Костры из лаванды и лжи - Дарья Урбанская
Шрифт:
Интервал:
«Совсем совести нет! Эхинацея бледная!»
Моник молитвенно сложила ладони перед грудью.
– Пожалуйста, Эжени! Я же не прошу тебя взять всю вину на себя… Просто давай скажем, что мы с тобой пришли в башню, пытаясь выследить таинственных сатанистов. Помнишь, ты мне рассказывала, что однажды нашла следы чёрной мессы в той комнате, а потом они таинственным образом исчезли?
– Подожди. – Женя в изумлении села в кровати и закуталась в простыню. – Хочешь сказать, что та первая пентаграмма – не твоих рук дело?!
Моник замотала головой и открыла рот, собираясь что-произнести, но в коридоре вдруг послышались шаги, и она замерла, прижав палец к губам. Через пару минут звук удалился и стих, а Женя продолжила допытываться.
– Тогда что ты там делала? Зачем чертила мелом звезду? Для чего вообще эти свечи?
– После твоего рассказа я подумала… – она отвела глаза, – подумала, что это неплохая идея – припугнуть тебя ещё раз. Таким же образом.
– Но Моник! – воскликнула Женя.
– Тише! – та снова прижала палец к губам. – В больнице не разрешено бродить по ночам и тем более ходить друг к другу в гости.
Женя послушно понизила голос и проговорила:
– Но если это не ты… значит, в отеле действительно орудуют какие-то сектанты?!
Моник вздохнула и посмотрела в окно.
– Если честно… Эжени, мне кажется, тебе это привиделось. Или приснилось, не знаю. Как с теми призраками в доме барона Сен-Мара. Не обижайся, но… – она пожала плечами и затихла, а Женя сидела и переваривала её признание.
– Послушай, – через некоторое время Моник прервала затянувшееся молчание. – Нам обеим это выгодно. Ну зачем тебе портить своё резюме? Ведь вскрывшиеся обстоятельства потянут одно за другое, и правда о том, что ты не совсем… эм-м… не совсем в порядке, выплывет наружу. Кто тебя после такого на работу возьмёт?
Женя бросила на француженку гневный взгляд:
– Я была в полном порядке, пока ты не начала меня запугивать, пытаясь убедить, что я не в своём уме.
– М-м-м… ты правда не понимаешь? – теперь Моник смотрела на неё с искренней жалостью. – Большая часть всех тех ужасов, что ты мне описывала, – действительно игра твоего воображения. Я же наоборот, хоть и не горжусь этим, действовала, опираясь на твои рассказы. Постфактум, так сказать. И к тому же пирофобию ты вообще из России привезла.
– Нет. Моя мама… здесь, во Франции… – Женя споткнулась о неожиданную мысль и замолчала.
В памяти всплыл недавний разговор с Кристианом после того, как она увидела фото своей погибшей мамы, Катрин Арно, на его каминной полке.
– Так получается, мы не просто однофамильцы… А самые настоящие родственники!
– Получается, так, – новообретённый двоюродный брат подвёл Женю к дивану и с поразительным хладнокровием разлил по чашкам напрочь остывший чай.
Женя присела с краю, но лишь спустя несколько минут решилась произнести то, что вспыхнуло в голове в первую же секунду:
– Кристиан, я… я хотела бы… Где она похоронена? – её голос предательски задрожал. – Я не знаю, как всё организовали тогда, после пожара. Как это вообще всё делается здесь, во Франции… Её, наверное, кремировали, да? Мне хотелось бы с ней увидеться… навестить её могилу.
– Ох, Эжени! – он наконец пришел в себя и, потянувшись, с сочувствием сжал её ледяные пальцы. – Я пока ничего не понимаю в том, что ты мне только что рассказала, но одно знаю точно – тётя Катрин не погибла при пожаре семнадцать лет назад!
Женя ахнула и нервно вскочила, прижимая руку ко рту.
– Х-хочешь с-сказать… – Губы отказывались ей подчиняться. – Кристиан, она что, жива? Я могу с ней встретиться?! Господи…
– Эжени, ты неправильно меня поняла, – торопливо воскликнул он, тоже поднимаясь на ноги. – Тётя Катрин действительно погибла, но это произошло не в далёком прошлом, а всего лишь три года назад.
В тот момент Жене было не до сопоставления фактов. Шок от информации, которая только что обрушилась на неё, как тридцатиметровая волна цунами, был настолько силён, что она забылась мёртвым сном в гостевой спальне Кристиана, отключилась сразу же, лишь только голова коснулась подушки. А утром проспала и в спешке уехала на такси на работу.
Но вот теперь кусочки пазла в голове сложились, вызывая очередные вопросы…
«Если мама не погибла в пожаре и дом цел и невредим, то пожара, выходит, не было? Но откуда тогда взялась пирофобия?!»
Из размышлений её выдернул настойчивый голос Моник.
– Эжени, если сказать полиции правду, то мы обе останемся без работы, понимаешь? Это даже не ложь в чистом виде, просто нужно опустить некоторые факты…
Моник подалась вперёд и схватила Женю за запястье. Забинтованную руку тут же прострелила боль.
– Ай!
– Ох, извини, Эжени. Я не хотела, – она тяжело вздохнула. – Знаешь, я тоже безумно устала и тоже страшно переживаю из-за всего случившегося. А мне в моём положении нельзя нервничать. Понимаешь? Мне нужна эта работа, – Моник опустила руки на свой пока ещё плоский живот. – Нам нужна… Так давай поможем друг другу. Что скажешь?
Остаток ночи Женя провела без сна, снова и снова мысленно репетируя речь. Так, чтоб враньё…
«Не враньё, лишь часть правды. В конце концов Моник права: никто не пострадал – и это главное. И башню давно потушили. Ущерб нанесён только материальный. Мне, кстати, тоже, ведь телефон остался где-то там. Так и лежит, наверное, расплавленной кучкой пластика на пепелище. Сейчас бы Максу позвонить и рассказать обо всём…»
Жене катастрофически не хватало его дружеского оптимизма и здравых советов. Всё так запуталось, что, казалось, ещё немного, и голова просто взорвётся от мыслей, догадок, недомолвок, попыток понять, что происходит. Даже ноющая боль разбитого сердца отошла на второй план, словно подёрнулась белёсой дымкой обстоятельств.
«Она любит его… У них будет ребёнок… Я вновь оказалась лишней…»
Задремать удалось лишь под утро, да и то ненадолго. Стоило Жене провалиться в сон, как перед глазами вновь начал полыхать огонь, языки пламени лизали её ступни и примерялись к одежде. Она кричала, звала на помощь, но в том аду, в который она попала, не было больше ни души. Вероятно, это был её персональный ад.
Женю растолкала испуганная медсестра:
– Мадам, мадам, проснитесь! Всё хорошо, вы в больнице, это просто кошмар!
Когда она ушла, Женя села и потянулась за бутылкой воды, что стояла на тумбочке. Пересохшие губы потрескались, а пострадавший локоть противно ныл.
«Похоже, металась во сне…»
Она вздохнула и встала, чтобы поправить сбившуюся простыню. Наволочка подушки была влажной, так что Женя просто
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!