Владыка мира - Алекс Ратерфорд

Однако пока что ничего на это не указывало. Его разведчики не сообщали ни о каких следах преследования, а когда по пути они столкнулись с подразделением всадников падишаха, их командир и Салим попросту раскланялись и поехали каждый в свою сторону. День за днем продвигаясь все дальше со своей растущей армией, принц начал получать удовольствие от власти и наслаждался ощущением свободы от отца. Он знал, что это не продлится вечно и что ему еще придется применить все свои способности, чтобы все вышло наилучшим образом – в его интересах и, напомнил он себе в который раз, в интересах династии. Сулейман-бек отправил посыльных с вестью, что идет во главе войска из Бенгалии и достигнет Аллахабада через две недели. Салим очень ждал встречи со своим молочным братом – и не только потому, что тот вел за собой крупные силы; ему не хватало его дружеского участия, спокойного взвешенного совета и абсолютной преданности Сулейман-бека. Но сейчас он должен быть уверен, что с размахом войдет в Аллахабад, чтобы произвести впечатление на его жителей и укрепить боевой дух собственного войска.

– Расправьте знамена, – скомандовал он, выпрямляясь в седле. – Прикажите трубачам на лошадях скакать вперед вместе со слонами, на которых едут музыканты с литаврами. Пусть наши войска сомкнут ряды – и под звуки труб и бой барабанов мы войдем в Аллахабад.

– Светлейший, от Бир Сингха прибыл человек, раджа Бундела из Орчхи, – объявил слуга, когда три месяца спустя Салим и Сулейман-бек стояли на высоких зубчатых стенах крепости в Аллахабаде, наблюдая учения конницы Салима на площади внизу. Поблизости на берегу Джамны длинными прямыми рядами стояли шатры, где разместились пятьдесят тысяч воинов, которые к настоящему времени собрались под его знамена, – почти вдвое больше того, на что он изначально рассчитывал.

– Я приму его. Приведите его ко мне сюда, на крепостную стену.

Пять минут спустя высокий худой человек с большими золотыми серьгами-обручами в обоих ушах поднялся по каменной лестнице на стену крепости. Одежда его была покрыта дорожной пылью, а в руке он нес джутовый мешок, вокруг которого роились черные мухи. Не доходя дюжину футов до Салима, человек положил мешок на пол и поклонился.

– Что хочет сообщить мне раджа?

Быстро выпрямившись, посланник усмехнулся, обнажив неровные белые зубы под густыми темными усами.

– Эти вести порадуют твое сердце, светлейший.

– Говори.

– Бир Сингх выполнил твое пожелание.

С этими словами человек снова поднял мешок и распорол шнур. Когда он раскрыл его горловину, в воздухе разнесся тошнотворный сладковатый запах. Тогда гонец запустил руку внутрь и вытащил за волосы разлагающуюся человеческую голову. Несмотря на то, что плоть уже распухла, лиловые губы раздулись и все лицо было покрыто запекшейся кровью, Салим сразу признал мясистые щеки и длинный нос Абуль Фазла. Бледный и потрясенный Сулейман-бек не мог отвести от головы взгляда, держась за живот, как будто его сейчас вырвет. Но довольный принц, нисколько не удивившись, просто сказал:

– Раджа хорошо справился с моим поручением. Я удвою вам обоим обещанное вознаграждение. – Затем он повернулся к Сулейман-беку. – Я не посвящал тебя в свой замысел, брат, для твоего же собственного блага, чтобы тебя не привлекли к ответу, буде меня предадут. Абуль Фазла необходимо было убить. Он был моим врагом. – Салим снова обратился к посланнику: – Расскажи мне, как погиб Абуль Фазл.

