Неопалимая - Маргарет Роджерсон

Минула неделя, прежде чем я узнала, что Леандр отправился в монастырь вместе с нами. Никто не хотел говорить мне об этом, и к тому времени как это раскрылось, едва не стало слишком поздно.

– Он не в силах принимать посетителей, госпожа, – пролепетал взволнованный брат, которого мне наконец удалось загнать в угол спустя несколько часов беготни за монахами, точно за испуганными овцами. – По правде говоря, я думаю, его привезли сюда, чтобы он спокойно дожил свои последние дни.

Мои уши заполнил рев, словно кто-то погрузил голову под воду. Опечаленные и, возможно, немного напуганные, монахи поспешили проводить меня в гостевые покои.

Я не помнила, как поднималась по ступенькам или шла по коридору; словно просто возникла в дверном проеме комнаты Леандра, где резко замерла, заглядывая внутрь.

Он лежал на кровати, тонкие руки сложены на животе, утонченный и неподвижный, словно мраморное изваяние, высеченное на саркофаге. Вместо рясы клирика на нем была простая льняная ночная рубашка. Волосы его стали совершенно седыми. Они раскинулись по подушке вокруг его головы, подчеркивая острые скулы и строгие брови. Алебастрово-белая кожа казалась прозрачной.

– Он иногда приходит в себя, но ненадолго, – сообщил мне один из братьев, потирая руки. – Для него мало что можно сделать, разве только устроить поудобнее.

Я медлила, вглядываясь в его призрачный облик. Казалось, что Леандр мертв; у меня ни разу не возникало мысли, что он мог выжить после уничтожения Саратиэля, не после тех мучений, которым подверглось его тело в тот день. Даже сейчас он выглядел так, словно пребывал у врат Смерти, превращаясь в духа на глазах.

У меня перехватило горло. Я желала, чтобы клирик умер быстро, а не страдал так долго, но все же была рада снова увидеть его, хоть это чувство и поразило меня болезненной, мучительной силой.

Увидев мое выражение лица, братья стали оправдываться и поспешили прочь. Я отыскала табурет, подтащила его к кровати Леандра. И стала ждать.

Солнце скользнуло по доскам пола на стену, прежде чем его глаза открылись. Не удивившись моему присутствию, он посмотрел на меня со спокойным фатализмом умирающего. К тому времени я уже начала привыкать к его внешности, но новым потрясением для меня стало увидеть его белые ресницы на фоне яркой зелени глаз. Они выглядели как покрытые инеем.

– Опять этот сон, – пробормотал он, тяжело дыша. – Мой любимый.

– Что за сон? – Голос мой звучал хрипло.

– Тот, в котором святая Артемизия стоит надо мной и держит суд.

– Я говорила тебе, я не святая.

– Даже в моих снах, – мягко произнес он, – ты не перестаешь спорить со мной.

Он сказал это с отстраненным удивлением, словно восхищался этим качеством.

– Но ты должна понимать… Если ты не была ею раньше… то теперь стала. Не просто святой, а высшей святой. Одной из семи.

– Технически он прав, – прокомментировал Восставший в пустоту. – Святая Агнес не уничтожила Саратиэля. Ты уничтожила.

Леандр моргнул. Нахмурился.

– Ты ответила на мои молитвы? Поэтому ты здесь?

– Это не сон. – В горле пересохло.

Его глаза сузились, пытаясь сфокусироваться на мне.

– Нет, – решил он. – Настоящей Артемизии здесь бы не было.

При этих словах по моей коже прокатилось жарко вспыхнувшее чувство, похожее на гнев.

У меня заболело в груди. С его стороны нечестно заставлять меня жалеть его. Он не заслуживал моей жалости.

– Хватит умирать, – буркнула я ему.

Его губ коснулась слабая улыбка.

– И это все? – мягко спросил Леандр.

Я вспомнила, что говорил старый целитель в монастыре, и поняла, что существует еще одна вещь, которую хотела бы узнать – тем более что это, возможно, мой последний шанс спросить.

– Что произошло с твоим братом?

– Ах…

Его глаза закрылись. Он не отвечал так долго, что я решила, он снова погрузился в сон. Затем священник забормотал.

– Вид с крепостных стен Шантлера на море… Это очень хорошее место для размышлений. Мое любимое место, на самом деле. Габриель поднялся туда во время прошлогоднего праздника святой Феодосии. И спрыгнул. Я так и не узнал, почему.

В комнате воцарилась тишина, заполняемая тихим шорохом дыхания Леандра. Я думала о напутствии в молитвеннике. «До скорой встречи».

Когда он заговорил снова, мне пришлось наклониться ближе, чтобы расслышать.

– В соборе я хотел сказать… Когда использовал реликвию святой Лилианы на тебе в Наймсе, чтобы причинить боль, я был рукоположен в клирики всего несколько месяцев назад. В тот раз впервые использовал ее подобным образом. И не предполагал, что это будет так…

– Больно? – предположила я. – Жестоко? Я знаю, что тебе не жаль. С тех пор ты применял ее на многих людях.

– Я не ищу твоего прощения. На самом деле, было бы лучше, если… – На мгновение показалось, что он потерял мысль. Леандр повернул голову в сторону, несколько раз моргнул, а затем подхватил нить разговора: – Как я уже говорил, нельзя нравиться самому себе, если ты собираешься быть клириком.

Я покачала головой, испытывая отвращение.

– Все те люди, которым ты причинил боль… Ты делал это, чтобы контролировать Кающегося?

– Когда ты так говоришь… но нет. – Горечь ожесточила его тон, сделав его слова острыми, точно разбитое стекло. – Я делал это, чтобы они не задерживали меня. Необходимое средство для достижения цели. Я верил, что Госпожа никого не пришлет на помощь и что, если хочу остановить катастрофу в Ройшале, придется делать это самому, в одиночку. Но Она прислала тебя. И ты в считаные недели достигла того, к чему я стремился месяцами. Ты преуспела там, где я потерпел неудачу.

Его рука слабо шевельнулась на покрывале. Я впервые заметила, что его пальцы обнажены. Он больше не носил реликвию святой Лилианы.

– Ты действительно хочешь моего суда? – спросила я.

Это привлекло его внимание. Взгляд священника стал более ясным, более острым. Я подумала, не осознал ли он, что проснулся, но вряд ли в полном сознании Леандр позволил бы мне увидеть лихорадочный блеск в своих глазах.

– Да, – ответил он так тихо, что я едва расслышала.

– Ты не очень хороший человек, но думаю, что мог бы им стать, если бы постарался. Так что, возможно, стоит попробовать.

Долгое время он ничего не отвечал. Только когда я встала, чтобы выйти из комнаты, заговорил.

– Спасибо, – мягко сказал клирик и, похоже, искренне.

Постепенно мои силы восстановились. Я больше не навещала Леандра, но слышала, что он чудом избежал смерти и находится на пути к выздоровлению. Я случайно наткнулась на пару монахов, стоящих за трапезной и вполголоса обсуждающих, как тот начал поправляться сразу после моего визита.