Охота на ясновидца - Анатолий Королев

— Выиграл Надир, — сказал незнакомец.

— Не морочьте мне голову, — страх и ярость сделали меня хамом, — и не притворяйтесь спящим. Мы оба не спим. Где Гepca?

Он помолчал, а затем с явной неохотой быстро пробормотал:

— Спросите об этом хозяина. Вот он.

И субъект незаметным кивком указал человека, который стоял на беговой дорожке у служебного выхода и манил рукой коляску с жокеем. Лицо человека закрывали очки от солнца. На майке жокея чернела семерка. Чуть подергивая возжами, он выруливал к выходу белую кобылу с черными глазами.

— Его зовут Марс, — добавил субъект.

— Марс! — крикнул я громким голосом на весь ипподром.

Солнечные очки от солнца стремительно оглянулись в мою сторону.

— Марс! — я очнулся от сна. Боже, я лежал на дне бассейна, раскинув руки на белых кафельных плитках и видел, что вода надо мной темна от кишащей массы снующих водомерок. Насекомые покрыли поверхность воды толстой копошащейся коркой. Бррр… Я закрыл глаза и очнулся в полумраке просторной комнаты. В ее самом темном углу, противоположном от раскрытого окна. Я сразу заметил, что сон стал исключительно устойчивым. Ага! Чувство страха, что видение кончится, исчезло, наоборот — я испытал глубокий восторг: сон перенес меня в точку поиска. Я вижу дом того, кому снится Гepca! И вспомнил слова Эхо: сон мага исполняет все его желания. Обернись внутри сна и выйди за его пределы в мир.

Итак, я находился в полутемной комнате, в неизвестном доме: возможно это дом нашего врага. Дом Герсы.

Затаив дыхание, я попытался сначала разглядеть себя, но решительно ничего не увидел. Ни тела, ни тени, ни слабого свечения призрака. Однако я отчетливо ощущал свое местонахождение, чувствовал в темноте свои руки, ноги. Я был бос и наг, ведь на самом деле, я лежал сейчас в проклятом бассейне под взглядом великого ясновидца. Больше того, не видя себя, я ощущал как сильно бьется мое сердце, как вздымаются легкие, слышал свое лихорадочное дыхание, но был бестелесен — черт возьми! — не чертыхайся, Герман, и никогда не свисти…

Итак, затаив дыхание я огляделся и прислушался. Сквозь окно виднелась глухая ночная даль какого-то то ли парка, то ли сада. Я видел верхушки деревьев, край звездного неба, из чего заключил, что нахожусь на втором или третьем этаже неизвестного здания. И, пожалуй, оно расположено за городской чертой.

Но где я?

Сделав несколько шагов босой ногой — я чувствовал, что она сырая и прилипает к полу, не оставляя при этом мокрых следов! — я прошел по паркету и совершенно вышел из угла, где стоял, и снова внимательно огляделся. Вот оно что! Я оказался в домашнем спортивном зальчи-ке: несколько тренажеров, шведская стенка, а вот и балетный станок вдоль большого настенного зеркала. На перильцах висело махровое полотенце. Я сунул в него нос и почувствовал тревожный запах цветочных духов, холодные струйки жасмина. Запах Герсы!

Зеркало в полумраке таило величайшую опасность.

Поколебавшись — была не была! — я посмотрел на себя в зеркальную стену и успокоился, ничего не увидев — итак, Герман, ты стал привидением…

Три шага, и я вплотную подошел к окну. Отсюда виден все тот же просторный полу-сад, полу-парк вокруг дома. Ночной ветер шумел кронами. В небе белели ватные тучки, среди которых кралась луна.

Я прошел к закрытой двери и машинально взялся за ручку. Ладонь почувствовала прохладный металл и, обманувшись, попыталась повернуть ручку вниз, вверх…

Тщетно.

Пальцы легко прошли сквозь железо.

Тогда я осторожно поднес указательный палец к двери и, чувствуя смутное присутствие преграды, стал вонзать его внутрь, все глубже, глубже…

Палец уходил в дерево как в спокойную воду. Сопротивление материи было исключительно слабым, его можно сравнить, например, с сопротивлением стены из стриженого декоративного кустарника, когда рука входит в толщу зеленых курчавых листочков… вот уже вся моя рука по самое запятье утонула в двери. Я чувствовал, что ладонь вышла наружу, но все еще не решался шагнуть.

Рраз!

И я впервые в жизни прошел сквозь закрытую дверь. Потрясающее чувство победы! Оглянувшись, я увидел на двери нечто вроде кругов от камня, брошенного в воду. А нажав посильнее левой ногой на пол, я легко погрузил ее по самую щиколотку в паркетные плитки и почувствовал, как она там — внизу — вылезла из потолка, черт возьми!

Герман, не свисти! И не чертыхайся.

Ты можешь проходить сквозь стены.

Но как долго?

Выйдя из тренажерного зала, я оказался в ночном коридоре, где горела пара контрольных ламп.

Вдоль коридора шли закрытые двери.

Одна, вторая, третья.

Я крался вдоль дверей — хотя кто мог услышать мой шаг? — и наслаждался тем, что, приближая лицо к плоскости, погружал его до ушей в дерево, заглядывая в спящие комнаты.

Ни души..

Комната для гостей. Музыкальный салон. Гардероб-ная комната. Детская. Библиотека.

Последняя дверь в коридоре была приоткрыта. Я насторожился. Оттуда сочился слабый свет ночника.

Это была спальня.

Я сделал несколько шагов в сторону сонного дыхания и увидел на просторной постели двух спящих в обнимку мужчин.

Один из них был как раз тот самый тип — Марс — которого я видел пять минут назад на ипподроме.

Стараясь не дышать, я наклонился над душной любовной постелью, в запахи пота и туалетной воды, думая

хорошенько его запомнить — и надо же, он что-то почувствовал сквозь сон и застонал, приоткрыв на миг веки, где мелькнули белки спящих глаз.

Напрасно. Я хорошо запомнил тебя.

Вторым был гибкий женственный юноша в плоском ажурном лифчике на голой груди.

Правда этих объятий была ясна с первого взгляда… но, дрогнуло мое сердце, в таком доме нет и не может быть места для женщины. Не так ли? .

Наконец, кто эти типы?!

Снова, обманутый подлинностью ощущений, я попытался было обшарить карманы пиджака из желтого шелка, брошенного прямо на ковер, нащупал портсигар, записную книжку — ага! — но я не могу ее никак взять, а это что — ого! — пистолет.

От волнения я кашлянул и внезапно увидел, что гибкий юноша в лифчике проснулся и, подняв голову с подушки, смотрит в мою сторону твердым взглядом агатовых глаз с подкрашенными веками.

Признаться, я струхнул.

— Кто здесь? спросил он нервозным голосом, затем вытащил из под подушки радиотелефон и потанцевав пальцами сказал кому-то: «Виталик, пройди по этажу.-Тут что-то нечисто».

Только теперь я окончательно убеждаюсь, что наблюдаю не собственный сон или фантом, а — реальный дом с живыми людьми. И подумал вот о чем, может быть устойчивость восприятия объясняется тем, что я вижу этот дом вместе с Эхо?