Русские распутья или Что быть могло, но стать не возмогло - Сергей Кремлев

По мнению Данилова-Янова, «казалось логичным завершить разгром остатков Золотой Орды в лице Крымского ханства», а Иван, вопреки мнению «вождей “Избранной рады”, выступавших за продолжение антитатарской стратегии», выбрал «противоположную стратегию, которая привела к 25-летней Ливонской войне».

Здесь можно заметить, что тот факт, что «вожди» «Избранной рады» толкали царя на Крым и отговаривали от «балтийского» варианта, даёт основания предполагать прямой подкуп этих «вождей» агентами Ливонии…

А, как минимум, из этого факта вытекает полная государственная несостоятельность «избранных» «вождей» к концу 50-х годов. Недаром, видно, во втором послании Курбскому Иван писал: «…растленны вы, которые не только не захотели повиноваться мне и слушаться меня, но сами мною владели, захватили мою власть и правили, как хотели, а меня устранили от власти; на словах я был государь, а на деле ничем не владел…».

Наиболее же актуальной в реальном масштабе времени, и, тем более, – в исторической перспективе, оказывалась западная угроза. Данилов-Янов утверждают, что «никто не угрожал России с Запада, тогда как оставлять открытой южную границу было смертельно опасно»… Однако понятие угрозы двузначно – могут быть угрозы активные, а могут быть и пассивные. На Балтике Россия давно сталкивалась с обоими типами угроз, причём со стороны Ливонии в тот момент угрозы были скорее пассивными – Россию не допускали до балтийской торговли с одной стороны, а с другой стороны Ливония блокировала вообще все контакты России и Европы. Но пассивность могла быстро смениться активностью.

Что же до угроз на южной границе, то Иван их, естественно, видел, и много работал над укреплением южных рубежей – мы это увидим.

Данилов-Янов утверждают – совершенно облыжно и провокационно, что «…”повернув на Германы”, Иван IV, как легко было предвидеть, по сути, пригласил (!? – С.К.) татар напасть на Москву; в 1571 году она была сожжена…».

Во-первых, пригласили – буквально пригласили – татар на Русь те самые европейцы, якобы отказом от союза с которыми Данилов-Янов пеняют Ивану.

Во-вторых, подстрекаемый европейцами, Девлет-Гирей рискнул пойти на Москву лишь в 1571 году – через тринадцать (!) лет после начала Ливонской войны! Мог ли Иван, начиная назревшую борьбу за балтийскую торговлю, предполагать, что война настолько затянется? Она ведь оказалась такой долгой по вполне определённым, и заранее не очень-то угадываемым причинам – как мы это увидим несколько позже.

В третьих, надо было быть полным глупцом, недостойным руководить даже ростовской Северо-Кавказской академией «государственного» «управления», чтобы в конкретно-исторических условиях середины XVI века ввязываться в безнадёжную авантюру с «разгромом» Крыма, за которым действительно стояла мощная Османская империя.

Пётр I, начав с Азовских походов, – что было необходимо для обеспечения безопасности с Юга, почти сразу перевёл все усилия государства на ту же Балтику – ибо именно там решались насущные проблемы России. А эффективно нейтрализовать Крым стало возможным лишь для екатерининской России – когда Россия очень окрепла, а османы уже стали ослабевать. Причём и тогда это стоило России огромных усилий, которые стали возможными только потому, что Пётр ранее решил «балтийский» вопрос в пользу России.

И даже если бы Иван Грозный разгромил Крым, это в геополитическом, цивилизационном и экономическом отношении не дало бы России в тех условиях абсолютно ничего. Черноморская торговля активной быть тогда не могла – всё побережье контролировали османы, а выход в Средиземное море и Атлантику запирали проливы Босфор и Дарданеллы…

Неужели, для того, чтобы не понимать это или отрицать это, надо обязательно быть профессором путинской «академии» «государственного» «управления»?

Иван IV Васильевич Грозный путинским профессором не был… Он не только понимал, но и знал – знал по реальной политике европейцев, что просто так, добром, он необходимого доступа к удобным путям, связывающим Россию и Запад, от этого самого Запада не получит.

Волей-неволей, приходилось воевать.

Ливонская война стала первой в истории России крупной внешней войной, инициированной самой Россией, а при этом – войной, по сути, национальной, войной за выход на естественные северо-западные рубежи. В приобретении освоенных земель в Ливонии было заинтересовано также русское дворянство, а в получении доступа к Балтийскому морю через Ригу, Ревель (Таллин) и Нарву – русское купечество. Так что поддержка царю обеспечивалась.

Войну Ивана Грозного за русскую Балтику, длившуюся более 25 лет, принято делить на три периода.

В январе 1558 года русская армия под командованием князя Василия Глинского и московского вассала – касимовского царевича Шейх-Али (Шиг-Алия, Шигалея) вступила на территорию Ливонии. И уже в первые недели войны был обеспечен успех, в том числе – за счёт устрашающих действий конных татар, черемисов, мордвы в составе русских войск.

Да, благоденствующая Ливония тогда ужаснулась, но такой была эпоха. Обращаясь к художественной литературе, можно вспомнить следующие строки: «Уже той самой ночью, когда татары миновали пограничный столб, небо побагровело от зарева, раздались ужасные вопли и плач людей, по которым шла железная стопа войны…, все немецкие посёлки, колонии, деревни, городки превращены были в реку огня, орды татар разлились по этому спокойному и до сих пор не ведавшему горя краю…».

И это – строки не из романа о нашествии на цивилизованную Европу «московитских» варваров… Это – описание действий пана Анджея Кмицица, данное в романе «Потоп» певцом рыцарства шляхты Генриком Сенкевичем. Оценивая действия пана Анджея, другой благородный пан – Михал Володыевский, заявлял: «Вся дивизия с большим уважением следила за твоей работой. Ничего, одни головешки да cadavera (лат. «трупы». – С.К.)».

Требуются комментарии?

Впрочем, война была успешна для русского оружия не в силу устрашения, а, прежде всего, в силу русской военной силы. В начале лета 1558 года русские войска, руководимые П.И. Шуйским, О.И. Троекуровым и А.И. Шеиным, осадили город Нёйхаузен. Магистр Ливонского ордена В. Фюрстенберг с двухтысячным орденским войском сдался в плен. Русские взяли 20 крепостей, в том числе Нарву-Ругодив – удобную торговую гавань, и Дерпт (Тарту, Юрьев). Осенью армия Шуйского вернулась в Россию, оставив в крепостях небольшие гарнизоны. Иван Грозный говорил: «Я завоевал Нарву и буду пользоваться своим счастьем».

В устье Наровы, ниже Иван-города для расширения «Нарвского плавания» посланцы Грозного Дмитрий Шастунов, Пётр Головин и Иван Выродков приступили к сооружению нового порта с гаванью, и летом 1558 года он уже мог принимать первые суда.

Весной 1559 года датские послы сообщали своему королю, что русские приступил к закладке больших морских кораблей. Последнее, увы, не соответствовало действительности – Грозный тщетно пытался выписать в Россию корабельных мастеров, Европа ему в этом отказывала. Позднее европейские авторы на все лады расписывали подозрительность русских, их стремление к изоляции, а на деле опередившая Россию в развитии Западная Европа блокировала для русских возможности перенимать европейский опыт.