Череп на рукаве - Ник Перумов

Не знаю, было ли это случайным совпадением, или, обнаружив наш побег, Дариана освободила туго стянутую пружину своего оружия.

Солнце поднялось уже достаточно высоко, чтобы мы увидели закурившийся над дальним предгорным лесом подозрительный дымок. Я навёл визор, изображение послушно наплывало, точки становились всё больше – до тех пор, покуда я, похолодев, не рассмотрел кружащиеся над лесом десятки тысяч разнообразнейших созданий. Туча в самом концентрированном и наверняка самом агрессивном виде. За деревьями, в глубине леса словно бил исполинский фонтан – я живо представил себе, как десятки тысяч зародышевых пузырей разом всплывают к поверхности, набухают, раздуваются, как отчаянно пульсируют жилы, тщась прокачать потребное количество «крови», или же того, что её заменяло. Туча сгущалась и уплотнялась на глазах, поднималась всё выше, в её массе начало зарождаться общее слитное движение, твари кружились, словно в каком-то странном танце, небо темнело на глазах от поднимавшихся ввысь тысяч и тысяч тел. «Инкубатор» должен был на самом деле переполниться. Начиналось самое интересное, и биолог во мне дорого бы дал за то, чтобы взглянуть на это вблизи.

Со стороны казалось, что Туча целиком и полностью занята своими делами. Во всяком случае, на нас твари не обращали никакого внимания. Пришлось прибавить скорости – скорей, скорей, подальше отсюда!

Однако впереди, там, где горная цепь плавно заворачивала к западу, перерезая нам путь, над зелёными куполами древесных крон я увидел ещё четыре или пять таких же живых смерчей.

Да, славно поработали товарищи повстанцы. И когда только успели? И почему этого никто не увидел с орбиты? Почему не выжег заразу ядерными ударами? Не поняли? Не хотели уродовать планету?.. Точечные удары не стали бы для неё полной катастрофой, во всяком случае, до ядерной зимы дело, наверное бы, не дошло.

Да, пять столбов впереди. Шесть... семь... восемь... Основательно же они потрудились над здешними речушками. А мы-то, мы-то хороши... уперлись в одну-единственную, не видя, не замечая, что творится вокруг. Или это было настолько хорошо укрыто, что даже хваленая имперская разведка не справилась?

Мы повернули. Но горючего оставалось всё меньше и меньше; рисковать с почти двумя десятками ребят в отсеке я, понятное дело, не мог. Посадил машину, когда только вспыхнул предупредительный сигнал. Встали ровно и хорошо, в укромной ложбине, достаточно широкой для того, чтобы там спокойно разместилась такая махина, как наш транспортник. Вышли. Долго смотрели на беспомощный вертолёт. Из него, само собой, выгребли весь полётный НЗ, всё, что могло пригодиться. Переход предстоял внушительный. А. радио мы больше не доверяли. Уж слишком оперативно вышли на нас в прошлый раз господа из Шестой интернациональной...

Потянулись долгие часы монотонной дороги. Мы шагали по степи, растянувшись цепочкой. Устав предписывал выделить головной и боковые дозоры, но при отсутствии связи на это вопиющее нарушение инструкций, способное довести господина штабс-вахмистра до инфаркта, пришлось закрыть глаза.

Поднималось всё выше солнце. Кружили далёкие столбы живого «дыма». Мы шли в молчании, потому что каждый понимал – выбраться отсюда шансов немного. Наш главный враг сейчас – расстояние, а не повстанцы или даже Туча. Расстояние. Тысячи и тысячи километров по маловодным степям. Все прелести перехода – без какого бы то ни было снаряжения, в одних брезентовых штормовках. Прошлый раз мы совершили ошибку – ценой её стала жизнь Прохазки. Если надо, будем, как сказал, идти хоть год. Но придём. Обязательно придём.

...К вечеру нам пришлось повернуть к горам. Здесь, в степи, совсем не было воды. Мы копали ямы, но они оставались сухими. Трава здесь стояла невысокая и пожухлая. Нам пришлось повернуть. Прямо туда, где над предгорьями крутились шесть исполинских живых воронок. Там зеленели леса, там должна была быть вода.

