Холодный поцелуй смерти - Сьюзан Маклеод

— Что вам нужно? — спросила я сипло.

— Что мне нужно?.. — Он нагнулся, чтобы прошептать ответ мне на ухо, и щеку мне обдало затхлой сернистой вонью. — Мне нужно… воплощение, моя дорогая, нужен кто-то, кто делал бы мои дела в мире смертных, кто-то, чье тело выносливее человеческого, кто-то, чье тело не будет стареть… Кто-то, кто всегда будет к моим услугам.

— Этот кто-то — не я, — отрезала я, стиснув кулаки, чтобы не заверещать.

— Правда? — задумчиво спросил Граф. — Тогда выберите кого-нибудь, Женевьева.

— Кого?.. — не поняла я.

— Душу, разумеется. — Он отступил на шаг и раскинул руки. — Здесь их в изобилии.

— Нет.

— Превосходно, тогда я заберу всех.

— П-погодите се… секунду, так вас растак, — выдавила Бабочка, поднимаясь на ноги; платье на ней трепетало, словно крылышки от испуга. — Она не хочет — давайте я выберу. Меня.

— Заткнись, Ба… Шэрон! — заорала я.

— Да я лучше тебя знаю! — зашипела она. — Если я добро… добровольно принесу себя в жертву, он тогда остальных не сможет взять! Только… — Голос у нее задрожал, она умолкла, но потом заговорила снова: — Ты пригляди за моим Дарилом, ладно? Он у меня умный, просто… тряпка, понимаешь?

— Как это похвально, признаться. — Граф одарил ее покровительственной улыбкой. Потом нагнулся к ней и зашептал: — Итак, вы желаете провести вечность в огненных пучинах Преисподней ради спасения своих друзей, не так ли?

Шэрон поперхнулась.

— Ну, это же не прямо огонь, — зашептала она в ответ. — Моя бабуля всегда говорила: это все викарий выдумал, чтобы мы были хорошие.

— Преисподняя такова, какой вы ее себе представляете, — серьезно ответил Граф, после чего выпрямился и хохотнул. — А может быть, какой я себе ее представляю. Однако, к сожалению, дорогая, — он коснулся ее лба указательным пальцем, — вы исходили из неверных предпосылок. Видите ли, трюк с добровольной жертвой годится лишь в том случае, если вы имеете дело с богами, а я, к счастью, не бог, а демон, поэтому все эти ханжеские состязания в самопожертвовании для меня не имеют никакого смысла, ведь из-за них я упустил бы всю выгоду. Именно поэтому данный закон ко мне не применяется.

— А чтоб вас приподняло и шлепнуло! — заорала Бабочка. — Тогда какого этого вы заставляли ее выбирать?

— Шэрон, это хеллоуинские штучки, «откупись, а не то заколдую», — пробормотала я, нагнулась, подобрала призрачный нож и медленно перешла поближе к своему телу, еще раз прокручивая в голове свой шаткий план.

Нервы так и звенели, я в каждую секунду ждала, что Граф меня остановит, но потом решила, что у него, наверное, хватит наглости позволить мне сделать все, что угодно, ведь я его все равно не одолею.

Оставалось надеяться, что он не все учел.

— Он хочет, чтобы я думала, будто смогу спасти всех, если выберу одного, — продолжала я. — Это он «откупается», а «колдовство» заключается в том, что все на самом деле наоборот. Жить останется только тот, кого я выберу, и то, конечно, только пока я во всем слушаюсь демона. Так ведь, демон?

— Мне кажется, дорогая, вы хотели меня задеть, — вздохнул Граф. — А ведь я так ждал этого этапа нашей встречи. Так что теперь я, пожалуй, возьму назад свое предложение.

— Он ведь не сможет, правда? — в панике закричала Бабочка.

Я поглядела на стену за Розой и Бобби магическим зрением. Прилипшие к темной кладке чары сияли, словно булавочные проколы в черном занавесе; волшебства в них было на ломаный грош. Хватит ли его?.. Впрочем, какая разница, все равно другого выхода у меня не было. Или получится, или нет.

— Дорогая, я демон. — Граф поддернул манжеты и пригладил лацканы пиджака. — Меня не сдержать благословенной кровью и плотью, к тому же сейчас Хеллоуин, а значит — и я счастлив это сообщить, — мне можно забрать любую душу, если на нее ранее не заявил свои права другой демон.

— Чего?! Даже живую?

Я сосредоточилась на сути всех этих мелких чар, собрала всю свою волю.

— Что ж, в строгом смысле слова, возможно, и нет, — ответил Граф с улыбкой, показав клык. — Однако жизнь, в особенности человеческая, лишь мимолетный миг нашего бытия… — Он остановился перед Грейс и легонько провел костяшками пальцев по ее щеке, потом уцепился указательным пальцем за ворот халата. — Одна только эта душа мне, увы, недоступна. — Он вытянул наружу золотую цепочку — на ней блеснул кулон в виде пентаграммы. — Впрочем, и она может доставить мне радость, ведь я отделю ее от тела заодно с прочими.

Я взломала чары.

Стена выгнулась внутрь и взорвалась, по всей комнате разлетелись кирпичи и камни, и в прорыв размером с канализационный люк хлынул поток мутной воды, сметая все на своем пути.

К нашей компании присоединилась Темза.

Тавишу и вампирам ничего не грозит — они не утонут, как и призраки, которые уже мертвы. Боялась я больше всего за троих людей — я надеялась, что Грейс, Бабочка и парнишка из цветочной лавки плавают лучше меня.

В считаные секунды вода уже бурлила на уровне моих коленей, поднялась до бедер. Я повернулась посмотреть на Графа, унимая дрожь страха и надежды.

Он стоял в ревущем потоке, и на лице у него по-прежнему играла снисходительная улыбка, как будто вода для него не более чем детская шалость на Хеллоуин.

Зараза! А я-то так рассчитывала…

— Демон! — закричала я. — По Закону Реки все души, находящиеся здесь, принадлежат этому кельпи — так заявляю я от его имени!

Лицо у него подернулось рябью, на месте глаз засверкали пылающие красные дыры, рот растянулся, за ним открылась чернота бездны, и вода вокруг него забурлила, закипела, повалила паром, — и он двинулся на меня. Я схватила свободной рукой колдовской кинжал и, молясь всем богам, кто только меня слышит, подпустила его поближе и вонзила ему в грудь оба клинка одновременно.

Волны Темзы сомкнулись у меня над головой.

Очнувшись, я увидела небо, сверкавшее переливчатыми радужными огнями, но на этот раз из тумана на меня смотрел не ангел, а кто-то другой — до странности бесформенный и гладкий, как будто незаконченная скульптура. Я поморгала, и лицо надо мной приобрело более привычные очертания; радужные огни отражались мокрыми пятнами на отполированной до блеска коже, а в расщелине рта, растянувшегося в улыбке, показались истертые пеньки коричневых зубов, и я узнала мистера Трэверса, владельца дома, где я снимаю квартиру.

— Привет, Дженни, — громко пророкотал он, перекрывая грохот и вой фейерверков. На носу у него накопилась капелька воды и шлепнулась мне на щеку. — Рад снова видеть тебя в мире живых.

Над его головой какофонией многоцветных звезд затрещала новая волна фейерверков.

Желудок у меня взбунтовался, я перекатилась на живот, закашлялась, и меня вырвало, рот обожгло тухлым привкусом серы и речной воды.