение народа рыбой (символом Христовой любви) и бубликами, т.е. хлебами – опять же по Евангельскому слову, насмешка над дегтем-смолой, как главным адским атрибутом (вспомним гоголевского запорожца из «Тараса Бульбы», у которого «шаровары были закапаны дегтем»!) – являлись зримым свидетельством преодоления двойственности жизни «степного рыцаря» в момент принятия им «ангельского чина» – бесповоротного личного разрыва с земным миром. Кроме «смерти для мира» в стенах «святой брамы», для запорожца, как и для всякого Христова рыцаря, существовал и другой способ «ухода от мира» – славная смерть в бою с врагами Бога и Веры Христовой.