Гомо Сапиенс. Человек разумный - Юрий Чирков

Что делать с Машиной? Как найти на нее управу, прижучить ее, приструнить? В сатирико-угрожающей форме решение сей важнейшей проблемы дал писатель-англичанин (четвертый в этой главе) – Сэмюэл БАТЛЕР.

Сэмюэл Батлер (1835–1902) родился в местечке Лангаре, графство Ноттингемшир, в семье, где профессия священника была наследственной (по словам писателя, ему приходилось преклонять колени для молитв раньше, чем он научился ходить). Отец Сэмюэля, Томас Батлер, настоятель одного из приходов Ноттингэмшира, был человек крутого, мрачного нрава, педант и тиран по натуре, державший в страхе своих домашних. Сэмюэлу, слабому, нервному и очень чувствительному мальчику, старшему из четырех детей, не было и полных трех лет, когда его отец сам начал учить его читать – сперва по-английски, а потом по-латыни. Основным способом учебного воздействия стали розги (разумеется, молитвы и катехизис вколачивались столь же усердно, как и латинские исключения). Окончив школу, товарищи считали его неженкой и трусом, ибо на футбольном поле и в кулачных боях он не блистал, школьные учителя видели в нем только неисправимого лодыря и тупицу, Сэмюэл перешел в Кембриджский университет. О нем Батлер сохранил весьма приятные воспоминания: больше всего ему нравились гребные гонки, хорошая кухня и свобода от придирчивого отцовского надзора. Учился в знаменитом колледже святого Иоанна, где готовили духовных пастырей. Молодой человек, выросший в спертой атмосфере пасторской усадьбы, не протестовал, хотя и не любил богослужебных обрядов – ему нравилась только органная музыка. Однако разлад с отцом и церковью случился позднее, когда Сэмюэл познакомился с трудами Дарвина и другими новейшими достижениями наук. Батлер перестал верить в догматы христианства, почти порвал с семьей и вынужден был покинуть Англию. Оказавшись в Новой Зеландии, он приобрел пастушеское ранчо и занялся овцеводством. Довольно неожиданно барин-белоручка, книжник, обнаружил крепкую практическую хватку и быстро разбогател. Скопив достаточный капитал, он возвращается в Англию и поселяется в известных лондонских меблированных комнатах Клиффордс-Инн, сдававшихся на длительные сроки солидным одиноким жильцам. Батлер никогда не был женат, не принадлежал ни к одной политической партии, ни к одной литературной группировке, не был даже – уж совсем не по-британски! – записан ни в одном лондонском клубе. До конца своих дней он оставался совершенным одиночкой, отрезанным ломтем во всех отношениях. В личной жизни Батлер был весьма своеобразен: его быт был строго размерен по часам, он был на редкость пунктуален, каждый вечер он подсчитывал до полупенса, сколько истратил за день, был всегда одинок и замкнут. Ненавидел авторитеты, известен как автор парадоксальных афоризмов, в которых всячески стремился шокировать своих современников, высмеивать их, старался «вывернуть наизнанку» все общепринятые представления и понятия. Отдельные строки «Записных книжек» Батлера, этого закоренелого еретика, как бы непосредственно предвосхищают хлесткие афоризмы Бернарда Шоу. Батлер был человеком необычайно разносторонних интересов: усердно занимался живописью, не раз выставлял свои полотна на выставках (две его картины имеются в Лондонской Национальной галерее), был страстно предан музыке, фанатически чтил гений Генделя. В активе Батлера-композитора числятся кантата «Нарцисс» и светская оратория «Улисс». Увлекся Гомером: выучил наизусть «Иллиаду» и «Одиссею», подвиг памяти воистину удивительный, перевел эти творения прозой на современную английскую разговорную речь. Убежденный, что автором «Одиссеи» была женщина (?!), скорее всего, царевна Навсикая, выведенная в поэме, Батлер предпринимает путешествие в Сицилию, ищет предполагаемую столицу царя Алкиноя, где рассчитывал собрать топографические данные в подтверждение своей необычной гипотезы. Батлер выпускал работы по истории эволюционной теории, путевые очерки о Северной Италии, которую очень любил, был необычайно разносторонен (о людях такого типа англичане говорят, что у них на огне стоит сразу слишком много утюгов), но при всем том он прежде всего был английским писателем, оказавшим своими произведениями большое влияние на таких признанных мастеров английской прозы как Бернард Шоу, Джон Голсуорси, Ричард Олдингтон. Батлера-писателя почти не знают за рубежами Англии, на русский язык у нас переведен только один его роман «Жизненный путь» (1938), да и у себя на родине он так и не дожил до подлинного признания.

В творчестве Батлера-писателя нас должна очень заинтересовать его первая книга «Эревон» (1872), и особенно тот ее раздел, который озаглавлен как «Книга машин».

Название «Эревон» (по-англ. – Erewhon) представляет собой перевернутое слово Nowhere, означающее «Нигде». И поэтому по-русски роман Батлера можно еще назвать как «Едгин». В книге вообще масса забавных описаний и ситуаций, построенных по принципу «наоборот». Иные из них имеют характер безобидных шуток и подковырок, другие же несут глубоко сатирический и, как мы увидим дальше, антимашинный смысл.

Герой книги, от лица которого ведется повествование, молодой англичанин Хиггс живет в стране, очень напоминающей Новую Зеландию. Однажды он отправляется странствовать в горы. Несмотря на уговоры и предостережения местных жителей, он пересекает горный хребет и попадает в необычную, окруженную высокими горами, трудно доступную для пришельцев державу Едгин, где все иначе, чем в цивилизованных европейских государствах.

Тут жители носят странно звучащие имена: Нознибор (Робинзон!), Тимс (Смит), Ирэм (Мэри)… Здесь величайшим преступлением считаются болезни и несчастья. Они караются законом. Хиггс узнает о суде над человеком: вся его вина состояла в том, что его бросила жена (несчастье). Он наблюдает судебный процесс, когда молодого человека приговаривают к каторжным работам за то, что он болен туберкулезом. Насморк карался всего лишь кратковременным тюремным заключением.

Но вот воровство, разные преступления почитаются в Едгине болезнями, подлежащими лечению. Для этой цели определена и специальная профессия «выпрямителей»: эти люди специально предаются различным порокам, чтобы впоследствии уметь исцелять всех тех, кто этими пороками страдает.

В стране Едгин церкви исполняют функции банков, а банки – функции церквей. Молодежь тут обучается в «колледжах глупости», где преподают «науки неразумия». А главная задача профессоров – препятствовать развитию науки и распространению знаний!

Рождение ребенка считалось тут величайшим несчастьем. Едгинцы верили в существование потустороннего царства не родившихся душ, откуда люди и выходят на этот свет (от этого шага нового члена человечества усиленно отговаривали).

При рождении ребенок дает в Едгине своеобразную «подписку» своим родителям (собственную подпись он ставит, когда ему исполняется 14 лет). В этом важном документе сообщается, что такой-то (имярек) был в царстве не родившихся душ, где он был полностью снабжен всем необходимым. По своему дурному характеру он решил выйти оттуда и стал мучить двух невинных людей (родителей), за что и просит у них прощения…

В книге Батлера повествовалось, что Хиггса вначале встретили очень радушно, приветливо, однако вскоре по совершенно непонятным для него причинам – ведь он был абсолютно здоров! – его заключили в тюрьму. Влюбленная в Хиггса дочь тюремщика, Ирэм, учит его местному языку и объясняет причину гонений. Как выясняется, он повинен в тягчайшем преступлении – у него были часы, а любого рода механизмы давно запрещены в Едгине самым строжайшим образом.