Под небом Индии - Ренита Де Сильва

Ей на глаза навернулись слезы, и Прия сердито смахнула их. Хватит себя жалеть. Пришло время действовать. Она снимет документальный фильм, несмотря на обещание, данное умирающей бабушке. Для этого она сюда и приехала. Работа с утра до ночи – вот единственный известный ей способ продолжать жить дальше. Только так она сможет спастись от тоски, подкарауливавшей ее в самые неожиданные моменты.

Когда ее мать умерла, отец не позволил Прие бросить колледж, хотя тогда, лишившись одного из самых дорогих людей в ее жизни, девушка меньше всего хотела учиться.

«Это тебе поможет, Прия, обещаю, – сказал тогда отец. – Твоя мать хотела бы, чтобы ты достигла того, о чем мечтаешь. Она была бы огорчена и разочарована, если бы ее смерть помешала тебе осуществить свою мечту. Ты собиралась поступать на курсы режиссеров. Что ж, для этого тебе нужно набрать необходимое количество баллов. Давай же, ты сможешь».

И Прия, опустив голову, взялась за работу. И, как и обещал отец, это помогло ей справиться с тоской, пережить потерю и не дать горю утащить ее на дно.

– Баба́…

Отец поднял на нее взгляд, держа в руке слона, и улыбнулся:

– А, привет. Садись.

Он похлопал ладонью по стулу рядом с собой.

– Может, выйдем во внутренний дворик? Здесь жарко.

Во дворе Прия устроилась на одном из шезлонгов, стоявших под пальмами.

– Как ты? – спросил отец, опускаясь в кресло рядом с ней.

Простой вопрос. Требующий простого ответа. Прия открыла рот, собираясь сказать, что все хорошо, но затем…

– Я… я злюсь, – призналась она.

Отец кивнул.

– Так и должно быть. Он больше не стоит того, чтобы ты тратила на него время, Прия.

Она рассмеялась резким невеселым смехом.

– Знаю. Но скажи это моему сердцу.

– Ты – мое сокровище, Прия. Я так тебя люблю!

Прия уставилась на золотисто-белое небо, где то и дело мелькали залетавшие во двор зеленые попугаи, которые затем садились на росшие вокруг бассейна деревья. Она смотрела вверх, пока не перестала различать что-либо из-за застилавших глаза слез.

– Не позволяй тому, что сделал Джейкоб, разрушить твою жизнь, – произнес отец.

Его слова напомнили Прие о клятве, которую она дала самой себе. Сад. Документальный фильм. Обещание бабушке… Бабушка.

– Дадима так осунулась.

– Я всегда считал ее непобедимой, – сказал отец.

– И готовой на все, чтобы добиться своего, – с горечью добавила Прия. – Чем дадиме не угодила женщина, разбившая сад за воротами? Я говорю о Мэри. Ты случайно не знаешь?

– О, ты тоже это заметила? – Отец удивленно потер подбородок. – Думаю, твоя бабушка считает, что Мэри представляет для нее угрозу.

– Угрозу? Но почему? Они очень разные, и…

– Твоя бабушка желала быть единственной влиятельной женщиной в штате, единственной, о ком говорят с почтением, единственной, кем восхищаются.

– И все же, – задумчиво произнесла Прия, – люди восхищаются именно Мэри.

Она начинала понимать.

– Да. У твоей бабушки когда-то было богатство. Высокий социальный статус. Доброе имя. Люди уважали ее и восхищались ею именно поэтому, а не из-за каких-то ее достижений. Мэри же…

– Люди глубоко уважали и любили ее. Они обращались к ней со своими проблемами.

– Думаю, они до сих пор это делают. Не знаю, помнишь ли ты, но однажды совет проголосовал за то, чтобы объявить Мэри благодарность за все то, что она делает на благо города.

– Кажется, припоминаю.

– Твоя бабушка попыталась этому помешать, использовав свое влияние, но дедушка был непреклонен. Он тоже восхищался Мэри.

– Помню, – ответила Прия. – Мне тогда, наверное, было лет семь…

Прия

Еще один день. 1972 год

Еще один день – еще одна вечеринка. Дворец уже вовсю готовился к этому событию. Прие казалось, что без торжеств здесь не проходило ни дня.

Но на этот раз все было по-другому. На этот раз слугами и наемными работниками, устанавливавшими навес снаружи, командовала не бабушка. Не она обсуждала меню с шеф-поваром и своей многочисленной свитой. Дадима не ворчала по поводу того, что флаги привезли не такие, как она заказывала, навес не соответствует убранству дворца, а униформа слуг плохо выглажена. Вместо этого она отдыхала в своих покоях, а заправляли всем дедушка и родители Прии. Они, похоже, совсем сбились с ног, так что девочка старалась не попадаться им на пути.

– Дадима больна? – спросила она у матери.

– Можно и так сказать.

– Что ты имеешь в виду?

– Забудь об этом.

Когда на следующий день началась церемония награждения, Прия все еще размышляла над таинственными словами матери. Ее бабушка сидела рядом с мужем. Она выглядела безупречно, однако на ее лице не было даже намека на улыбку. Прия устроилась между дадимой и матерью. Отец сидел по другую сторону от деда.

– Не ерзай и не сутулься, – несколько раз повторила ей бабушка. – Покажи им, что у тебя есть такое же право здесь сидеть, как и у мальчика. Что ты можешь сидеть лучше, чем мальчик. Когда я была молода, женщин на дарбары не пускали. У них были отдельные места на балконе.

– Но это не дарбар. Мы их больше не проводим. Это…

– Ха! – отмахнулась от нее бабушка. – То же самое, только под другим названием.

Церемония началась. Дедушка Прии начал произносить речь:

– Мы сегодня собрались здесь, чтобы чествовать невероятную женщину, сделавшую так много для нашего города…

С каждым его словом бабушка становилась все более напряженной. Прия даже начала бояться, что она вот-вот лопнет. Но девочка слушала речь, и с каждой минутой ей все больше и больше хотелось встретиться с женщиной, чьи заслуги так восхвалял дедушка.

Когда эта женщина выступила вперед, Прия открыла рот от удивления. Она знала ее. Это была женщина из сада у ворот, волшебного сада, который Прия видела с «американских горок».

По случаю ее седьмого дня рождения территорию дворца превратили в настоящую ярмарочную площадь.

Именно тогда Прия, сидя на самом верху «американских горок» в вагонетке, которая вот-вот должна была покатиться вниз, чувствуя, что ее желудок сжимается от предвкушения, и собираясь закричать, увидела сад. Он производил грандиозное впечатление. Настоящий калейдоскоп цветов. Никаких идеально упорядоченных рядов растений вроде тех, что были на дворцовой территории. Его дикая красота услаждала взгляд.

За садом ухаживала женщина. Рядом с ней на корточках сидел мальчик, вырывавший из земли сорняки. Даже с высоты «американских горок» было видно, что эта женщина – англичанка. Подоткнув юбку, она указывала на что-то мальчику, который, судя по темным волосам и коже, явно был индусом.