Подчинённая. Дилогия - Патрисия Грей

И тут я замечаю её взгляд.

Это красивая женщина лет тридцати. Она ухожена, аккуратно и стильно одета. Голубоглазая блондинка со стрижкой каре. Тёмный синий жакет, бежевая блуза. В ушах небольшие золотые серьги с бриллиантами. В знак уважения она привстаёт и протягивает мне тонкую руку с длинными пальцами. На безымянном — золотое кольцо.

— Здравствуйте, Наталья, — улыбнувшись, произносит она.

Голос тихий, мелодичный, совсем не такой, каким я его себе представляла. Она вообще не выглядит властной или хотя бы просто любящей командовать женщиной. Нет, приятная, обаятельная, очень женственная. И, судя по взгляду, мимике и общению, очень доброжелательная. Мне трудно даже представить, что именно о ней говорил Руслан, когда делился со мной своими переживаниями. Да и лесбиянок я, если честно, представляю себе обычно иначе. С стражками под мальчика и какими-то более мужиковатыми, что ли. Хотя бы в поведении.

Мы обмениваемся вежливым рукопожатием. У неё прохладные, нежные пальцы.

— Здравствуйте, — нервно сглотнув, отвечаю я.

Да, я волнуюсь. Очень стараюсь держаться спокойно и независимо, но получается у меня, наверное, так себе.

— Меня зовут так же, как и вас, — снова мягко улыбнувшись, произносит она.

Вот как? Не знала. Неожиданно.

— Очень приятно, Наталья, — вежливо отвечаю я.

— Ты позволишь нам поговорить наедине? — повернувшись к Руслану, спрашивает она.

— Да, конечно, — отвечает он. — Если Наталья не против.

Он несколько напряжён. Я уже достаточно изучила его, чтобы это заметить. Хотя со стороны, наверняка — всё такой же уверенный в себе, чуть жестковатый и очень сосредоточенный мужчина.

— Я не против, — говорю я.

— Тогда я на связи, — отвечает он.

Поворачивается и идёт к выходу.

Наталья жестом приглашает меня присесть на диванчик напротив. Что я и делаю. Чувствую себя пока не очень. Будто на собеседовании. Хотя моя тёзка мне, безусловно, интересна.

Наталья разливает по белым чашкам чай. Приятно пахнет жасмином.

— Спасибо, что приехали, — произносит она. — Я не займу много вашего времени.

Не знаю, что ответить на это. Просто жду, что она скажет дальше.

— В первую очередь, — говорит она, ставя чайник на стол, я просто хотела поблагодарить вас лично.

— Вам не за что меня благодарить, — смущённо отвечаю я.

— Есть за что, — возражает она. — Сейчас поймёте.

— Хорошо.

Она делает небольшой глоток и чуть щурится от удовольствия.

— Вкусный, правда?

— Вкусный, — отпив немного одновременно с ней, соглашаюсь я.

— Здесь вообще очень хороший чай. Приятный маленький ресторанчик, где ответственно относятся к кухне и очень приветливы с гостями.

— Согласна, — посмотрев по сторонам, киваю я.

— Вам, должно быть, неловко, — внимательно на меня глядя, произносит она.

— Да, есть такое.

— Мне тоже.

От её признания почему-то становится легче. Наверное, потому, что мгновенно пропадает чувство, будто я на собеседовании.

— Руслан говорил мне, что он рассказывал вам о нас.

— Да, — подтверждаю я.

— Думаю, что наша история немножко сложнее, чем вы думаете.

— Возможно, — пригубив горячего чаю, осторожно отвечаю я.

— Я не собиралась за него замуж, — начинает свой рассказ она. — Хотя он был очень перспективным предпринимателем и, пожалуй, единственным мужчиной, которого я более-менее воспринимала, как что-то притягательное. Вы, наверное, в курсе моей сексуальной ориентации.

— Да.

Она проницательно смотрит мне в глаза.

— У меня нет коварных целей, Наталья. Я вовсе не отбиваю у вас жениха. Если так можно сказать о моём муже. Он женился на мне, потому что опекунства было недостаточно. Меня бы убили, скорее всего, если бы он не женился на мне.

— Я этого не знала…

Она кивает.

— Да, я понимаю. Впрочем, женился он из любви ко мне. Я же относилась к нему, как к другу. Со своей природой я ничего поделать не могла, да и, честно говоря, уже тогда, незадолго до нападения на меня, я расценивала свою попытку устроить личную жизнь так, чтобы это оградило меня от мужского внимания и устроило общество, как слабость и глупость. Но как бы то ни было, я вела себя именно, как невеста Руслана. Я не кривила душой — он действительно был единственным возможным вариантом для меня, но чем ближе мы становились, тем страшнее мне было. Потому что я не хотела жить с мужчиной в принципе. Всё это очень трудно объяснить женщине с гетеросексуальной ориентацией, но, поверьте мне, я очень много металась тогда.

— Руслан говорил, что вы не бросили его, когда он лежал в больнице.

— Оставлять людей в беде — в принципе не в моём характере, — отвечает она. — Тем более близких.

— Но он очень ценит то, что вы тогда единственная, кому он реально был нужен.

— Руслан — мужчина, который очень ценит преданность и взаимность. Не только в личной жизни, а во всех сферах. Он именно поэтому мало кого приближает к себе. Когда он был подростком, у него отбил девушку лучший друг. И, думаю, эта черта его характера берёт начало отсюда.

— Да, я понимаю.

— Благодарна я вам потому, что без вас меня бы не вылечили. Я бы и сейчас оставалась недееспособной.

— Почему вы так считаете? — хмурюсь я.

— Я не считаю, — качает головой она. — Я знаю. Руслан очень долго бился над тем, чтобы меня вылечили. Но на мне поставили крест. И максимальный прогресс был в том, что я перестала быть паралитиком. Я сама передвигалась по дому, общалась с прислугой, смотрела телевизор и даже могла читать не очень сложные книги. Но, правда, быстро уставала. Всё оплачивал Руслан. Он же нанимал прислугу и следил за качеством её работы. Он время от времени оплачивал мои поездки в стационары. Но врачи уже занимались мной только с позиции поддержки моего здоровья. Иными словами, следили за тем, чтобы мне не стало хуже и старались тормозить деградацию после временных улучшений. До того, как в жизни Руслана появились вы.

— А при чём тут я? — не понимаю я.

— При том, что он впервые за много лет влюбился. И влюбился очень сильно. Страшно боялся вас потерять. И в то же время, он не тот человек, которому этого достаточно, чтобы списать со счетов человека, на котором он женился. Он мог бы оставить меня только на опекунстве — опасность моей жизни со стороны людей, которые напали на меня, уже миновала. Кого-то нет в живых, кто-то сидит в тюрьме. Но опекунство в этой ситуации — когда он уже полюбил вас, было бы как раз тем, что в людях он категорически не приемлет. Способом слить жену, как статус, ради того, чтобы устроиться получше. Я понимаю, что для многих богатых мужчин проблемы подобного выбора даже бы не стояло. Но он другого плана человек. Вы можете подумать, что я для него важнее, чем вы. Это не так. Но он из тех людей, которым необходимо себя уважать.