Иван Молодой. Власть полынная - Борис Тумасов

И Дума в один голос приговорила вятичей не миловать, а воеводой на Вятку пойдет князь Даниил Васильевич Щеня…

Угличский удельный князь Андрей в последние годы душой извелся. Хоть великий князь Московский и брат ему, но покоя от того нет. Подбирается Иван к Угличу. Новгород смирил и заставил его, Андрея, и Бориса идти на Новгород в поход. Белоозерское княжество проглотил. Удел умершего брата Юрия к Москве присоединил, земли Андрея Меньшого забрал на себя. Теперь Тверское княжество подмял. Виданное ли дело, походом на князя Михаила ходил, принудил того в Литву бежать, а Ивана Молодого на тверское княжение посадил…

Угличское княжество Иван Третий ровно медведя в берлоге обложил. Княжество слезное, маленькое, однако прибрать замыслил. От таких братних нападок князь Андрей даже в Литву податься замысливал.

Как-то поделился думами со своими угличскими боярами, а кто-то из них возьми и передай о том великому князю.

Немного и времени минуло, как сам государь в Углич явился, стыдил, попрекнул, что Андрей раздор в семье затеял, и клятвенно пообещал не трогать Угличское княжество.

Успокоился князь Андрей, да ненадолго. Сердцем чуял, замышляет великий князь на него недоброе. Андрей созвал на Думу угличских бояр и по их совету намерился в Москву отправиться, с братом, великим князем, полюбовно урядиться.

Однако Иван Третий опередил угличского князя…

Приехал в Углич великокняжеский дворецкий, князь Петр Шестунов, а с ним оружные дворяне.

Тревожно стало князю Андрею. И хоть добр был великокняжеский дворецкий, от имени государя звал его на пир в Москву, но тревога не отпускала князя. С нею и в Москву отправился…

Недалек путь от Углича до Москвы, в прошлые лета угличский князь в поездке подремывал, а ныне сидел, ровно сыч, насупился. Не верилось ему, что брат на обед его позвал. Ох, недоброе задумал великий князь!

С тем князь Андрей и в Кремль въехал, к Красному крыльцу подкатил. Тут его дворецкий, князь Шестунов, встретил и повел в палаты.

Смотрит князь Андрей - не в трапезную направляется Шестунов, а в малую государеву палату, где его уже дожидался великий князь.

Не обнялись, как прежде, братья, уселись в креслах друг против друга. Андрей настороженно глядит, а государь сурово на брата смотрит, бороду теребит.

- Что же ты, Андрей, волком косишься? Поди, так и сыновей своих научаешь?

- Облыжное на меня возводишь, государь.

- Так ли? Не ты ли, Андрей, братьев Юрия и Андрея Меньшого на меня подбивал? Молчишь, ровно в рот воды набрал… Не вы ли крест целовали противу меня, великого князя, грамоты к Казимиру слали? Не я ли тебя, Андрей, с Борисом от рубежей литовских воротил? Да еще много чего ты, Андрей, замысливал.

- Государь!

- Я всей земли Московской государь, и казнить и миловать в моей власти.

Вскочил, сделал повелительный жест:

- Здесь погоди!

Удалился, оставив Андрея в замешательстве. Мысль горькая одолевала: зачем Углич покинул?

Не слышал, как вошел князь Семен Ряполовский, а с ним бояре.

- Князь Андрей Васильевич, - промолвил Ряполовский, - государь и брат твой, великий князь Иван Васильевич, повелел тебя в клети держать до его указа. А с тобой и бояр твоих, и казначея, и дьяка, и детей боярских от мала до велика… Не обессудь, князь Андрей, не вольны мы…

А вскоре из Москвы в Углич отправился великокняжеский дворецкий Петр Шестунов со строгим наказом взять под стражу сыновей князя Андрея - Ивана и Дмитрия…

В Москве на Казенном дворе несколько месяцев томился князь Андрей Угличский. Здесь и смерть принял.

С половины дороги отходили ордынцы, огрызаясь, навязывали конные схватки, рубились жестоко.

К Казани московские полки подошли с боями. Первыми пробились ратники Беззубцева. Шли, переговариваясь:

- Ордынцы и в прошлый раз цепко держались.

- Так вы берегом продвигались, а мы судовой ратью!

За полками воеводы Константина Беззубцева двигались полки Даниила Холмского.

От Волги до лесов, что версты за две от Казани, стеной встало московское войско. Ратники принялись рубить деревья, копать рвы, строить ограждения.

Вдали поставили шатры воевод и тут же шатер Мухаммед-Эмина.

Не успели изготовиться, как наскочила конница темника Аль-Гази. Ворвалась с воем и визгом, потеснила полки Беззубцева.

Ему в помощь ринулись конные дворяне воеводы Холмского. Сшиблись. И те и другие дрались остервенело. Звенела сталь, храпели кони. Крик и вой разносились под стенами Казани…

Отошли ордынцы Аль-Гази, а московские воеводы велели обед варить, кормить ратников…

Тем часом Холмский с пленным ордынцем отправил письмо к Али-хану, потребовал сдать город.

Но ни на второй день, ни на третий казанцы не сложили оружия, а орда темника Аль-Гази снова попыталась навязать бой московским полкам.

Подтянулись баржи с пушкарным нарядом. Разгрузились. Пушки подтащили к крепости, поставили на позиции. Подкатили бочки с пороховым зельем, поднесли ядра.

Ждали воеводы, когда Али-хан ответ даст. На исходе второй недели, когда особенно участились набеги темника Аль-Гази, на казанские стены выгнали закованных в цепи невольников. Их поставили у края стены, и горластый бирюч, перевесившись с башни, заорал:

- Великий и справедливый Али-хан ответ на вашу грамоту шлет! Уходите, неверные урусы! Под Казань-городом вас ждет смерть. Слышите, урусы? И ты, Мухаммедка, предатель! Смерть получат сейчас те изменники, кто был с Мухаммедкой!

Тотчас раздался звон цепей невольников. Беззубцев заметил Холмскому:

- Догадываюсь, сейчас ордынцы будут сбрасывать невольников со стен.

- Нет, князь Константин, Али-хан задумал для невольников смерть лютую, какую ордынцы чинили со времен Чингиса и Батыя. Хребты невольникам станут ломать.

Дикие вопли раздались на стенах. Замерли ратники, глядя, как люто расправляются ордынцы с невольниками, сталкивая их со стен с криками:

- Принимай, Мухаммед, ослушников! Загремели пушки, и будто враз снесло ордынцев с крепостных стен. Ядра били в башни и в стены, падали в городе, ломая домики ханского дворца.

Обстреливать город пушкари прекратили, только когда начало темнеть…

А перед рассветом открылись городские ворота, и из них выехал Али-хан с верными ему нукерами.

Под удары бубнов и вой труб они прорвались через ограждения московских ратников, пытавшихся закрыть им дорогу. Али-хан бежал из Казани.

В то же утро московский дворянский полк вступил в город, и на ханский стол в Казани сел Мухаммед-Эмин.

Из Москвы проездом в Вышний Волочек в Тверь заехал князь Семен Ряполовский.