Песенка в шесть пенсов и карман пшеницы - Арчибальд Кронин

– По крайней мере, ты еще не лишен благодати стыда перед самим собой. Мне не нужно напоминать тебе, что на этом месте я хотел видеть тебя, а не Фрэнка. Я и над тобой много работал. Все эти пятничные дни, – кивнул он в сторону. – Но эта твоя ирландская увертливость позволила тебе улизнуть. Однако не думай, что ты навсегда сбежал. Семя в тебя заронено, и ты никогда не избавишься от него.

Наступило молчание. Я был благодарен ему за то, что он не устроил мне перекрестный допрос по поводу моих недостатков, – просто было как-то грустно и стыдно, что я его разочаровал.

– Надеюсь, вы чувствуете себя лучше, Канон, – пробормотал я.

– Я, как всегда, в порядке, за исключением того, что без пользы потратил десять лет на одного шалопая и с пользой – на другого. Я буду следить за тобой, Кэрролл.

– Всегда дорожил вашим вниманием ко мне, Канон, и всем, что вы сделали для меня.

– Брось жалкую лесть, Кэрролл. Просто постарайся придерживаться некоторых наших пятничных уроков. – Еще одна пауза. Он взял книгу. – Ты же у нас как бы литератор, эссеист, а стихи ты когда-нибудь читал?

Я покачал головой.

– Ладно, возьми. Это мне подарили в Блэрсе[164] много лет назад. Я отметил одно стихотворение. Возможно, оно написано специально для тебя.

Когда я взял книгу, он захлопнул табакерку.

– На колени, грешник. – (Мне пришлось повиноваться.) – Я хочу благословить тебя, Кэрролл, и не только по велению Господню, – а в твоем случае сойдет и то, что я вынужден сделать это ненадлежащей рукой. Ибо перед Богом если когда-либо ты и обретешь спасение души, то все равно неверным путем – ввалишься задом наперед через какую-нибудь боковую дверь.

Когда, ужасно расстроенный, я покинул ризницу, то осознал, что едва ли произнес несколько связных слов. Чтобы прийти в себя, я сел в пустой церкви и открыл книгу, которую он мне дал. «Стихи Фрэнсиса Томпсона»[165]. Я никогда не слышал о нем. На фронтисписе была его фотография – изможденное, измученное лицо с едва пробивающимися усиками.

Закладкой было отмечено стихотворение, на которое мне следовало обратить внимание. Я посмотрел на первые строки и начал читать. Мозги были забиты разговором с Каноном и головоломкой, касающейся Фрэнка и Кэти, и я не поспевал за строками стихов, но мне хотелось избавиться от Дэвигана, поэтому я сидел там и читал, не вполне осознавая прочитанное, пока не дошел до последней страницы. Рассеянно я положил книгу в карман, медленно встал и вышел из церкви. И там, на улице, меня все еще поджидал Дэвиган.

– Не думал, что ты так долго. Но может быть, он хотел тебя послушать. Куда ты теперь?

– Навестить дедушку с бабушкой.

– Нам по пути. Я составлю тебе компанию по Рентон-роуд.

При наших с ним встречах после того его памятного, все прервавшего вторжения в лесу Лонгкрагс моя неприязнь к Дэвигану не уменьшалась – она возвращалась под аккомпанемент его привычного, текучего, как вода, заискивания. А теперь, более самоуверенный, демонстративно благополучный и полный некоего тайного удовлетворения, отражавшегося в ухмылке на его тяжелом бесцветном лице, он казался мне еще более отталкивающим. Высокий стоячий воротник, сюртук с фалдами, клетчатые брюки… На нем было облачение помощника церковного старосты, он рассаживал прихожан и разгребал туда-сюда толпу приходящих и уходящих, но эта портновская элегантность теперь казалась чуть ли не смешной из-за шляпы-котелка, напяленной до самых ушей, отчего они торчали в стороны. Разумеется, предубеждение вынудило меня представить его в роли дворецкого в каком-нибудь второсортном театральном фарсе. Когда мы направились к Рентон-роуд, я не позволил ему взять меня под руку.

– Божественная церемония, – начал он. – И как все хорошо прошло. Ты, Лоуренс, чуть опоздал принять в этом участие.

Хотя Дэвиган впервые назвал меня по имени, это не умалило моей неприязни, но я не сказал ни слова против.

– Я заметил, что ты не присоединился ко всем нам у алтаря. Ты бы увидел, что мы все приняли причастие. О, я не сомневаюсь, что у тебя с благодатью все в порядке. Полагаю, что ты не постился. Конечно, доктора Энниса не было. Нет смысла делать вид, что он был на вызове. На самом деле он теперь не с нами, Лоуренс. Да, да, грустно, но факт – откололся. Какая печаль для молодого священника! Но мать, ах, ты бы видел ее радостное лицо, хоть и слезы текли по ее щекам. Святая. Вот от кого Фрэнсис… прошу у него прощения, отец Фрэнсис получил ее. Святость то есть. Говорят, что Канон не прочил его для Святого Патрика, но мать настояла, вот… Хотя и говорят мне, что молодой отец не слишком речист в проповеди. – Затем, после еще одной паузы, он, лукаво глянув на меня, спросил: – А что ты, Лоуренс, думаешь о мисс Консидайн?

– О Кэти? Мне она показалась очень грустной.

– Ах, все мы сейчас такие, более или менее. Прекрасный молодой человек отказывается от мира ради Бога. Но заметил? Она выглядела хорошо. Она вроде как расцвела.

Во время мессы я поймал себя на том, что наблюдаю за Кэти, – мне показалось, что она изменилась, обретя что-то новое, чего раньше в ней не было.

– Она исключительно привлекательная молодая женщина, – сухо сказал я. – И интересная личность.

– Именно. В ней и все это, и многое другое, – горячо согласился он. – Конечно, быть в трауре из-за смерти матери – это не подарок.

– Что? – воскликнул я. – Миссис Консидайн умерла?

– Именно, увы и ах. Пару месяцев назад. И после тяжелой и продолжительной болезни Бог принял бедную душу. Да упокоится она с миром. – Он приподнял котелок и перекрестился. – Для Кэти это удар, сам понимаешь… – Он взглянул на меня. – Пенсия с ней умерла, то есть с матушкой. Однако у нашей девушки есть друзья, и тут же на ней прекрасная испанская кружевная мантилья, в которой она была в церкви, это от моей матери. Это я тебе просто так, как пример…

Теперь он привлек мое внимание.

– Но чем Кэти занимается? У нее есть работа? Ей ведь придется отказаться от этого большого дома.

– Ну уж нет. – Он как бы собрался с мыслями, причем ухмылка стала еще шире. – Ей никуда не надо будет съезжать. Видишь ли, Лоуренс, мой старик, занятый в строительстве, купил этот дом. Это перспективная собственность и может пригодиться в недалеком будущем.

– Каким образом? – довольно резко спросил я.

Он перестал ухмыляться и, посмотрев на меня с триумфальной улыбкой, сказал:

– Между прочим, Кэрролл, ты, может, рано или поздно об этом услышишь. Это еще не вышло наружу из-за другого события – рукоположения. Но, говоря о мисс Консидайн, ты говоришь о будущей миссис Дэвиган. Кэти и твой покорный слуга действительно помолвлены.