Ричард Длинные Руки - рауграф - Гай Юлий Орловский

Город невелик, чист, опрятен, большой и богатый рынок, все местные уже знают, что мы идем воевать с сэром Сулливаном, даже знают, сколько нас и кто ведет головной отряд. Арчибальд горделиво выпрямлялся в седле, но лицо становилось все обеспокоеннее.

Мне указали на гильдию наемников, вообще-то никакой гильдии, только приемный пункт, вербовщик и трое рекрутов, что уже получили деньги, доспехи и оружие.

Я оглядел всех троих, молодые и дерзкие, смотрят прямо, на лицах циничное презрение ко всему на свете. Через этот этап проходят почти все подростки на свете, в моем срединном королевстве, уставшем от пышных и красивых слов, была одно время мода на «небритого героя», что, дескать, грубые и циничные снаружи, но нежные и чувствительные глубоко внутри.

По большей части такие со временем вырастают из детского нигилизма и отрицания разделения мира на Добро и Зло, остепениваются и начинают приносить пользу обществу, но не все, не все…

– Вот что, ребята, – сказал я кротко, – вы отныне наемники, как я понимаю. Верно?

– Да, ваша милость, – ответили они вразнобой.

– Вам предстоит убивать за деньги, – продолжил я. – Вам неважно, кого убьете: виновного или невиновного…

Двое угрюмо промолчали, один ответил достаточно уверенно:

– Нам не будут заказывать невиновных.

– Почему? – удивился я. – Пообещали? Забудьте. Вы подписали контракт. И вы должны убивать того, на кого укажут.

Я обвел их взглядом, все трое опускали головы, но опять же первый быстрее всех пришел в себя.

– Если убьем невиновного, – отчеканил он уверенно, – то виноват тот, кто заказал этого человека.

Его товарищи подняли головы и с облегчением заулыбались.

– А вы невиновны? – спросил я.

– Конечно, – ответил первый, а двое закивали. – Мы только выполняем работу.

Один из дотоле молчавших сказал несмело:

– Да, это только работа. Ничего личного.

– Работа бывает разная, – ответил я со вздохом. – Ладно, я тоже выполняю свою работу…. Ничего личного, ребята. Эй, взять эту троицу и повесить прямо на городской стене! С запретом снимать трое суток. Поставить рядом глашатая, чтобы объяснял всем за что.

К самой крепости мы подошли к вечеру. Я велел не окружать, чтобы враг, если устрашится, мог оставить стены и уйти свободно. Лагерь разбили со всеми предосторожностями, лорд Сулливан показал себя умелым организатором обороны, если он таков и в нападении, с ним повозиться придется.

Правда, окружить, как верно заметил тогда сэр Норберт, и не получится. Слишком уж неподходящий рельеф, а это значит, что и осада не принесет успеха. Но и штурм маловероятен: отвесные стены поднимаются до облаков, да и сама крепость на горном пике…

Солнце спустилось к краю земли, мой белый шатер стал алого цвета, тени удлинились, прежде чем слиться воедино, заполнили собой все низины и впадины. В теплом воздухе бесшумно появились, как призраки, летучие мыши, носятся не по-птичьи прямо, а как бабочки – резкими зигзагами, не угадать, куда метнется…

Я лежал в шатре, закинув ладони за голову, и напрягал мозги, пытаясь придумать нечто, что позволит решить проблему быстро и решительно. В черепушку ничего путного не идет, так и заснул, пытаясь решить задачу, а последней мыслью было, что вот засну, а во сне и придет гениальное решение, когда р-р-раз, и все…

Утром поднялся злой, брезгливо отбросил скомканное одеяло. Не знаю, как гениям приходят во сне готовые формулы нерешаемых задач или таблицы строения Вселенной, я вот тоже гений, но почему-то снятся только бабы. А если не бабы, то вообще какая-то хрень непонятная.

Солнце уже поднялось над краем земли, но еще раннее утро, трава блестит от росы, шмели спят, вцепившись в верхушки цветов и наклоняя их чуть ли не до земли.

Сонные часовые заново раздувают костры, только у моего уже все готово, жареное мясо ждет в готовности, вот так нажрусь, и снова бабы приснятся, несколько гонцов наготове с оседланными конями, готовы мчаться хоть на другой конец королевства, разнося мои указы.

Сэр Норберт прибыл свеженький, словно вдоволь отоспался прямо в седле, да и остальные военачальники смотрятся бодрыми.

– Ничего не придумал, – признался я откровенно. – Поедем ближе, вызовем на переговоры.

– Что предложите? – спросил Альвар деловито.

– Не знаю, – ответил я честно. – Ангел так и не прилетал с советом.

– А кто прилетал? – уточнил Альвар.

Я нахмурился:

– Кто прилетал, тот и прилетел. В нашей жизни много всякого… лишнего. Пусть даже и приятного, но если мы мужчины и рыцари, должны отбирать нужное. Неважно, приятное или не очень. Увы, нужное не прилетало, сволочь тупая.

Я жадно глотал кофе, угостил военачальников. Отнеслись к этому жесту как к ритуалу доверия, дескать, высшая степень общности, пили молча с очень серьезными и торжественными лицами.

После короткого завтрака поднялись на конях по узкой тропке под самые стены крепости. Там все прибавляется народу, кто-то выстрелил из лука, но стрела упала на землю, не долетев даже до конских копыт.

Я рассматривал так и эдак, стены настолько высоки, что даже штурмовые лестницы обломятся под собственной тяжестью. Подкопы тоже вести бессмысленно, крепость стоит на скальном основании.

Альвар поинтересовался:

– Вот тот, который в полных доспехах и под баннером… это и есть лорд Сулливан?

Я присмотрелся, рыцарь в самом деле отличается от остальных как громадным ростом, так и тщательной подгонкой доспехов. Высокий, хорошо сложенный, рядом с ним появилась женщина и тоже смотрела в нашу сторону с интересом. Я сразу прикинул, что, как с нею делать, жену побежденного насиловать по праву войны мне, так что эта красавица еще не догадывается, что ей предстоит…

– Сэр Сулливан! – закричал я громко. – Как майордом и маркграф, я хотел бы вступить с вами в переговоры.

Он прокричал:

– Не слишком ли для переговоров у вас за плечами большая свита?

Я оглянулся на своих военачальников:

– Большая? Даже у барона на выезде бывает больше.

– Я имею в виду, – крикнул он, – ту, что вы притащили из столицы, и сейчас она копит силы, заполонив всю долину!

– А-а-а, – сказал я и отмахнулся. – Ну, это они просто погулять вышли. Скучно в столице. Спускайтесь, а то у меня горло скоро лопнет. Да и вам кричать неприлично. Вы же рыцарь, а не мясник на базаре…

Он крикнул:

– Не знаю, о чем можно переговариваться, мы на уступки идти не собираемся. Тем более складывать оружие.

– Но вы жаждете добиться освобождения своего сюзерена герцога Меерлинга?