Ангелочек - Мари-Бернадетт Дюпюи

— Мне бы очень хотелось вернуться, мадемуазель Жерсанда, но офицер полиции просил меня не покидать Тулузу.

— Да он осел! Твои подруги вполне могут опознать этого цыгана. Они тоже его видели. Его надо арестовать, но, увы! Я думаю, что он уже далеко.

— Как вы можете быть уверены в этом?

— Конечно, полной уверенности быть не может, — призналась старая дама, вытирая салфеткой чай, пролившийся на скатерть. — И меня это тревожит. Знаешь, сегодня утром я купила газету и прочитала статью о том, как было обнаружено тело твоей подруги Люсьены. Читая, я дрожала от ужаса. Анжелина, будь осторожна по вечерам вплоть до своего возвращения домой! Но и в Сен-Лизье нельзя терять бдительности. У нас тоже были совершены преступления, а преступник до сих пор гуляет на свободе.

— Обещаю, мадемуазель, я буду очень осторожной.

— Прекрасно! А теперь поговорим о докторе Косте. Он любит тебя, я это поняла по выражению его лица, когда он смотрел на тебя. И он вступился за тебя, не побоявшись грозной мадам Бертен…

— Но я не знаю, люблю ли я его. К тому же внешность часто бывает обманчивой. У меня уже была возможность убедиться, что он очень ревнивый. И я уверена: если я выйду за него замуж, то не смогу заниматься своим ремеслом.

Анжелина говорила с таким отчаянием в голосе, что старая дама нахмурилась.

— Но, малышка, почему ты думаешь, что он запретит тебе работать?

— Мне это представляется очевидным, Жерсанда, ведь…

— О, какое счастье! Ты меня назвала Жерсандой! Это так неожиданно! Прости… продолжай, мое прекрасное дитя.

— Если я стану его супругой, доктор Кост не допустит, чтобы я поселилась в Сен-Лизье, как я того хочу. Я обещала маме, что стану ее преемницей, но не в Тулузе или Тарбе, а в нашей епархии. И потом, я не хочу разлучаться с сыном. Я все предусмотрела и не собираюсь менять решения. Я буду повитухой в Сен-Лизье и окрестных деревнях и каждый день буду видеть своего малыша.

Жерсанда де Беснак любила претворять в жизнь мечты, особенно те, что казались несбыточными. Она приподнялась, чтобы удобнее устроиться на подушках.

— Анжелина, если из-за этого брака тебе придется жить в другом городе, я продам дом на улице Нобль, мы с Октавией возьмем малыша Анри и поедем за тобой. Что касается любви, она придет через несколько ночей, проведенных с мужем. Тебе не придется думать о деньгах, ты не будешь бояться потерять мужа… Союз, основанный на взаимном уважении и доверии, гораздо прочнее союза, опирающегося на страсть.

Молодая женщина насмешливо посмотрела на Жерсанду, а потом возразила:

— Мадемуазель, неужели вы хорошо устроили свою жизнь, если считаете себя вправе давать мне подобные советы? Из-за любви вы покинули свое имение, бросили жениха, который так нравился вашим родителям. Вы без малейшего сожаления оставили все и устремились за бродячим актером. А я должна связывать себя узами брака с мужчиной, к которому у меня нет и половины тех чувств, которые были к Гильему?

— Гильем, опять Гильем! Он никогда не вернется, и это к лучшему. Из-за него тебе пришлось много страдать. А безумный поступок, который я совершила более тридцати лет назад, бросив все ради Вильяма, принес мне только горе, много горя и, по сути, очень мало радости. Теперь ты понимаешь, как я устроила свою жизнь? Я теперь старая женщина, лишенная поддержки супруга и вечно упрекающая себя за то, что потеряла сына.

На короткое мгновение их взгляды встретились. Анжелина первой опустила глаза, огорченно вздохнув.

— Разумеется, этот брак сделает мою жизнь безмятежной и приятной, — признала она. — Но есть одно обстоятельство. Серьезное обстоятельство. Как только я вижу Филиппа, я начинаю думать об этом. Предположим, я стану женой Филиппа. Но он обязательно обнаружит, что я уже не девственница. Он даже сразу поймет, что я рожала. И никогда не простит меня за то, что я дурачила его, прикидываясь невинной. А если я скажу ему правду до свадьбы, он отвергнет меня. Он акушер, понимаете? Я не смогу заставить его поверить в небылицы.

Последние слова Анжелины позабавили старую даму. От лукавой улыбки на ее напудренных щеках появились морщинки.

— Сможешь. Извини, если мои слова шокируют тебя, но некоторые женщины не испытывают страданий, теряя девственность. Когда-то Октавия призналась мне, что муж не причинил ей боли и у нее не было ни капельки крови.

У Анжелины внутри все сжалось. Она подумала об изнасилованной Люсьене.

— А что касается ребенка… Конечно, твой доктор акушер, но в пылу страсти Филипп не станет тебя детально осматривать.

Молодая женщина пожала плечами. Разговор смущал ее.

— Если вдруг я решу выйти замуж за доктора Коста, я скажу ему всю правду. Так будет лучше, честнее. И если после этого он не передумает жениться на мне, я буду знать, что он любит меня всей душой. Но он ничего не узнает до тех пор, пока я не получу диплом.

— Поступай, как знаешь, малышка. А теперь я должна немного поспать. Я так устала. Возьми кошелек. На эти деньги ты сможешь нанять фиакр и купить билет на поезд. Завтра я буду на вокзале в десять часов утра. Кто знает, может, полиция поймает преступника уже сегодня вечером и ты вернешься в Сен-Лизье вместе со мной.

— Возможно, но мне это не кажется вероятным, — тихо сказала Анжелина. — Главное, ничего не говорите моему отцу. Иначе он будет беспокоиться.

— О, твой отец! Я почти его не вижу, а разговаривает он только с Октавией. В последние месяцы мсье Лубе очень изменился.

— То есть?..

— Он наносит визиты вдове Марти, — сказала Жерсанда заговорщицким тоном. — Он не писал тебе об этом?

— Боже мой! Нет! Ой, письма папы!.. Три строчки, написанные впопыхах, с одними и теми же советами. Мой отец и Жермена Марти… Полагаю, она давно имела на него виды. О, как это странно!

Анжелина нервно засмеялась, а потом расплакалась. Жерсанда нежно обняла ее своими изящными руками и молча утешала, прижав к сердцу, как это сделала бы мать.

Вернувшись в больницу, Анжелина помогала доктору Косту и мадам Бертен. Молодая женщина лет двадцати родила быстро и без осложнений. Это так редко случалось, что акушер и главная повитуха испытали настоящее облегчение. Они уже помирились. Когда закончилось ее дежурство, Анжелина не стала задерживаться, хотя доктор украдкой бросал на нее тревожные взгляды. Молодой женщине не терпелось оказаться среди своих подруг по учебе. После ужина все, кроме Софи де Монтель, Арманды и Марии, дежуривших ночью, собрались в дортуаре.

— Как я рада, что вновь среди вас! — воскликнула Одетта, надевая ночную рубашку. — На кладбище было ужасно. Мать Люлю упала в обморок, когда могильщики опускали гроб в вырытую яму. А ее отец громко рыдал. Бедный!

— Кажется, у них есть еще одна дочь? — спросила Жанина.