Артур и Джордж - Джулиан Барнс

— Превосходно.

— На завтрак ты предпочтешь поджаренный бекон с зельцем или селедку на рашпере и говяжий рулет?

— В такую погоду, по-моему, лучше второе. И помни, Бланш: за обедом ни слова о деле.

— Меня это не затруднит, Джордж.

Как бы то ни было, Дойль зарекомендовал себя пунктуальным гостем, готовым подняться в отведенную ему комнату и равно готовым спуститься из нее вовремя, чтобы осмотреть сады до наступления темноты. Как один владелец имения другому он посочувствовал частоте, с какой река Coy затопляла заливные луга, а затем осведомился о странном насыпном холмике, полузаслоненном беседкой. Энсон объяснил, что это старый ледник, теперь вытесненный холодильниками, но он подумывает, не приспособить ли его под винный погреб. Затем они прикинули, насколько зима могла повредить покрытию теннисных кортов, и дружно посетовали на краткость сезона из-за английского климата. Энсон благосклонно принял похвалы и одобрения Дойля, подразумевавшие, что Грин-Холл принадлежит ему. На самом деле он его только арендовал, но с какой стати было сообщать об этом Великому Сыщику?

— Вижу, ваши молодые грабы привиты?

— Вы все замечаете, Дойль, — ответил главный констебль с улыбкой. Это было легчайшим предвестием того, что ожидало впереди.

— Я сажаю деревья уже много лет.

За обедом Энсоны сели у концов стола друг против друга, а Дойля посадили напротив центрального окна с видом на зимующий розарий. Он был надлежаще внимателен к вопросам миссис Энсон; иногда, подумалось ей, даже чересчур.

— Вы хорошо знаете Стаффордшир, сэр Артур?

— Не так хорошо, как следовало бы. Через моего отца я с ним связан. Первоначально Дойли были младшей ветвью стаффордширских Дойлей, к которой, вам, возможно, известно, принадлежал сэр Фрэнсис Гастингс Дойль и другие достойнейшие люди. Он принял участие во вторжении в Ирландию, и ему даровали поместье в графстве Уэксфорд.

Миссис Энсон ободряюще улыбнулась. Впрочем, ободрения не требовалось.

— А со стороны вашей матушки?

— О, тут много интереснейшего. Моя мать — большой знаток старины и с помощью сэра Артура Викарса — герольдмейстера Олстера и родственника — сумела проследить свой род на пять столетий. Она гордится — мы гордимся, — что на ветвях нашего фамильного древа разместилось немало великих мира сего. Дядей моей бабушки был сэр Денис Пэк, который командовал Второй бригадой при Ватерлоо.

— О! — Миссис Энсон твердо верила в классовую принадлежность и в сопряженные с ней обязательства и долг. Однако джентльменом джентльмена делали природное достоинство, а не документы.

— Впрочем, подлинный романтизм нашего рода восходит к браку в середине семнадцатого века между преподобным Ричардом Пэком и Мэри Перси, наследницей ирландской ветви нортумберлендских Перси. Благодаря этому мы через три разных брака связаны с Плантагенетами. Поэтому в нашей крови есть некие особые элементы, благородные по происхождению и, надо надеяться, благородные по устремлениям.

— Надо надеяться, — повторила миссис Энсон. Сама она была дочерью мистера Гильберта Миллера из Брентри (графство Глостершир), и ее дальние предки не вызывали у нее никакого любопытства. Ей казалось, стоит заплатить специалисту за воссоздание вашего фамильного древа, и вы обязательно окажетесь в родстве с какой-либо знатнейшей фамилией. Генеалогические сыщики вряд ли присылают счета, приложенные к подтверждению, что по отцу вы происходите от свинопасов, а по матери — от уличных торговцев.

— Однако, — продолжал сэр Артур, — к тому времени, когда Катерина Пэк, племянница сэра Дениса, овдовела в Эдинбурге, семейное состояние пришло в полный упадок. Она даже была вынуждена поселить в доме платного гостя. Вот так мой отец — платный гость — познакомился с моей матерью.

— Очаровательно, — сказала миссис Энсон. — Как очаровательно. И теперь вы успешно восстанавливаете семейное состояние.

— Когда я был маленьким, меня удручала бедность, в которую оказалась ввергнутой моя мать. Я чувствовал, что это противно самой ее натуре. Это воспоминание всегда содействовало моему устремлению вперед.

— Очаровательно, — повторила миссис Энсон, на этот раз внутренне менее искренне. Благородная кровь, тяжелые времена, восстановленные семейные состояния. Эти темы вполне устраивали ее во взятом из библиотеки романе, но, сталкиваясь с их версиями в реальной жизни, она находила их неправдоподобными и слащаво-сентиментальными. Она прикинула, надолго ли новое возвышение семьи продолжится на этот раз. Что говорят про быстрые деньги? Одно поколение, чтобы нажить их, одно, чтобы купаться в них, и одно, чтобы их потерять.

Однако сэр Артур, пусть несколько и тщеславился своими предками, был усердным сотрапезником. Он продемонстрировал внушительный аппетит, хотя ни разу ничего не сказал о предлагаемых ему блюдах. Миссис Энсон не могла решить, то ли он считал вульгарным похваливать еду, то ли вкусовые сосочки у него парализованы. Кроме того, за столом не упоминались дело Идалджи, состояние уголовного правосудия, администрация сэра Генри Кэмпбелла-Баннермена, а также подвиги Шерлока Холмса. Они сумели выдержать выбранный курс, будто три гребца без рулевого. Сэр Артур энергично загребал с одного борта, а Энсоны на другом борту погружали весла достаточно умело, чтобы лодка двигалась по прямой.

Анчоусовая икра была съедена, и Бланш Энсон уловила мужское нетерпение дальше по столу. Их настойчиво влекли уютно занавешенный кабинет, помешиваемое в камине пламя, раскуренная сигара, стаканчик коньяка и возможность самым цивилизованным образом повырывать друг из друга порядочные куски. За ароматами стола ей чудилось в воздухе что-то первобытное и звериное. Она встала и пожелала доброй ночи готовым к бою противникам.

Джентльмены проследовали в кабинет капитана Энсона, где огонь пылал вовсю. Дойль воспринял лоск свежего угля в медном ведерке, отполированные корешки переплетенных журналов, сверкающую подставку с тремя графинами, лакированное брюхо раздутой рыбы в витрине. Все сияло и переливалось, даже пара ветвистых рогов какого-то заграничного животного — скандинавского лося, предположил он, — не была обделена усердием горничной.

Он извлек сигару из пододвинутого ящичка и покатал ее между пальцами. Энсон передал ему перочинный нож и сигарные спички.

— Я против использования новинки для обрезания сигар, — объявил он. — И навсегда останусь верен хорошо наточенному ножичку.

Дойль кивнул, наклонился для этой операции, а затем щелчком отправил отрезанный кончик в камин.

— Как я слышал, научный прогресс осчастливил нас изобретением электрической зажигалки для сигар?

— Если так, то до Хайнхеда она еще не добралась, — ответил Дойль, уклоняясь от роли столицы, похлопывающей провинцию по плечу. Однако он распознал потребность гостеприимного хозяина утвердить свое первенство в собственном кабинете. Если так, то он ему поможет. — Лось, — предположил он, — возможно, из южной Канады?

— Из Швеции, — ответил главный констебль почти быстровато. — Ваш сыщик такой ошибки не допустил бы.