Искушение временем. Книга 1. Не ангел - Пенни Винченци

— Господи, ужас какой, — сказала ММ. И подумала о другом солдате в другом полевом госпитале, о котором почти каждый день молилась в надежде, что тот умер мгновенно, не успев ничего понять.

— Да. Поэтому не пытайся внушить мне, что все в порядке, ММ, так не может быть, я знаю. Это невозможно. Я предпочла бы оставить надежды, честно говорю. Для меня лучше не питать их. Оливер погиб. Я знаю. — Наступило молчание. Она посмотрела на обручальное кольцо и покрутила его на пальце. Потом глубоко вздохнула и полными слез глазами взглянула на ММ, силясь улыбнуться. — Как ты смотришь на то, чтобы вечером куда-нибудь сходить?

— Сходить? Ну… что ж, пойдем, может быть, в…

— Давай в Олд-Вик[17]. Ты же знаешь, его никогда не закрывают. Стоит пойти хотя бы для того, чтобы услышать Лилиан Бейлис, если вдруг случится налет. Она просто не позволяет уйти. Выходит на сцену и говорит: «Те, кто желает покинуть зал, пожалуйста, поспешите. Мы продолжаем». Естественно, никто не уходит. Мы-то уж точно не уйдем, верно? Давай сходим, это подбодрит меня. В «Ричарде Втором» играет Сибил Торндайк, а мне она так нравится. Ну что, идем?

ММ ответила, что согласна.

— Хорошо. Во время ланча я постараюсь достать билеты. А теперь нужно кое-чем заняться. В гранках все больше и больше ошибок. Похоже, набор — то дело, в котором мужчины сильнее женщин.

Барти думала, что никогда в жизни еще не была так счастлива. Впервые она почувствовала, что нужна кому-то. Ей очень нравилось жить в деревне, ходить по полям и лесам, сочинять истории, которые она потом записывала и отсылала Уолу. Ей нравилось помогать по хозяйству в поместье, собирать куриные яйца, косить сено — лето выдалось хорошее, и забот было много. Барти очень любила занятия с мисс Эдамс. Близняшки теперь стали по-настоящему милыми — строгая бабушка держала их в узде, и девочки беспрекословно выполняли свои обязанности: заботились о Саже и маленьком красавчике ньюфорестском пони по кличке Гораций. Он предназначался для всех детей, но катались на нем только близнецы и маленький Джей, потому что ни Барти, ни Джайлза лошади не интересовали.

Близняшки становились изумительно красивыми девочками, с блестящими темными волосами и огромными карими глазами, и они были миниатюрные, точно куклы. Девочки очень походили друг на друга внешне, да и по характеру, и никогда не разлучались. Разговор они вели всегда от первого лица множественного числа: «Мы не любим кашу», «Мы терпеть не можем арифметику», «Мы сегодня ни разу не упали с Горация», «Мы вычесали Саже шерсть». Пациенты обожали их, потому что девочки всех здорово развлекали. Привыкшие за все это время к увечьям офицеров, они подолгу простаивали рядом с безногими и безрукими людьми, рассказывали им, что делали за день, пели им песни, расспрашивали о войне и о том, не знают ли те, где их папа. Даже тяжелораненые и контуженые офицеры радовались их веселой бескорыстной заботе. Однажды леди Бекенхем наблюдала из дома, как Венеция держала безудержно трясущегося человека за одну руку, Адель — за другую, и при этом обе ободряюще заглядывали ему в лицо и уверяли, что скоро ему станет лучше.

— Весьма похвально то, что вы сделали для этого бедняги сегодня утром, — позже сказала она и, когда в следующий раз приехала Селия, объявила ей, что та может ими гордиться. — Все это сослужит им добрую службу в жизни, — заключила она, — помяни мое слово.

Барти и Джайлз по-прежнему оставались большими друзьями. Джайлз уже сильно подрос, и каждый раз, когда он возвращался домой, рост его, казалось, увеличивался на несколько дюймов. Он признался Барти, что теперь очень полюбил школу и ему жаль из нее уезжать.

— Но почему? Разве там нельзя остаться? — спросила Барти, а Джайлз несколько свысока посмотрел на нее и ответил, что, когда тебе исполняется тринадцать лет, ты идешь в паблик-скул[18], и ей это должно быть известно. Барти ответила, что не знала, а если бы знала, то не задавала бы вопросов.

Снова взглянув на Барти, Джайлз положил ладонь ей на руку.

— Прости, Барти, прости меня, — добавил он. — Может, погуляем, построим запруду на ручье, который мы тогда с тобой нашли?

Она согласилась и, запрыгав, пообещала, что по пути туда обгонит его вперегонки. Потом они строили запруду, и дружба была полностью восстановлена. Но подобные эпизоды напоминали Барти, что она не совсем такая, как он, что между ними по-прежнему лежит пропасть и ничто ее не устранит.

Но лучше всего, что рядом с ней Билли — брат, настоящий член ее семьи, они равные и родные по крови. Барти уже не чувствовала себя посторонней для Билли. Она была нужна ему и оттого счастлива. Билли тоже казался счастливым, он усердно трудился, хотя ему приходилось нелегко: деревянная нога плохо сидела и была неудобной. Он постоянно падал на скользком дворе, когда пытался ходить без костыля или когда скользил сам костыль. Поэтому Билли ходил весь в синяках и ссадинах, но никогда не жаловался и поднимался на ноги сам, отказываясь от помощи.

— Не хочу, чтобы мне оказывали милость, — свирепо говорил он при этом. — Коли я не справляюсь с работой, стало быть, придется уйти.

Леди Бекенхем относилась к такому поведению с уважением, нещадно критикуя работу, если она не отвечала ее чрезвычайно высоким стандартам.

— Эта лошадь еще грязная, вот здесь, взгляни-ка, за холкой, — бывало, говорила она. — Для конюха это никуда не годится, Билли. Давай-ка переделывай. Кстати, хомут закреплен неверно, я тебе дважды показывала. Что с тобой, Билли?

И он стоял с пунцовым лицом, закусив губу, но никогда не искал ни оправданий, ни особого отношения, даже тогда, когда растянул запястье и был вынужден несколько дней ходить с рукой на перевязи.

— Не смей мне помогать! — накинулся он на Шейлу, девушку-грума, когда та предложила наполнить за него поилки. — Я прекрасно справлюсь сам.

И Барти видела, что Билли в самом деле справляется.

— Боже мой. Это ужасно, — сказала Селия вслух.

Она сидела на диване у себя в кабинете, просматривая отчет о продажах за предыдущие три месяца. Цифры и впрямь были безрадостные. Успехом пользовались только «Фронтовые письма» и новая антология поэзии, все остальное — словари, справочники, репринтные издания классики, даже детская литература — расходилось плохо, едва-едва. Правда, в текущем квартале они не выпускали популярной художественной литературы. Это, возможно, и помогло бы. Но… такая сумма позволит только покрыть расходы, что уж говорить о прибыли. Господи, что, в конце концов, еще нужно сделать, какие еще идеи достать из своей нищей сумы, чтобы спасти «Литтонс»? Возможно, подумала Селия со страхом, возможно, это тоже знак, что Оливер не вернется. Как она посмотрит мужу в глаза: ей была вверена судьба издательства, а она привела столь успешное предприятие к разорению? Ну, допустим, не привела — пока. Нужно срочно искать выход. Хоть какой-то. Глупо пренебрегать популярной беллетристикой. Селия знала, почему так вышло: она была очень занята, все делала сама, не оставалось времени сесть и спланировать работу. Так, это нужно менять. Теперь же. Немедленно. Остаток утра она потратит на обдумывание стратегии. Селия потянулась к столу и сняла трубку телефона.