Отверженные Мертвецы. Истина лежит внутри - Грэм Макнилл

— Я еще не знаю, — к своему собственному удивлению, сказал Кай. — Мне кажется, что я хотел бы оставить их, но не уверен, что это будет правильно. Хотя это глупо, поскольку они собираются доставить меня… в такое место, где бы я не хотел оказаться.

— И куда же, по-твоему, ты отправишься?

— Я не знаю, — с усталой улыбкой признался Кай. — В этом-то и заключается проблема.

— В таком случае, может, ты уже на месте? — сказал Палладий.

С этими словами он легонько пожал руку Кая и направился к мужчине и женщине, которые оплакивали старика у подножия безликой статуи.

Едва Кай успел обдумать слова смотрителя храма, как дверь отворилась и вошла девушка, чья аура показалась ему знакомой. Кай знал, что под капюшоном у нее скрыты длинные светлые волосы, а лоб повязан голубой косынкой. Он улыбнулся и наконец понял, что привела его сюда не случайность, не совпадение и что любые загадки Вселенной представляют собой лишь мелкие фрагменты общей мозаики.

— Возможно, я именно там, где и должен быть, — негромко произнес он, а у девушки, заметившей его, удивленно распахнулись глаза.

— Кай? — воскликнула она. — Великий Трон, что ты здесь делаешь?

— Привет, Роксанна, — откликнулся он.

На приближающиеся машины Нагасена смотрит с раздражением и смутным ощущением, что события разворачиваются быстрее, чем кто-либо из них может за ними уследить. Шесть приземистых броневиков, воняющих машинным маслом и горячим металлом. Согласно приказу из Города Зрения им пришлось их дожидаться. При этом не последовало никаких объяснений, и их добыча получила девяносто минут, чтобы увеличить расстояние от охотников.

— Не надо было их ждать, — говорит Картоно, но Нагасена ничего не отвечает.

Ответ очевиден. Нет, им не следовало ждать, но против этой охоты восставали все его инстинкты. Он убеждает себя, что глупо верить в приметы, что он должен продолжать, хотя бы и без Головко и Сатурналия.

Он знает, куда направились беглецы, и, если бы не его компаньоны, он мог бы уже быть там. И все же он не пошел охотиться в одиночку. Он ждал. Скорость и неутомимость в преследовании дают колоссальное преимущество, а он пожертвовал и тем и другим.

Почему?

Потому что охота не служит истине, она направлена на ее сокрытие.

Сатурналий стоит на восточном перекрестке, ему не терпится продолжить преследование, но не хочется нарушать приказ, присланный с подтверждением его командиров. Головко сидит вместе со своими людьми, демонстрируя терпение, какого Нагасена от него никак не ожидал. Этот человек привык беспрекословно подчиняться приказам, и, если ему прикажут, не задумываясь, убьет сотню невиновных людей. Такие солдаты опасны, поскольку они способны на любые преступления, если будут убеждены, что их действия служат высшей цели.

Головная машина, разбрасывая мусор и лязгая траками, останавливается. Ее корпус окрашен в черный и красный цвета, с изображением крепостных ворот, над которыми виднеются скрещенные копье с черным лезвием и лазган. Головко и присоединившийся к нему Сатурналий подходят к открывающемуся люку, из которого появляется младший лейтенант в черном нагруднике и шлеме. Всем видом лейтенант демонстрирует, что он предпочел бы оказаться где угодно, только бы не здесь.

Он строевым шагом марширует к Головко и протягивает ему запечатанный инфопланшет одноразового использования.

Из перчатки Головко появляется опознавательный щуп, и экран планшета оживает. На гладкой поверхности появляются слегка мерцающие строчки, и лицо Головко расплывается в хищной усмешке.

Нагасена уже видел такой взгляд, и это ему совсем не нравится.

— Что говорится в сообщении? — спрашивает он, хотя опасается, что ответ ему уже известен.

Головко протягивает планшет Сатурналию, и тот, ознакомившись с текстом, кивает, невольно подтверждая опасения Нагасены. Он отворачивается от протянутого кустодием планшета.

— Мы больше не охотники, — произносит Нагасена. — Верно?

— Верно, — говорит Сатурналий. — Теперь мы отряд ликвидаторов.

Роксанна бросилась к нему, как к давно потерянному возлюбленному, и обняла так крепко, что едва не сломала ребра. Он тоже обнял ее, радуясь прикосновению знакомого человеческого тела. Вместе с Роксанной они много лет работали на «Арго», хотя, согласно строгому этикету, установленному на всех кораблях Тринадцатого легиона, так и не стали близкими друзьями.

— Ты сломаешь мне ребра, — сказал Кай, хотя сам не хотел ее отпускать.

— Они срастутся, — ответила Роксанна, еще крепче сжимая руки. — Я не думала, что снова тебя увижу.

— И я тоже, — признался он.

Роксанна наконец отступила на шаг назад, продолжая держать Кая за плечи.

— Ты ужасно выглядишь, — сказала она. — Что случилось с твоими глазами? После того как нас разлучили на «Лемурии», мне не говорили, куда тебя отправили.

— Солдаты Кастана забрали меня и доставили в медицинское учреждение на Кипросе, а там поручили заботам какого-то идиота, — с усмешкой рассказал Кай. — Но когда патриарх понял, что его могут обвинить в гибели «Арго», меня бросили обратно, в Город Зрения.

— Мерзавцы, — бросила Роксанна. — А меня отвезли в наше поместье в Галиции и прятали, словно меня никогда не существовало.

— Почему?

— Я стала для них обузой. — Роксанна пренебрежительно пожала плечами. — Если навигатор не в состоянии привести корабль домой даже из системы, в которой находится Астрономикон, он уже не может называться навигатором.

— Это чушь, — возразил он. — Ты способна вывести корабль даже из самого центра бури в варпе.

— И я им говорила то же самое, — сказала она, взмахнув рукой. — Но корабль погиб, и мне никто не верил. Люди всегда в первую очередь обвиняют навигатора.

— Или астропата, — прошептал Кай.

Он почувствовал на себе ее внимательный взгляд и тоже присмотрелся к ней внимательнее. В последний раз он видел Роксанну буквально развалиной в физическом и психическом отношении, и ее точно так же, как и его самого, преследовали вопли умирающих. Но сейчас в ее ауре почти не осталось следов былого потрясения.

Роксанна вывела его из бокового придела и усадила на свободную скамью, не отпуская руки, словно он был слепым или немощным.

— Я теперь вижу тебя, — сказал он. — Вероятно, лучше, чем прежде.

— Это обычное дело, — заметила Роксанна. — Стоит лишиться глаз, и ты начинаешь видеть отчетливее.

Она задержала его исхудавшие руки в своих ладонях. Кай ощутил тепло ее дружеского участия и не отпрянул, а позволил себе окунуться в него, словно в ванну с целительным бальзамом. С тех самых пор, как его эвакуировали с «Арго», к Каю относились как к прокаженному или преступнику, а с Роксанной они разговаривали на равных, и это было для него важнее всего.