Каштановый человечек - Сорен Свейструп

Роза совсем выдохлась, когда наконец добралась до «Красных ворот». По телу течет холодный неприятный пот. Изо рта у нее просто-таки валит пар. Ей даже приходится на минутку опереться о калитку и передохнуть, и только потом она забирается в оставленную на парковке машину. По дороге домой, проезжая памятник Кнуду Расмуссену[49] и спроектированную Арне Якобсеном автозаправку, замечает небольшую прореху в облаках. Снег перестал идти, солнечные лучи ненадолго проникают в эту прореху, и Розе представляется, будто расстилающаяся перед ней местность покрыта гигантским одеялом, сотканным из искрящихся кристалликов, и ей приходится зажмуриться, чтобы ее не ослепило. Повернув к въезду на участок, она чувствует, что дышать ей стало чуточку легче, чем до пробежки. Дыхание успокоилось, и кажется, будто воздух теперь достигает самой диафрагмы, а не застревает, точно вода в засоренной раковине, в области грудной клетки, а то и в горле. Выйдя из машины, она видит широкие следы протекторов грузовика на снегу и ощущает небольшое облегчение. Что ж, дело сделано. По старой привычке идет к задней части дома, ко входу в подсобное помещение, которым всегда пользуется после пробежки, чтобы не оставлять грязных и мокрых следов в прихожей. Силы совсем покидают Розу; она думает лишь о том, как бы поскорее добраться до дивана и рухнуть на него, пока мысли о безвозвратно покинувших дом вещах Кристине не одолеют ее. Свежевыпавший нетронутый снег поскрипывает под ногами.

Повернув за угол и дойдя до тамбура подсобки, Роза внезапно останавливается. На коврике перед дверью лежит какой-то непонятный предмет. Подойдя на шаг ближе, она видит невзрачный веночек или какое-то свое-образное украшение, и сразу же ей вспоминаются Рождество и Рождественский пост – наверное, потому, что вокруг лежит белый снег. И лишь наклонившись, чтобы подобрать украшение, она понимает, что сплетено оно из каштановых человечков. Они держат друг друга за руки и таким образом образуют круг.

Роза вздрагивает и с опаской оглядывается. Вокруг, однако, ни души. Всё в саду, в том числе и старый каштан, покрыто свежевыпавшим девственным снегом, на котором нет никаких других следов, кроме ее собственных. Она снова осматривает веночек, осторожно поднимает его и входит в дом. Ее столько раз расспрашивали о каштановых человечках и их символике, что и не сосчитать. И никогда они не вызывали иных ассоциаций, кроме как с теми фигурками, что Кристине и Матильде каждый год кропотливо составляли за обеденным столом. Однако, когда, забыв снять промокшие кроссовки, Хартунг бегом поднимается по лестнице на второй этаж и зовет домработницу, ее охватывает какое-то другое и гораздо более неприятное чувство, определить которое она затрудняется.

Роза находит девушку в пустой комнате Кристине – она пылесосит ковры в тех местах, где прежде стояли коробки и мебель дочери. Элис испуганно оглядывается, когда Роза выключает пылесос и показывает ей веночек.

– Alice, who brought it? How did it get here?[50]

Домработница смотрит на нее с недоумением. Она не видела никакого веночка и не знает, ни как он очутился перед дверью подсобки, ни кто его принес.

– Alice, it’s important![51]

Роза повторяет свои вопросы, настаивая, что девушка видела, кто принес подарок, но сбитая с толку домработница никого, кроме приезжавших за вещами грузчиков, с тех пор как хозяйка уехала, не замечала. И только когда на глазах девушки появляются слезы, до Розы доходит, что у нее действительно нет ответа на ее вопросы.

– Alice, I’m sorry. I’m sorry…[52]

– I can call the police. Do you want me to call the police?[53]

Роза рассматривает веночек, который положила на пол, чтобы обнять всхлипывающую девушку. Его составляют пять каштановых человечков, соединенных между собой стальной проволокой. Они похожи на фигурки, которые ей показывали полицейские, но теперь Хартунг замечает, что две из них по размеру больше остальных. Будто бы они родители. Каштановые родители держат за руки маленьких каштановых детишек, и все вместе они составляют кружащуюся в круговом танце каштановую семью.

И тут Розу осеняет. Она узнает веночек и догадывается, почему он оказался именно у ее дома, почему этот подарок предназначается именно ей. Она помнит, когда впервые увидела его, кто преподнес его ей, и главное – почему. Она помнит все ясно и четко, хотя мозг ее все еще отказывается признавать, что догадка ее верна. Не может же быть, чтобы причина была именно в этом. Ведь эта история случилась так давно…

– I’ll call the police now, Rosa[54].

– No! No police. I’m okay[55].

Роза высвобождается из объятий Элис. Мгновение спустя она уже бежит к машине и уезжает. Ее никак не оставляет ощущение, будто кто-то следит за ней, причем уже очень долгое время.

Путь до центра города кажется ей неимоверно долгим, и преодолевает она его не без затруднений. Когда выпадает возможность, выезжает на соседнюю полосу, а на Треугольной площади и в районе Королевского сада даже проскакивает перекресток на красный свет. В голове у нее теснятся воспоминания. Что-то она помнит хорошо, что-то – смутно и отрывками. Такое ощущение, что все они должны собраться у нее в голове, чтобы появилась возможность составить цельную картину. Подъехав к министерству, Роза решает припарковаться так, чтобы не привлекать излишнего внимания. Ей удается найти свободное место на парковке, и она бегом мчится к заднему входу. И вдруг вспоминает, что позабыла пропуск, однако охранник узнает ее и пропускает в здание.

– Лю, мне нужна твоя помощь.

В министерском кабинете ее секретарь проводит встречу с двумя молодыми девушками-юристами, как помнит Роза, только недавно принятыми на работу. Лю ошеломлена появлением министра, а ее собеседницы за столом замолкают.

– Да, конечно. Мы поговорим позже.

Лю прощается с молодыми сотрудницами, и те, выходя из кабинета, с любопытством косятся на Розу. Что и неудивительно, ведь она как была в тренировочном костюме и грязных кроссовках, так и заявилась в таком одеянии в министерство.

– Что случилось? С тобой все о’кей?

Приятно, конечно, почувствовать искреннюю озабоченность Лю, но Розе сейчас не до этого.