Колледж Некромагии. Самый плохой студент - Галина Львовна Романова

Глаза лектора сверкнули.

– Осторожнее в выражениях, слушатель фон Лютц! – воскликнул он. – Ваши речи отдают ересью и оскорблением его сиятельства! Любой из здесь присутствующих, – последовал широкий жест в сторону остальных слушателей, – может донести на вас и будет совершенно прав! Так вести себя нельзя!

– Но Рихард Вагнер…

– Вам до него не должно быть никакого дела. Вас должна волновать пропущенная вами одна лекция и срыв занятий на второй! Я бы мог назначить вам покаяние, но ограничусь только устным замечанием и советом остаток дня провести в посте и молитве, размышляя о таких материях, как грех, опрометчивые поступки и оценочные суждения. Вы – будущий инквизитор, – лектор обернулся к аудитории и продолжал беседу «на два фронта», – а инквизиторам, как никому другому, необходимо уметь держать себя в руках и быть внимательным и разумным, дабы не преступить закона и, проводя следствие, арестовать настоящего преступника. Но даже когда злодей арестован и началась череда допросов, инквизитору необходимо сохранять ясный ум, хладнокровие и выдержку. Вы пока не продемонстрировали ни того, ни другого, ни третьего. Вы позволяете своим эмоциям управлять вами. А надо бы наоборот. Посему вот вам мое наказание. Вы немедленно покинете аудиторию, отправитесь в часовню и остаток дня проведете там, в размышлениях о том, что есть добро, а что – зло. Я побеседую с вами завтра утром… если к тому времени ваш разум прояснится, и вы поймете, что на одних эмоциях далеко не уедешь. Ступайте!

Указующий перст буквально упирался в дверь. Пришлось подчиниться.

Арчибальд фон Лютц чувствовал себя оплеванным. Его душила злоба. Рихард Вагнер был его личным врагом вот уже несколько лет. И дело было не только в традициях – Колледж Некромагии враждовал с Университетом богословия практически со дня основания. Ибо из одних стен выходили инквизиторы, а из других – те, на кого они охотились. Считалось хорошим тоном избрать себе личного врага, чтобы в своей ненависти не быть голословным. С Рихардом Вагнером они повздорили на одном из городских праздников – разбитная девчонка, причина их спора, громко заявила, что отправился за студиозусом, хоть на край света, потому как бордоворясые* ее пугают.

(*У инквизиторов и их учеников рясы темно-бордового цвета, иногда с красной отделкой.)

С тех пор Арчибальд фон Лютц ненавидел Рихарда Вагнера. И последние события только усилили его ненависть. Будущий некромант был отпущен! Его наверняка простили! Изгнание из города кнутами отменялось. Было, от чего прийти в отчаяние.

Его однокурсники, как ни в чем не бывало, продолжали ходить на занятия. То ли смирились, то ли ждали указаний свыше. Но он так не мог. Минувшие сутки будущий богослов провел, как в тумане. Казалось, что жизнь кончена. Как потерянный, он бродил по дорожкам сада, и не знал, чем себя занять.

– Слушатель фон Лютц! Вы что, не слышите, как вас зовут? – его кто-то весьма непочтительно схватил за край рясы.

Арчибальд вытаращился на запыхавшегося секретаря ректора, еще молодого, но какого-то усталого, изможденного.

– Пра ректор послал меня за вами, – произнес секретарь. – Это срочно!

Арчибальд послушно кивнул – не подчиниться приказу пра Святомира Гордича он не мог.

Седовласый пра ректор ждал его в своем кабинете, сидя сбоку от стола, в кресле и тихо барабаня пальцами по столешнице. Стол был завален бумагами, среди них попадались пучки каких-то трав, несколько шкатулок, туго набитый полотняный мешочек, несколько безделушек и трехгранный стилет.

– Слушатель фон Лютц, – ректор важно качнул головой. – Я посылал за вами.

Арчибальд приблизился, преклонил колено и почтительно поцеловал массивный перстень на протянутой для приветствия руке:

– Я весь внимание, пра…

– Вы знаете, что произошло вчера, – это был не вопрос, а утверждение. – На Лобной площади. Вы там присутствовали…

– Да, пра ректор. Они, – будущий инквизитор сжал кулаки, выпрямляясь, – они его отпустили. В нарушение всех законов. Они…

– Они были в своем праве, и не вам осуждать чужие поступки, – перебил Святомир Гордич. – И не вам осуждать чужие проступки. Тем более, что вы самовольно покинули территорию Университета, хотя я отдал распоряжение, согласно которому все слушатели могут выходить за ворота только с моего письменного разрешения.

– Простите, – выпалил Арчибальд, снова опускаясь на колено. – Я… когда мне сказал об этом Клаус, я…просто не мог сдержаться. Я допустил ошибку…Простите!

Он покаянно склонил голову.

– Рад слышать, что вы признаете свою ошибку, – помолчав, произнес пра Святомир. – Но ошибки мало признавать – их надо исправлять. Вы согласны со мной?

– Да.

– И вы, слушатель фон Лютц, готовы взять на себя это трудное и опасное дело?

– Да.

– Они допустили серьезную ошибку, – ректор говорил спокойно, не глядя на собеседника. – Они решили, что им все дозволено… Эти некроманты… они слишком много о себе возомнили, не так ли?

– Да, пра ректор, – воскликнул Арчибальд. – Они… нарушители закона, убийцы и…преступники! И я не понимаю того странного милосердия, которое проявляет к ним его светлость герцог Ноншмантань!

– Это не милосердие, это ослепление, сын мой, – покачал седой головой ректор. – Надо принять во внимание, что у его сиятельства случилось недавно большое горе – пропал без вести единственный сын и наследник имени и титула, Валентин Ноншмантань-младший. Следов юноши никто не мог обнаружить. Поиски результатов не дали, хотя все слуги герцога подняты на ноги. В отчаянии его сиятельство решил обратиться к некромантам… сам не понимая, какую ошибку совершает…

– Доверившись слугам Темных Сил? – подхватил Арчибальд.

– Простительное заблуждение, сын мой. Простительное для потерявшего голову отца. Он совершает ошибку, столь лояльно относясь к некромантам. И – увы! – слишком поздно поймет, сколь глубоко его заблуждение.

– Ему… никто не поможет?

– Более того, – улыбка мелькнула на губах ректора, – более того, сын мой… Своих врагов он считает друзьями. Но придет день и час, когда его сиятельство горько раскается в своих заблуждениях. Вы меня понимаете?

Арчибальд кивнул:

– Вполне.

– Мы – верные слуги короны. Мы – вы! – будущие инквизиторы, вы обязаны стоять на страже закона! И наш долг – вовремя остановить зарвавшихся некромантов. Мы слишком долго их терпели. Настает пора действовать. Вы готовы действовать, слушатель фон Лютц?

Тот едва не упал на колени в порыве верноподданнического чувства:

– Располагайте мною, пра ректор!

– Не я, но сама судьба вам шанс, слушатель фон Лютц. Шанс отомстить. Шанс остановить некромантов прежде, чем они совершат непоправимый поступок.

– Я все сделаю, пра.

– В таком случае, – тонкие пальцы ректора дотянулись и слегка толкнули рукоять лежавшего среди бумаг стилета, – я рассчитываю на вас.