Возвращение Черного Отряда. Суровые времена. Тьма - Глен Кук

Это не могло не настораживать. Костоправ знал то, чего не должен был знать, во всяком случае не имея возможности блуждать с духом. А Одноглазый по-прежнему опережал нас. Признаться, я не ожидал от него такой прыти.

К концу первого дня настроение Костоправа улучшилось, и его потянуло на разговоры.

– Помнишь, как мы заявились сюда в первый раз? – спросил он, подъезжая к Годжийскому броду.

– Я помню ливень, грязищу и безнадегу. И тенеземцев, которым не терпелось всех нас прикончить.

– Те еще были деньки, Мурген.

– Ага. Без преувеличения адские. И заметь: это говорит человек, которому довелось побывать в самом что ни на есть аду.

Капитан хмыкнул:

– Ну, коли так, ты должен благодарить меня за эту чудесную новую дорогу.

Таглиосцы называли ее Каменной, или Мощеной дорогой. Когда мы проезжали здесь впервые, это еще была извилистая лента непролазной грязи.

– Ты правда считаешь, что Дрема годится в знаменосцы?

– Я подумывал об этом. Но до поры, пожалуй, сохраню эту должность за собой.

– Вот те на! И это говорит тот самый Мурген, который вечно жалуется, будто он в каждой бочке затычка.

– Я же сказал, что думал насчет Дремы. И у меня возникли кое-какие соображения.

Некоторые сослуживцы говорили, что с утратой Сари я справляюсь неплохо. Мне и самому так казалось.

Костоправ оглянулся на Тай Дэя, отчаянно цеплявшегося за шею серой в яблоках кобылы, на которую мы пересадили его миль тридцать назад. Для парня, который мог держаться только одной рукой, он справлялся с тряской совсем неплохо.

– Никогда не позволяй чувствам вставать на пути здравого смысла, – сказал Костоправ. – Когда все прочее сказано и сделано, мы остаемся Черным Отрядом. Пусть другие парни отдают концы – мы уступим им это право.

– Со мной все нормально. Я был братом Черного Отряда гораздо дольше, чем мужем Сари, и научился владеть собой.

Похоже, Старика мои слова не убедили. И это можно понять. Его заботит не то, как я держусь сейчас, а что будет, когда начнется заваруха. Может оказаться, что судьба всего Отряда зависит от одного человека. От того, как он поведет себя, когда придется туго.

Капитан оглянулся. Несмотря на все усилия, наш эскорт снова растянулся по дороге. Но Старик не кинулся подгонять отставших, а вновь обратился ко мне:

– Узнал что-нибудь о своих родственничках?

– Опять? – Ясно, что он не отвяжется. Но мне нечем утолить его любопытство. – Если скажу «любовь слепа», тебя это устроит?

– Мурген, ты круглый болван, если в это веришь. Может, тебе лучше вернуться и перечитать Книги Костоправа?

Я растерялся:

– И как это понимать?

– Ты знаешь, у меня тоже есть женщина. Если она еще жива. У нас очень сильные чувства друг к другу, мы даже ребенка на свет произвели. Конечно, дело это несложное, большого ума не требует, но, что ни говори, оно накладывает определенный отпечаток на человеческие отношения. Тем не менее все, что связывает нас с Госпожой как мужчину и женщину, как отца и мать, отнюдь не означает, что я доверяю ей в каком-либо ином отношении. И она тоже не может довериться мне. Так уж она устроена. И такова ее судьба.

– Командир, у Сари не было никаких амбиций. Если и хотела она чего по-настоящему, так это чтобы я сделал то, о чем без конца ей талдычил, – а именно занялся земледелием. И чтобы не принял геройскую смерть, достойную бравого вояки, – например, свалившись с лошади и утонув при переправе через какой-нибудь плюгавый ручеек в сезон дождей.

– Так ведь Сари никогда меня и не беспокоила, Мурген. Кто меня тревожит, так это дядюшка. Это самый странный нюень бао из тех, с кем мне доводилось встречаться.

– Да он просто-напросто старикашка, помешанный на мечах. Его можно считать жрецом, которому отточенная сталь заменяет Священное Писание. И он имеет кое на кого зуб. Нам нужно направлять его в ту сторону, где находится Хозяин Теней, только и всего.

Костоправ кивнул и пробормотал довольно угрюмо:

– Поживем – увидим.

Мы пересекли большой каменный мост, построенный возле Годжи по распоряжению Госпожи. В кронах росших на южном берегу деревьев с истошным карканьем роились вороны. Похоже, нас эти твари находили весьма забавными.

– Ох, не нравятся мне эти птички, – заявил я.

Костоправ промолчал. Вскоре он велел сделать привал – животным требовался отдых. Перед нами этим путем уже прошло столь много войск, что не было никакой возможности раздобыть свежих коней. Глядя на юг, я сказал:

– Наш мелкий шут держит очень даже неплохой темп.

Порасспросив кого надо, я выяснил, что Одноглазый по-прежнему опережает нас на день.

– Мы его нагоним раньше, чем доберемся до Дежагора, – пообещал Костоправ и взглянул так, словно опасался, что название города подействует на меня как страшное заклятие.

Но я его разочаровал. Тай Дэй, который мог следить за разговором, поскольку на сей раз мы беседовали по-таглиосски, тоже никак не отреагировал, хотя его соплеменникам осада принесла не меньше беды, чем Отряду. Впрочем, нюень бао редко проявляют свои чувства в присутствии чужаков.

– Отдай свою лошадь конюху, – сказал я Тай Дэю. – Попробуем раздобыть что-нибудь съедобное.

Сутками не вылезать из седла – отнюдь не мечта гурмана.

С деликатесами в Годжийской крепости дело обстояло не намного лучше, чем со сменными лошадьми, причем по той же самой причине. Но поскольку мы принадлежали к свите Освободителя, для нас зарезали бойцового петуха – такого худосочного и болезненного, что меня едва не вывернуло. Кое-как подкрепившись, мы решили остаться в крепости, чуток вздремнуть в тепле. Вообще-то, нам следовало находиться возле Костоправа – на тот случай, если его переговоры с местными командирами окажутся достойными занесения в Анналы, – но после короткого спора с самим собой я предпочел поспать. Старик потом мне все расскажет, было бы что рассказывать. А в крайнем случае я смогу вернуться сюда с Копченым. Попозже.

Мне снились сны, но толком – так, чтобы можно было записать, – я ни одного не запомнил. Кажется, они были довольно гадкими, но все же не настолько кошмарными, чтобы меня пришлось будить.

Еще до рассвета мы снова тронулись в путь.

Уже пересекая холмы, окружающие Дежагор, нагнали Одноглазого.

Его фургон я заметил издалека и едва сдержал соблазн пришпорить коня. Меня аж трясло от желания поскорей добраться до Копченого.

Похоже, проблем у меня было больше, чем мне хотелось признавать.

Однако я не подавал виду.

А Одноглазый не сбавлял ход.

С того времени, когда мне пришлось пережить ужас в Дежагоре – или в Джайкуре, как называли его местные, или в Штормгарде, как именовался он, будучи резиденцией Хозяйки Теней по имени Грозотень, жалкой ведьмы, не сумевшей защитить Тенеземье от Черного Отряда, – здесь случились некоторые перемены.