Кошки говорят "мяу" - Феликс Сарнов

Рыжая кивнула.

— У меня к тебе просьба, — небрежно кинула она, когда мы доели. — Ты сегодня поработаешь там… у себя? Компьютер возьмешь?

— У себя — это здесь, Рыжик, — как можно убедительнее сказал я. — А там… Да, поработаю, чтобы не очень скучать по тебе этот денек.

Она нагнулась и потерлась носом о мою щеку.

— Я запихну эти деньги тебе в сумку, ладно? — она кивнула на банковские пачки купюр, по-прежнему валявшиеся солидной кучей на полу, перед раскрытым сейфом.

— Все?.. Зачем?

— Ну, я должна подъехать сегодня в одно место, встретиться с… его партнерами. Они звонили… Торговаться я не буду, но они могут знать про сейф и могут попросить меня показать… Побрякушки, конечно, никто засчитывать не будет, а вот бабки… Могут сказать, что это, дескать не его, а подкожный общак… В общем, забери до завтра…

— Что ж я повезу такие бабки на метро? В простой сумке? Рыжик…

— Почему на метро? — нахмурилась он. — Возьми тачку. А хочешь, я сама тебя отвезу… Хотя нет, не повезу тебя туда… Нет-нет, ты не думай, что я против — я понимаю, не можешь же ты взять и исчезнуть, не прощаясь, но… Я — не повезу.

— Рыжик, на тачку я еще… — я осекся, посмотрел на нее, и мы оба расхохотались.

— Привыкай, — отсмеявшись, наставительно сказала Рыжая.

— Привыкну, — пообещал я, вставая.

— Сиди, — она положила мне руку на плечо и помешала встать. — Я сама соберу тебе сумку.

Пока она запихивала компьютер и пачки денег в сумку

(Там больше трехсот пятидесяти… В каждой — по десять штук, значит… На вскидку, не меньше пол лимона… Привыкну?)

я потянулся было за своей пачкой сигарет, потом передумал, натянул на себя лайковую куртку, вытащил из кармана пачку «Данхилла», сунул сигарету в зубы и щелкнул золотым «Ронсоном» — привыкать, так привыкать.

* * *

— Ну, иди, — сказала она мне в прихожей, протягивая колечко с двумя ключами.

Я хотел было ее обнять, но она быстро отстранилась и я не потянулся вслед, подумав, что не стоит обнимать ее, вообще трогать сейчас, если она почему-то не хочет.

— Не надо прощаться. Я жду тебя завтра… Утром. Без звонка.

— Хочешь, я приеду сегодня? — спросил я.

— Хочу, — кивнула она. — Но… не надо. Сколько вы были женаты?

— Почти… пятнадцать лет, а что?

— Ничего, — она усмехнулась. — Одна ночка ничего не решает.

— Рыжик, — сказал я, — я правда, не буду…

— Перестань, — перебила она. — Get lost. Till tomorrow… And there's a good boy. Bye…[11]

— Take care,[12]— машинально ответил я ей на том же наречии, наигранно весело подмигнул, сунул ключи в куртку, подхватил сумку и переноску с Котом и хозяйской поступью двинулся к лифту.

Когда мы проходили мимо Мерседеса Рыжей, Кот вдруг встал в переноске и мяукнул. Я нагнул голову и заглянул в «домик». Он внимательно смотрел на машину.

— Да, — кивнул я, — Это наш Мерседес. Но я не вожу машину. Пока. Все впереди…

Кот внимательно посмотрел на меня и снова мякнул.

(как-то странновато… Хрипло и с подвыванием…)

Хвост его ходил из стороны в сторону. Не верил в то, что я когда-нибудь сяду за руль? Или желал ехать на нашей машине прямо сейчас? Кто его знает…

Тачку я поймал быстро, и через час уже сидел за компьютером. Зачем — сам не знаю…

На кой черт мне теперь возиться с каким-то дурацким детективом за жалкие гроши, если под моим письменным столом валяется сумка с… Впрочем, как бы там ни было, а этот «шедевр» нужно закончить — в конце концов взрослые люди должны выполнять свои обязательства, независимо от… Гордясь своей цельной натурой, я снова уставился в дисплей…

От компьютера меня оторвал звонок из издательства — наконец-то вышел двухтомный роман «короля ужасов», мой предпоследний перевод огромного романа, в котором «король» не ограничился серией жутких смертей в провинциальном городишке, а расправился почти что со всей кодлой — в смысле, всем прогрессивным человечеством. Можно было забрать пять авторских экземпляров и получить причитающийся «хвостик» гонорара — аж целых полтора лимона российских деревянных.[13]Что ж, деньги — к деньгам…

Я забрал авторские книжки, терпеливо отстоял в очереди в кассу и получил один миллион, триста двадцать пять тысяч российских рублей, завез книжки домой и поехал на вокзал — встречать дочку и… бывшую жену.

Встреча состоялась. На вполне идейно выдержанном уровне…

После ужина (запивали сосиски с гречневой кашей «Мартелем», оставшимся от визита Рыжей) дочка, уставшая после дороги, быстро заснула, жена пошла в ванну, а я плюхнулся на диван, включил телевизор, и задумался…

Естественно, задумался о предстоящем разговоре с женой, и вдруг меня как-то удивило… Черт, я не испытывал ни малейшего беспокойства, ни малейшей неловкости, ни малейшей… тревоги от предстоящей

(… твою мать! Ведь мы прожили с ней черти сколько лет, в конце концов, у нас — дочь!..)

семейной разборки. Я должен был испытывать тревогу, у меня должно быть предвкушение чего-то неприятного, точно так же как в машине, в «Мазде» Ковбоя, я должен был бояться, должен был испытывать страх — это естественно, это нормально и… неизбежно — но я…

Точно так же, как тогда в «Мазде» у меня не было страха, не было у меня сейчас и тоскливого предвкушения неизбежной семейной сцены. Но — почему?.. В машине я чувствовал, я знал, что той разборки, которую ждет Ковбой, не будет, а сейчас… Я что, так же знаю, что не будет и семейной сцены? Но почему? Я же сделал свой выбор, я уйду отсюда, от этой не нужной мне бабы, которой и я давно не нужен. Я уйду к Рыжей, я выбрал ее…

— Дурак, — звякнул

(в комнате?… В моем мозгу?.. В воображении?..)

где-то неподалеку холодноватый равнодушный голосок. — Ты выбрал, но что ты выбрал?

Я взглянул на Кота, он равнодушно посмотрел на меня своими круглыми желтыми фонариками глаз… Нет, не желтыми, а

(Господи, как же они умеют менять взгляд!.. Даже цвет взгляда!..)

зелеными… Зелеными, как… как стодолларовая купюра, а потом перевел взгляд на экран телевизора. Я машинально вслед за ним скосил глаза на экран.