Кекс в большом городе - Дарья Донцова

И что оставалось Епифании? Бороться сшантажистом она не могла, допустить позора обители и замазывания грязьюсветлого образа матери Макарии – тем более. Юрий никогда бы не понял, что детейматушки рожали не от похоти, а из-за верности завету предков, велевших хранитьи род Столпских, и обитель. Кстати, не всем настоятельницам везло так, какЕпифании, кое-кто из прежних матушек производил на свет не по одному ребенку,как назло, из чрева появлялись мальчики. Приходилось потом выдавать их заподкидышей и пристраивать к приемным родителям. Настоятельнице, рожавшейМакарию, тоже довелось поволноваться, у нее откуда ни возьмись появиласьдвойня, хорошо, что милостивый Господь послал девочек, а то бы пришлось детейразлучить. А вот Епифании повезло, на свет явилась Ксения, и можно было болеене заниматься унизительными действиями с немым мужчиной, которого по подземномуходу приводила Одигитрия.

– Епифания могла обратиться вмилицию! – воскликнула я. – Пожаловаться на шантажиста. Разве можноидти на уступки такому человеку? Аппетит будет расти, выполнив требованиемерзавца, попадешь от него в зависимость!

– Милая, – ласково сказалОлег, – ты рассуждаешь, как Виола Тараканова, нормальная, современнаяженщина без особых грехов за душой. Ну какие у тебя от меня тайны? Потратилабольше, чем можно, денег на ерунду? Вляпалась в очередную историю, желаянаписать криминальный роман? Конечно, эта информация меня не обрадует, могутебя отругать, но и только. Это, извини, конечно, не настоящие тайны. А вотпредставь, что ты изменила мужу…

– Глупости!

– Все равно. Сбегала налево, великолепнозная, что я не стану продолжать жить с женщиной, так сказать, общественногопользования, и, как на грех, появляется шантажист. Как поступишь? Пойдешь вмилицию? Признаешься мужу в адюльтере, понимая, что после этого разговорасемейной жизни конец? Или попытаешься откупиться?

Я замялась.

– Ну… думаю, начну искать деньги, незахочу терять супруга.

– Вот! А Епифания оказалась совсем втяжелом положении. Кабы речь шла лишь о ней одной, ну припугни ее Юрийразглашением информации о той далекой сделке с семьей Ереминых, настоятельницабы не дрогнула. Но опасность угрожала обители, мерзавец мог разрушить вековуюлегенду о чудотворной иконе и воскрешении, забросать грязью доброе имя Макарии.И Епифания согласилась устроить спектакль.

– Постой, – покачала яголовой, – но ведь настоятельница могла нанести ответный удар, заявить:«Ты из семьи прокаженных, может, инфицирован. Навряд ли электорат кинетсяголосовать за такого больного!»

Куприн кивнул.

– В принципе ты мыслишь правильно, незнаешь лишь одного обстоятельства, но о нем чуть позднее.

– Ладно, – пробормотала я.

– Сразу умереть Юрий не мог, – какни в чем не бывало продолжал Олег, – лекарство не действовало мгновенно,оно требовало многократных уколов по схеме. Еремин усиленно начал изображатьверующего человека, ездил в обитель, жертвовал деньги, стоял молебны. Посколькуему объективно становилось плохо, пошли разговоры, что рвущийся в политикубизнесмен уверовал в Господа перед смертью. Многие простые люди начали жалетьЕремина, в особенности когда видели его в толпе молящихся, опухшего, болезненнополного, с бледным лицом. Порой Юрий выходил из храма, пил воду и шел назад.Народ у нас жалостливый, и Еремина перестали ненавидеть за богатство, пропала изависть.

– Вот оно как, – вздыхалибабы, – жрет его болячка, не жилец он, авось Господь поможет, жаль мужика!

«Смерть» Еремина, по всем расчетам, должнабыла произойти в начале июля, воскрешение бы не замедлило себя ждать, выборыназначены в конце сентября. Ясное дело, за светлого человека, избранного самимГосподом, проголосует весь электорат, даже неверующие дрогнут.

Может, замысел бы и удался, никто, кромеЕпифании, Устиньи и Юрия, в дело вовлечен не был.

– Еремин не поставил в известностьжену? – удивилась я.

– Конечно, нет, она могла проговоритьсяили, зная о будущем воскрешении, неправильно отреагировать на «смерть» мужа, аЮрию нужна была безупречная ситуация с вдовой, бьющейся в истерике.

Но только у мужчины, на его горе, имелась дочьЛера.

– Лера! Опара! Не может быть!

– Она не Опара, – спокойно пояснилОлег, – Лера носит фамилию отца. Ей за двадцать, и она настоящее испытаниедля родителей. Девушка росла в достатке, и мама, и папа баловали единственноечадо, только на пользу это ему не пошло. Вот уже пять лет, как девица сидит нанаркоте. Начала с травки, потом перешла на кокаин. Юрий пытался лечитьнеразумное дитя, укладывал безобразницу в клинику, только зря он старался. Лерасовершенно не собиралась меняться, она не училась, не работала, болталась бездела. Жизнь ее выглядела так: выйдя из клиники, девушка притихала, сидела дома,не высовывалась на улицу, читала книги, смотрела телик, ела конфеты. Родителиприходили в умиление.

– Слава богу, Лерочка взялась заум! – восклицала мать. – Вот придет в себя, и осенью в институтотправим.

Но спустя месяц Лера сначала принималаськурить, потом исчезала из дома безвозвратно. Ее искали с милицией по притонам иподвалам. Иногда находили в невменяемом состоянии на грязном матрасе, порой онавозвращалась сама, еле живая, избитая, больная и умоляла:

– Дайте денег на дурь, ломает!

Рыдающая мать пристраивала дщерь в клинику, исобытия шли по спирали. Еремин о своих проблемах с девочкой старался нераспространяться, но ведь шила в мешке не утаишь.

Когда Юрий решил идти в большую политику, онсразу сообразил: Лера его ахиллесова пята, отличный аргумент в рукахпротивников. Можно ли допустить к управлению государством того, кто не сумелвоспитать своего ребенка?

Понимая, что теперь его жизнь журналистыстанут изучать под лупой, Юрий решает избавиться от дочери. Он тайком помещаетее в очень дорогое заведение, этакую суперкомфортную тюрьму. У девушки имеетсятам все: шикарная спальня, ванная, телевизор и куча иной аппаратуры, включаякомпьютер, личная горничная, превосходная еда, лекарства. Но! Выйти в коридорЛера не может, комната снаружи запирается на ключ.

Всем вокруг Юрий спокойно сообщает:

– Дочь учится в Америке, отправил ее винститут на честно заработанные деньги.

Жене Еремин запретил даже приближаться кклинике и успокоился, а зря. Леру, как всех истинных наркоманов, отличаетумение филигранно врать. Девушка явно обладает артистическим талантом и немалойфантазией, она способна придумать невероятную историю, при этом рассказать ее стаким видом, что вы поверите в любую чушь, выданную красавицей.