...Когда добрались до первых деревьев, от жажды уже впору было вешаться. Неужели все до единого ручьи, сбегавшие с гор в сухую степь, перехвачены? Неужто все обращены в «реакторы» и «инкубаторы»? В подобное как-то не слишком хотелось верить.

Мы на самом деле нашли ручей. Но – в опасной близости от основания «воронки». Тем не менее это была вода. Я объявил привал. Ребята нервничали, даже невозмутимый Микки или хладнокровный Гюнтер.

Разумеется, и речи быть не могло, чтобы лезть к «инкубатору». У нас ни приличного оружия, ни брони. Оставалось только забиться в густой подрост и отлёживаться. Нам предстояло запастись водой на долгий переход.

Ребята улеглись, а мне покоя всё не было. Что-то неведомое не давало уснуть, не давало забыться. Десантник должен уметь отдыхать в любой ситуации, если нужно возобновить силы для боя. А тут... я ворочался с боку на бок, пялился в ночное небо – но сна всё не было. И вот, проворочавшись так всю ночь, на рассвете я таки не выдержал. Осторожно поднялся и крадучись двинулся сквозь заросли. Туда, где – я точно, я твёрдо знал, сам не ведая откуда! – крутился над опустевшим «инкубатором» чёрный смерч. Меня словно вёл какой-то зов, но при этом я оставался самим собой. Человеком. Русланом Фатеевым. Которому почему-то очень надо, до невозможности надо увидеть, что же на самом деле происходит там, над «резервуаром» и в нём. Во мне словно жила какая-то лихая бесовская уверенность, что со мной ничего не случится, что со мной не может ничего случиться. Почему-то я был уверен, что Туча поглощена сейчас сама собой, ей не до меня, и если я не буду швыряться зажигательными гранатами (которых у меня так и так нет) – то меня никто не заметит. Безумный порыв, если разобраться толком; но в те минуты меня словно ветром подхватило.

И я увидел. Не в цифровой бинокль, своими собственными глазами. Вблизи. Я увидел невиданное. Чего до сего времени не видел ни один землянин. Ни один человек. И, хочется верить, больше и не увидит.

Да, здесь когда-то тоже текла речка. Петляла меж предгорными холмами, бурлила на перекатах. Теперь её намертво перекрывала широкая плотина, замкнувшая треугольную «чашу» между холмами. Здесь явно потрудились человеческие руки – вдоль краев поднимался внушительный вал металлопластиковых блоков. Стандартный имперский строительный материал.

Почти до краёв поднималась густая коричневая слизь. Сейчас она вся словно кипела, но все, кому надо, похоже, уже «вылупились» – пузыри лопались впустую. Там, в глубине, словно перекатывались громадные мускулы, время от времени поверхность жуткого пруда вспухала горбом, и оставалось только догадываться, что же за твари ходят сейчас вдоль дна, время от времени поднимаясь вверх.

Сверху живые воронки мерно крутились над кронами – надо полагать, вся нечисть взлетела над бывшим «инкубатором». Ну, крутитесь – и крутитесь себе, нам ваше внимание не требуется, мы не обидимся, если вы нашу сторону даже и не посмотрите...

Они и не посмотрели.

Высоко в небо поднимался плотный, почти что чёрный, мерно вращающийся живой вихрь. Я различал масс кружащихся созданий – размером от кулака до крупно-птицы, вроде орла. Мелькали и какие-то совсем громадные стрекозы, на манер живших в карбоне метровых меганерв, только ещё больше. На ходу твари перестраивались. Совершали какие-то сложные маневры, составляясь разнообразные цепочки. И чем больше я вглядывался, тем сильнее убеждался – отыскать двух одинаковых было практически невозможно. Деталей, само собой, не различишь. Единственное, что смог разобрать, – у всех, независимо от вида и размера – вздутое брюхо. Мне показалось, что все они с трудом держатся в воздухе.