Прощание с Византией - Алексей Величко

По счастью, создаваемые на Западе коалиции почти неизбежно впадали в разлад, вызванный, с одной стороны, опасениями других европейских государей и Римских пап в чрезмерном усилении Французского короля, а с другой – обусловленный внутриевропейскими проблемами и многочисленными претендентами на Италию. К этому следует прибавить полный хаос (для современного взгляда) династических союзов и прав на отдельные территории латинян в Греции, куда волей или неволей оказались втянутыми сами Византийские цари, часто и охотно вступавшие в браки с представителями западных королевских семей[603].

Папа Бонифаций VIII (1294—1303), известный грекофоб, ревностный сторонник восстановления Латинской империи, попытался прервать неблагоприятную тенденцию, но из его проектов также ничего не получилось. Они только еще более запутали и осложнили европейскую политику, напоминавшую один сплошной узел противоречий[604].

Тогда при поддержке Римской курии был разработан новый грандиозный план подчинить Франции Италию и Сицилию. Однако подготовка к новому походу осуществлялась крайне медленно и неорганизованно. Поскольку у Франции хватало своих проблем, Карл Валуа оказался предоставленным сам себе со всеми вытекающими последствиями. А тут еще неожиданно дала себя знать Анжуйская династия, правящая в Неаполитанском королевстве. Именно ее глава оживил идею нового военного преприятия против Византии и взялся его обосновать и организовать.

В качестве претендента на титул императора Константинополя их представителями был объявлен Филипп I Тарентский (1278—1331), сын Карла II Анжуйского (1248—1309) и Марии Венгерской, внук Карла I Анжуйского. Именно его брат король Карл Неаполитанский (1271—1295) уступил ему «права» на Эпир и Ахейское княжество и Латинскую Романию. И, реализуя замысел брата, уже в 1305 г. Филипп Тарентский женился на Тамаре Ангелине Комниной, дочери Эпирского деспота Никифора I, надеясь сделать его своим плацдармом[605].

Делать нечего, Франции пришлось поддержать нового претендента, выказывающего силу. И когда первая супруга Филиппа скончалась, Карл Валуа отдал ему в жены свою дочь Екатерину Валуа де Куртене (1303—1346), передав в качестве приданого «права» на Константинополь. А Французский король Филипп Красивый в 1314 г. особой грамотой обязал своего вассала императора Людовика IV Бургундского, ставшего по праву наследования князем Ахайи, оказывать содействие Тарентцу в походе на византийцев. Вслед за тем Римская курия официально передала Филиппу Тарентскому церковную десятину с Неаполя, Сардинии, Корсики и Латинской Греции, а его солдатам даровала отпущение грехов.

В 1318 и 1323 гг. небольшие французские эскадры попытались сделать нападения на Константинополь, чем чрезвычайно встревожили Византийского императора. И, презрев все упреки в адрес политики отца, Андроник II Старший отправил в Авиньон, где находился двор папы, миссию с предложением восстановить переговоры о церковной унии (!). Правда, весьма сомнительно, что он всерьез считался с такой возможностью, но факт остается фактом. Однако французская надменность и начавшиеся трения с внуком не позволили Андронику II Палеологу начать переговоры[606].

Но только в 1325 г. войска Филиппа Тарентского вторглись в Эпир и захватили часть территории этого деспотата. Впрочем, дело дальше не пошло, поскольку в Леванте назревали грозные события, вскоре захватившие умы современников тех лет, – возможность полной ликвидации Утремера.

Проблема заключалась не только во внешних врагах. Несмотря на тяжелое положение, Иерусалимское королевство болело теми же болезнями, которые и ранее раздирали тело Латинской Палестины. Бейрут, Тир и несколько других городов заявили о своей независимости, а граф Триполи Боэмунд VII (1275—1287) находился в жесточайшем конфликте с тамплиерами, словно рядом не было иных врагов.

Между тем уходили со сцены истории прежние герои, появлялись новые. После того как в 1277 г. султан Бейбарс внезапно умер – официально от переедания кумыса, на самом деле, как знали все, от отравления, власть в Египте слегка пошатнулась. Новым правителем мамелюков стал его сын Саид Беркехан (1277—1280), однако слабый юноша не смог противостоять эмиру Сирии Калауну, который во главе своих войск пошел походом на Каир. Беркехан срочно отрекся от престола в пользу своего 17летнего брата Бадрудднина Саламыша (1280), но 4 месяца спустя правитель Сирии сместил юношу и принял титул султана Калаун альМансура (1280—1290).

Это была вполне харизматичная и умелая личность. Еще будучи командиром мамелюков среднего звена, он разгромил в 1272 г. татар, подтвердив тем самым свой высокий класс настоящего полководца. К несчастью, пилигримы Утремера не сумели воспользоваться выдавшейся передышкой и попрежнему больше воевали друг с другом, чем с мамелюками. Лишь монголы попытались взять реванш у египтян и в сентябре 1280 г. перешли Евфрат и оккупировали Халеб, где разорили все мечети. В испуге местные мусульмане бросились бежать под защиту мамелюков, которых Калаун уже вел к Дамаску. Поняв, что сил слишком мало, чтобы удержать Халеб, монголы повернули назад. Обидно, но все их призывы к пилигримам о совместной борьбе с египтянами ничего не дали.

Осенью следующего года сразу две монгольских армии вновь пересекли границу. Однако только госпитальеры откликнулись на их призыв и согласились выступить на войну. Остальные крестоносцы заявили, что связаны условиями мирного договора, заключенного с султаном Египта. 30 октября армии монголов и мамелюков встретились у Хомса. Битва случилась чрезвычайно ожесточенная и не дала перевеса ни одной из сторон. Военачальник монголов МенгуТимур был ранен во время атаки мамелюков и в панике приказал своей армии отступать, хотя в это же время армянские отряды и христиане других соединений имели серьезные успехи, разгромив фланги мамелюков. В результате они оказались в изоляции, и лишь тяжелые потери среди египтян не позволили Калауну уничтожить их. Монголы обратно перешли Евфрат, ставший естественной границей двух могущественных империй. Примечательно, что султан не посмел наказать армян за помощь татарам[607].

И в дальнейшем египтяне удачно и умело воспользовались раздорами в стане христиан, с облегчением вздохнув, когда пришла весть о поражении Карла Анжуйского. В 1283 г. Калаун пролонгировал заключенный в Кесарии мирный договор, но уже в 1285 г. явился в Сирию, на которую этот договор не распространялся, во главе громадной армии и осадил крупный замок госпитальеров Маркабе. Больше месяца египтяне не могли взять этот хорошо укрепленный замок, но все же 25 мая гарнизон под честное слово султана оставил город, хотя вынужден был отказаться от оружия и лошадей. Вероятно, султан смог бы развить успех, но в это время до него дошли слухи о том, что монгольский ильхан в Тебризе посчитал, что пришло время для активных действий.