Межвидовой барьер. Неизбежное будущее человеческих заболеваний и наше влияние на него - Дэвид Куаммен

на антитела, они обнаружили, что вирус невероятно заразен, по крайней мере, для свиней, хотя не отличается экстраординарной вирулентностью. На «выздоровевших» фермах количество животных с антителами колебалось между 80 и 100 процентами. В общем, свиньи оказались намного более гостеприимными и толерантными носителями, чем несчастные австралийские лошади, заразившиеся Хендрой. Если бы вирус Нипах не был зоонозным, способным перекидываться на людей и убивать их, то, по словам Филда, он бы «лишь незначительно снизил производительность» малайзийского свиноводства.

– Интригующая мысль, – добавил он.

Я не совсем понял, но не подумал тогда спросить, что же так его заинтриговало в этой «альтернативной» версии вируса Нипах. Возможно, Филд имел в виду другие потенциальные зоонозы, которые тлеют, нераспознанные и пока что безвредные для людей, среди одомашненных животных. Сколько таких микробов заражают крупномасштабные животноводческие фермы по всему миру? Сколько РНК-вирусов добились высокой скорости эволюции (потому что они быстро делятся, часто мутируют, их популяции большие, а стада тоже большие) на наших промышленных фермах? Какова в таких условиях вероятность мутации, которая поможет им преодолеть межвидовой барьер? Сколько еще «Нипахов» ждут своей «вифлеемской звезды», чтобы родиться?

Может быть, Следующая Большая Беда появится на малайзийской свиноферме, потом переберется в Сингапур вместе с экспортными свиноматками, а потом из Сингапура разлетится по всему миру (на самолетах, как SARS) в легких туриста или стюардессы, которые съели порцию свинины мушу в одном из модных, жутко дорогих кафе на набережной неподалеку от гостиницы «Рафлз». Забудьте ненадолго о гималайских циветах и подумайте о промышленном животноводстве. Провести анализ ваших свиней, коров, кур, уток, овец или коз на любой вирус почти невозможно, пока вы не идентифицировали этот вирус (или, по крайней мере, его близкого родственника), а мы пока только начали свои попытки. Самый важный смысл эпидемии вируса Нипах, если следовать «интригующей мысли» Юма Филда, состоит в том, что завтрашний пандемический зооноз – это сегодняшнее «незначительное снижение производительности» животноводческой индустрии.

Эпидемия вируса Нипах дает нам и иную пищу для размышления – не такую важную, но тоже интригующую. И для этого мы вновь вернемся к теме летучих мышей.

70

Проведя три недели в Малайзии, Юм Филд покинул группу, занимавшуюся свиньями, и вместе с малайзийским ветеринаром Мод Йоб Джохарой и несколькими другими коллегами приступил к поискам источника вируса. В конце концов, именно поэтому его и попросили присоединиться к международной команде: у него уже был успешный опыт поиска резервуаров для похожего вируса, Хендры.

Проведя параллель с Хендрой, маленькая группа Филда сосредоточилась в основном на летучих мышах, которых в Малайзии великое множество: тридцать видов крыланов и около шестидесяти видов маленьких насекомоядных летучих мышей. Среди малайзийских крыланов есть в том числе два вида летучих лисиц, крупных животных с большим размахом крыльев, принадлежащих к тому же роду Pteropus, что и резервуары вируса Хендра в Австралии. Маленьких летучих мышей ловили с помощью сетей, расставляемых поблизости от мест их питания и гнездования. А вот для поиска летучих лисиц они воспользовались куда более оппортунистическим методом. В большинстве районов Малайзии охота на летучих мышей разрешена законом, так что Филд и Джохара ходили в лес вместе с охотниками и с их разрешения брали образцы у подстреленных животных. Некоторые охотники ходили на диких кабанов, так что ученые на всякий случай взяли образцы и у них, чтобы проверить, не перебрался ли вирус с домашних свиней на диких. Другая группа из международной команды тем временем собирала образцы у домашних собак, крыс, гигантских белозубок, кур, уток и голубей. Обе группы хотели получить ответ на один и тот же важнейший вопрос: где прячется этот вирус в большом мире, за пределами свиноферм?

Дикие кабаны, крысы, белозубки и птицы дали отрицательный анализ – ни вируса Нипах, ни антител к нему. У некоторых собак обнаружился положительный анализ на антитела, скорее всего, потому, что они жили близко от зараженных свиней или ели мясо умерших. Собаки, похоже, не слишком активно распространяли вирус как между собой, так и к людям (хотя некоторые данные говорят, что передача от собаки к человеку временами случалась). Анализ большинства летучих мышей тоже был отрицательным, не считая нескольких видов, два из которых заметно выделялись на фоне остальных, демонстрируя значительную превалентность антител к вирусу Нипах в популяции. Эти два вида – малая летучая лисица (Pteropus hypomelanus) и гигантская летучая лисица (Pteropus vampyrus). Сюрпризом это не стало, учитывая другие сходные свойства вирусов Нипах и Хендра. Но, с другой стороны, не стало это и неопровержимым доказательством того, что летучие мыши являются резервуаром. Антитела говорят лишь о контакте с вирусом, из чего можно сделать разные выводы; в образцах, собранных Филдом и Джохарой, живого вируса не нашлось.

Эта задача пала на плечи Пола Чуа, который вернулся в Малайзию после командировки в Форт-Коллинз и Атланту. В 1999 г., уже после всей шумихи, после того, как убили 1,1 миллиона свиней, и эпидемия среди людей пошла на убыль, Чуа и его команда посетили одну из колоний летучих лисиц и попробовали новую методику. Вместо того, чтобы отстреливать и вскрывать летучих мышей, они расстелили большие листы пластика под гнездовьями и собрали на них драгоценные капли мочи летучих мышей. Собирали они и образцы под излюбленными местами питания летучих мышей – обслюнявленные фрукты. В основном это были манго, но собрали они и местное лакомство под названием джамбу-аир (на английском языке его чаще называют «водяное яблоко»). Джамбу – невзрачный маленький фрукт в виде колокольчика, обычно розоватый или красный, достаточно сладкий и сочный, чтобы утолить жажду детей. Тщательно вырастив эти образцы в культуре, Чуа и его группа сумели получить три изолята вируса Нипах – два из мочи, один из куска джамбу. Вирус очень походил на штаммы, которые нашли у людей, подхвативших Нипах. Это доказало, что летучие лисицы – резервуар вируса Нипах; они передают болезнь свиньям, а те, в свою очередь, людям.

Но это еще не все. Работа Чуа дала нам правдоподобный сценарий для преодоления межвидового барьера. Как вирус попал от летучих мышей к свиньям? Для этого ему нужно лишь дерево со спелыми плодами манго или джамбу, нависающее над свинарником. Инфицированная летучая мышь ест джамбу и, как обычно, выплевывает мякоть, которая оказывается зараженной вирусом; мякоть падает вниз, к свиньям; одна свинья съедает ее и получает большую дозу вируса; вирус размножается в этой свинье и передается другим; вскоре заражается все стадо, а потом заболевают и люди, присматривающие за свиньями. Это в общем-то не такой и надуманный сценарий.