Искушение временем. Книга 1. Не ангел - Пенни Винченци

— Я не готов, дорогая, извини. Пока что я вынужден оставить это целиком на твое усмотрение.

Предложение Селии было принято. Четыреста фунтов. Огромная сумма. Затем агент Себастьяна, Пол Дэвис, снова позвонил ей. Книгу просит «Макмиллан» и дает больше. По-прежнему ли она заинтересована? Да, сказала она, заинтересована, но предложить больше не может. Пол Дэвис ответил, что сожалеет, но, видимо, им придется распрощаться. Селия собралась с духом и спросила, не устроит ли их пятьсот фунтов? Дэвис ответил, что сообщит своему клиенту. В тот же день, только позже, он зашел к ней и заявил, что она гарантированно получит книгу за пятьсот пятьдесят фунтов. Это были просто немыслимые деньги: стандартный авторский гонорар составлял в то время всего двадцать фунтов. Лишь иногда в журнале «Книготорговец» сообщалось, что кому-то из прославленных авторов издатели предложили двести фунтов, но такое случалось крайне редко. А Себастьян Брук отнюдь не был знаменитым писателем. Но он, конечно же, станет им, а с ним еще большую славу обретет и «Литтонс». Селия решила пойти на риск. Вцепившись в край стола, она сказала агенту: хорошо, пятьсот пятьдесят. В конце концов, эти деньги им всегда удастся выручить с продаж, а скорее всего, они заработают гораздо больше. В подтверждение сделки и в честь творческого союза издательства «Литтонс» и Себастьяна Брука был устроен совместный ланч.

— Мужу намного лучше, — ответила она Себастьяну. — Хотя, конечно, он еще очень слаб.

— Естественно. Как хорошо, что он вернулся живым! Я рад за вас. — Он улыбнулся ей своей чудесной, ослепительной улыбкой.

— Спасибо, — сказала Селия. — Он вернулся, и это главное. Только, знаете, он как-то… изменился… не в лучшую сторону.

— Что значит «не в лучшую сторону»?

— Ох… Не знаю. Он очень… подавлен. — Слыша собственные слова, Селия подумала, как нелепо они звучат, как вообще неуместен этот разговор. Встретившись взглядом с Себастьяном Бруком, она неловко улыбнулась. — Глупо так говорить. Разумеется, его подавленность вполне объяснима.

— Да, — подтвердил Себастьян, — объяснима. Но от сознания этого легче не становится, верно?

— Вы правы, — недоуменно ответила она, — легче не становится.

— Это страшно трудно, — добавил он, — возвращаться с войны в семью.

— Вы… то есть…

— Я тоже через это прошел. — Он снова улыбнулся. — И неудачно. Теперь я оправился. Как видите. Если захотите, как-нибудь расскажу.

Селия взглянула на него, уже не в первый раз пытаясь представить себе его личную жизнь, внезапно осознав, насколько он и его жизнь интересуют ее.

— Это было бы… — Она не успела договорить.

К их столику как раз подвели Пола Дэвиса. Он склонился к руке Селии. Она его недолюбливала: Дэвис казался ей чрезмерно льстивым и изворотливым. Ее удивляло, что настолько умный и тонкий человек, как Себастьян, нанял такого агента. С другой стороны, дела Пол Дэвис вел чрезвычайно успешно.

— Леди Селия, как вы прекрасны и как щедры! Не многие издатели угощают меня столь дивным обедом в такие-то дни.

— Ну, мы в «Литтонс» придерживаемся старых добрых традиций, — заверила его Селия.

— Это уж точно. Как Оливер? Я слышал, он вернулся.

— Да, ему намного лучше. Он сейчас у моей матери, поправляется.

— Надеюсь, он вскоре появится в Лондоне. Вернется в издательский мир, предъявит к нам высокие требования. Полагаю, время, проведенное в окопах, пошло на пользу его профессионализму.

— Время, проведенное в окопах, ничему не идет на пользу, — спокойно возразил Себастьян Брук, — только убивает желание жить.

— Вы, наверное, уже слышали о том, как воевал Себастьян? — спросил Пол Дэвис.

— Нет, не слышала. Мы беседовали только о его повести «Меридиан».

— Не сомневаюсь, что он вам об этом расскажет. Он добровольно пошел на фронт рядовым. Так, Себастьян?

— Так.

— Но зачем же вы это сделали? — с нескрываемым изумлением спросила Селия.

— О, я напрочь лишен лидерских качеств, — просто ответил тот. — И я решил, пусть уж лучше мне указывают, что делать. К тому же я глубоко уважаю простых рабочих и, побывав там, стал уважать еще больше. Не думаю, что пребывание в офицерских блиндажах доставило бы мне такое же удовольствие.

— Но… ведь солдатам намного тяжелее, — проговорила Селия, — условия…

— В каком-то отношении — да. Физически тяжелее. Но эмоционально, ментально мне, рядовому, было проще. Я подчинялся приказам.

— Где вы воевали?

— Я участвовал в двух довольно крупных операциях, в битве при Сомме, например.

— Да что вы!.. — Она глядела на него в изумлении, не зная, что сказать.

— А вскоре ему повезло, — продолжил рассказ Пол Дэвис, — его ранило. Отправили домой. И появилось время написать чудесную книгу. Может, поговорим об этом? Я получил еще одно предложение, леди Селия.

— Как? — испуганно спросила она. Бо́льшую сумму она просто не в состоянии была заплатить.

— Как раз перед моим выходом из дома позвонил Коллинз.

— Пол, в конце концов, — перебил его Себастьян, — я не уверен, что…

— Себастьян, позвольте уж мне? — решительно заявил Пол Дэвис. — Не знаю, как я допустил вас на этот ланч. Неосмотрительно с моей стороны.

— Вы допустили, потому что я сам настоял, — беззаботно ответил тот, — что вам хорошо известно.

Селия взглянула на него, и их глаза встретились. Она поняла: Себастьян на ее стороне. И было что-то еще, что отложилось на дне ее сознания.

— Ну, предположим. И все же, леди Селия, ситуация такова. Они горят желанием приобрести книгу. Предлагают очень крупные суммы.

— Вообще-то, — твердо сказала Селия, — насколько я поняла, мои условия были приняты.

Но чувствовала она себя не слишком уверенно. Она знала, что сумма в пятьсот пятьдесят фунтов намного превышала то, что в настоящее время могло себе позволить издательство «Литтонс», и это была беспримерная сумма для начинающего автора. Но Селии во что бы то ни стало нужно было заполучить «Меридиан», и ради этого она готова была выложить любые деньги, гарантирующие ей книгу. Поэтому она решилась на немыслимый шаг — выделить деньги из собственного дохода.

— Да, ваши условия были приняты. Но для клиента я должен добиться максимально высокой ставки. Я вынужден начать своего рода аукцион. И стартовая цена — ваше последнее предложение.

— Боюсь, что это моя последняя цена. — Ей стало дурно: «Меридиан» уплывал в чужие руки.

Она посмотрела за окно на реку, представила, как книга плывет по течению в направлении Гринвича, к тому самому меридиану, который составлял основу замысла, увлекая за собой Себастьяна. Что ж, может быть, оно и к лучшему: она никогда не отважилась бы на такое предложение без согласия Оливера или, по крайней мере, ММ.