– Когда ты предупредил раджу о том, что Абуль Фазл должен проследовать через его земли, возвращаясь на север в Агру после инспекции имперских армий, сражающихся на границах Декана, у него было только две дороги, по которым он мог пересечь наши гористые земли, где ведется тщательное наблюдение. Приблизительно месяц назад раджа разузнал, что Абуль Фазл подъезжает с запада в сопровождении приблизительно пятидесяти воинов. Наши силы – я был с ними – заманили его войско в засаду, когда он поднялся по крутому и узкому проходу однажды вечером. Наши стрелки, укрывшиеся среди валунов над дорогой, перестреляли многих стражников Абуль Фазла, прежде чем те успели хотя бы достать свое оружие. Однако Абуль Фазл и около дюжины его воинов спрыгнули с лошадей и, не получив ранений, спрятались в скалах и кустарниках близ дороги. Из этого укрытия они вели прицельный огонь по всем, кто пытался к ним приблизиться, и успели ранить двоих. Среди них был один из моих собственных братьев – пуля ударила его в лицо, снеся большинство зубов и часть челюсти. Он пока еще жив, но не может ни говорить, ни есть должным образом, и для его же блага я призываю его смерть…

Посланник помолчал, и в его взгляде промелькнула грусть. Затем он продолжил:

– Когда раджа увидел, что Абуль Фазл полностью окружен, он послал воина под белым флагом с обещанием, что если тот сдастся, то сохранит жизнь тем немногим из его воинов, кому удалось выжить. Вскоре Абуль Фазл появился из-за кустов и, бросив свой меч, спокойно приблизился к радже. С бесстрастным лицом он сказал так: «Я не собираюсь убегать от тебя, ты, грязный, вшивый князек с гор. Делай со мной что хочешь, но помни, кто мой господин». Разгневанный его высокомерными словами, раджа выбежал вперед, на ходу вытаскивая из ножен свой зазубренный кинжал. Он схватил Абуль Фазла, который не стал сопротивляться, и рассек его толстую шею… Я видел смерть много раз, но даже не знал, что из человека может вылиться столько крови, сколько хлынуло из Абуль Фазла. Затем раджа перебил всех его стражников, живых и раненых, и приказал глубоко зарыть их, чтобы не добрались даже самые голодные дикие собаки.

– Почему он нарушил свое обещание и не пощадил стражников? – спросил Сулейман-бек.

– Раджа боялся, что весть о том, что случилось, дойдет до падишаха. Он знал, что Акбар очень ценил Абуль Фазла, а это означает, что если падишах узнает, кто убийца, месть его будет страшна.

– Так было нужно, Сулейман-бек, – добавил Салим. – Ради значимой цели нам иногда приходится действовать жестоко. Может статься, души тех храбрых стражей сейчас в раю. Их вина только в том, что они служили недоброму человеку. Абуль Фазл постоянно настраивал отца против меня, нашептывал ему, что я пьяница и выскочка, советовал назначать на высокие должности своих собственных родственников, а не меня или моих друзей. Даже бабушка говорила мне остерегаться его, говорила, что он мне вовсе не друг. Я его ненавидел. Эта его глумливая самодовольная улыбка, – Салим повысил голос, – это его едва скрываемое презрение… сколько раз я хотел затолкать ему обратно в горло те снисходительные лицемерные слова, что он говорил мне при отце!

При воспоминании о кознях Абуль Фазла Салима охватила ярость. Внезапно он резко пнул голову, и она покатилась вдоль крепостной стены; от нее отлетел кусок разлагающейся плоти. С глухим стуком голова приземлилась на мусор в сухом рву.

– Собаке – собачья смерть! Пусть звери отгрызут его лживый льстивый язык, а эти подобострастные и заискивающие глаза склюют вороны…

Тем же вечером Салим и Сулейман-бек расслаблялись в покоях принца. Последний теперь полностью воздерживался от опиума, но сейчас он пил вино. Оно было весьма неплохим, и он убедил себя, что уже достаточно силен, чтобы вовремя остановиться. Сразу после того, как слуга, принеся им еще вина, удалился, Сулейман-бек спросил: