Ричард Длинные Руки - рауграф - Гай Юлий Орловский

Он колебался только одно мгновение, потом крикнул:

– Иду!

Мои лорды чуть подали коней назад, да не подумает Сулливан, что его попробуют захватить, через несколько минут в воротах приоткрылась небольшая дверца, вышел, пригнувшись, высокий рыцарь в полных и очень хорошо подогнанных доспехах.

Не спеша, демонстрируя независимость, мол, не мой подданный, и в то же время выказывая вежливость, рыцарь встречается с другим рыцарем, он спускался по узкой тропке, бесстрашно выходя из зоны дальности стрел со стен и даже башни.

Я спрыгнул с коня, вести переговоры надо в равных условиях, сделал несколько шагов навстречу.

Сулливан высок, мне не уступит, это почти гигант, доспехи блестят, как зеркало, забрало поднято, я рассмотрел загорелое лицо мужчины средних лет, морщинки у глаз, вертикальная складка над бровями, что говорит о силе характера, прицельный и острый взгляд.

– Сэр Сулливан, – проговорил я крайне уважительно, – вы считаетесь великим воином. Кроме того, мы все впечатлены, как быстро и умело вы организовали оборону, располагая столь малыми силами.

Он ответил с вежливым поклоном:

– А я впечатлен, с какой скоростью вы проломили эту оборону.

– Кое в чем нам просто повезло, – сообщил я, – а так ваш военный гений бесспорно заслуживает самой высокой похвалы. Мои лорды всю дорогу рассыпались в похвалах вашему таланту военачальника. Еще вы показали себя верным вассалом герцога, мы это оценили тоже в самой полной мере. Я предлагаю вам решить все в рыцарском поединке. Это по-мужски.

Он взглянул исподлобья:

– Поединке с кем?

– Со мной, – сказал я. – Мы ведь главные здесь?

Он переспросил с сомнением:

– Поединке с вами? Маркграфом?

Я кивнул:

– Да. Я, маркграф Ганнерсгейма, вызываю на честный бой, и пусть Господь отдаст победу правому. Если возьму верх, вы покоряетесь моей воле. Если одержите победу вы… я отвожу все войска, а вы остаетесь удельным лордом с подчинением королю Кейдану, а не мне.

Мои рыцари зашумели недовольно, Сулливан бросил в их сторону быстрый взгляд.

– Ваши люди недовольны, – произнес он бесстрастно. – Слишком много ставите на кон. К тому же вы слишком высокого звания для поединка с простым рыцарем.

– Вы не простой, – возразил я. – Мы, армландцы, ценим мужество выше титулов.

– Но мы не в Армландии, – ответил он кратко.

Я подумал, кивнул:

– Хорошо. С простым рыцарем я драться не могу, вы правы, но уже начиная с барона… На колени, сэр Сулливан!

Он еще не понял, что я хочу, но мой голос прозвучал настолько повелительно, что гордый рыцарь тут же преклонил колено и смотрел на меня с угрюмой смесью злости и ожидания.

Я обнажил меч, все замерли, тишина такая, что влетевшая муха оглушила бы всех дребезжанием крыльев, Сулливан не двигался, а я ударил его мечом плашмя по правому плечу, потом по левому.

– Отныне вы, сэр Сулливан, барон Орлиного Гнезда и прилегающих к нему земель! Встаньте и носите этот титул с честью…

Он поднялся, на лице смятение, я отступил на три шага и, не опуская обнаженный меч, бросил короткий взгляд на сэра Растера. Тот прочистил горло и провозгласил торжественно:

– Теперь поединок между маркграфом сэром Ричардом и бароном Сулливаном вполне может состояться по всем правилам рыцарского кодекса! Выбирайте оружие, благородные лорды.

Я кивнул новоиспеченному барону:

– Вызвал вас я, так что выбирать вам.

Сулливан, теперь уже барон, смотрел на меня испытующе.

– Позвольте, сэр Ричард, на учтивую речь ответить так же учтиво и со всем почтением к вашей несомненной доблести. Возможно, вы, как и любой рыцарь, отдаете предпочтение каким-то видам оружия? Я охотно пойду навстречу.

Я помотал головой:

– Не скажу, что хорош во всех одинаково, но все же готов вам противостоять хоть с простой палкой.

– Палки, – ответил он, – оружие пьяных мужиков. Что насчет моргенштерна, сэр Ричард?

Он ни разу не назвал меня светлостью, это могли бы истолковать как подчинение или признание моей власти, следит за словами или же это получается у него само по себе, но человек он хладнокровный, рассчитывающий каждое слово и движение, с такими надо держать уши на макушке.

– Прекрасно, – ответил я безмятежно. – Великолепное оружие!

Он поклонился:

– Хорошо. Я сейчас пошлю за ним.

Сэр Растер оглянулся на далекий лагерь, посмотрел на меня.

– Если сэр Ричард не против, то я просил бы вас, любезный барон, захватить два моргена. А то нам далековато…

Сулливан кивнул:

– Конечно-конечно, благородный сэр, не знаю вашего имени…

– Сэр Растер, – сказал сэр Растер и добавил милостиво: – вы держитесь очень хорошо, барон. Говорю вам как знаток рыцарских обычаев.

Сулливан ответил с поклоном:

– Благодарю вас, сэр Растер! Мне дорога похвала столь опытного в нашем воинском этикете рыцаря.

Он обернулся, помахал рукой. Из калитки выскочили двое юрких слуг, оба без доспехов, примчались легкие, как козы, Сулливан отдал ряд приказаний, они унеслись такие же легкие, хотя бежать пришлось наверх, а через какое-то время принесли торжественно на бархатных подушечках две совершенно одинаковые палки в локоть длиной и с цепью локтя в полтора, где на том конце бронзовые шары килограмма по полтора с ввинченными в них стальными шипами – адекватный ответ на появление тяжелых доспехов конного всадника. Такой одним ударом запросто смахнет рыцаря с седла, как муху. А то и вместе с конем.

Сулливан сказал учтиво:

– Выбирайте, сэр Ричард.

Я взял моргенштерн в руки, это, как говорится, ударно-дробящее оружие, пальцы сомкнулись на деревянной рукояти с шероховатой поверхностью для лучшего сцепления, тяжелый шар на цепи с силой потащил к земле.

– Вот этот, – сказал и добавил любезно: – Если вы не наметили его взять себе.

– Нет-нет, – заверил он, – они совершенно одинаковы. Из одной оружейной и от одного мастера.

– Тогда все великолепно, – сказал я.

Пальцы мои сжимают рукоять непривычного для меня оружия впервые. Я знаю, что моргенштерн, в отличие от тяжелого меча, с легкостью пробивает кованый доспех, а шлем может смять, как сырое яйцо, вместе с его содержимым, однако почти не видел их в действии, для владения моргенштерном нужна и сила, и ловкость, а также чутье, позволяющее предугадывать движение противника.

Во всяком случае, видел только мельком, вообще считал это скорее курьезом, чем оружием, и, главное, сам взял его в руки впервые.

Сэр Растер спросил громогласно: