Золоченая цепь - Дэйв Дункан

Дракон, вздрогнув, покосился на ближайшее окно — оно было наглухо закрыто.

— Он говорит, Кроммана.

Боумен ожидал этого.

— Почему?

— Говорит, тот вырос из своих штанов. Говорит, Парагон лучше, а он не может держать их обоих, а то они передерутся. Глотки перегрызут друг другу, так он сказал. Он считает, ему нужен Парагон, чтобы править Парламентом.

— Вот дурак!

Дракон не стал спорить. Он поплотнее запахнул плащ и поднял взгляд на облака, сквозь которые пробивался лунный свет. В деревне мерцали огоньки — там готовился большой пир для Его Величества.

— Дюрандаль не одобрил последнее назначение, — заметил Боумен.

— Я и сам не очень одобряю его.

— Но у тебя нет выбора. И у меня тоже. У него — есть.

— У него тоже не будет, когда мы угостим его мясом. Король говорит, это заставит его передумать.

— Заставит ли? Король слеп, когда дело касается Парагона. Может, и ты тоже?

Дракон быстро обернулся с лицом, искаженным от злости.

— На что это ты намекаешь?

— Ты бы умер ради принципа?

— Я бы умер ради своего подопечного, если нужно.

— Ради подопечного — да, а ради принципа? Ради морального принципа? Ладно, ничего. Мне плевать, умер бы ты или нет. Я и про себя-то не знаю. Но мне кажется, Дюрандаль умер бы. Даже если он обнаружит, что ему снова двадцать и что он с каждым рассветом снова сможет становиться двадцатилетним на протяжении тысячи лет, — он бы отказался от этого, разве не так? Если он считает, что это неправильно? Почему все мальчишки называют его Парагоном?

— Потому же, наверное, почему и я, — риторических вопросов Дракон не понимал.

— Значит, давай играть наверняка. Кого мы подадим завтра?

Последовало долгое молчание.

— Парагона, — сказал наконец коммандер.

— Я прослежу за этим. — Боумен повернулся, чтобы идти.

— Погоди! — крикнул Дракон. — Не сейчас! Подождем, пока Кромман вернется благополучно.

— Верно, — кивнул Боумен. — Хорошая мысль. Секретарь наверняка захочет посмотреть на это.

Мэри снова ударилась в истерику, и кухарка снова закатила ей оплеуху. Мастер Каплин и Пардон, грум, перенесли Куоррела наверх, и теперь он лежал на кушетке, а кухарка подносила к его губам кружку чего-то горячего. На вкус это напоминало свернувшееся молоко. Сумасшедший сэр Байлесс рухнул в кресло у огня, превратившись в кучку мокрых тряпок и седых волос.

— Мы послали за знахарем, сэр Куоррел, — сказал толстый управляющий. — Пардон поехал искать знахаря.

На мгновение боль отступила, сменившись паникой.

— Нет! Скажите ему, нам нужны лошади! Парагон в опасности. — Он перехватил удивленные взгляды и нашел в себе силы вновь пуститься в объяснения: — Говорю вам: Дюрандаль. Его светлость. Его надо спасти. Нужна книга. Я заехал за книгой. Я поеду дальше. — Он жадно отпил еще. Кровь на камзоле, который одолжил ему сэр Байлесс, засохла настолько, что он хрустел при каждом движении.

— Задержи Пардона! — бросил Каплин, и Гвен сорвалась с места. — Куда вы собрались, сэр Куоррел?

— В Айронхолл. Отвезу туда книгу. Спасать Парагона. — Он схватил управляющего за мягкую руку и сжал ее. — Он погибнет! Его надо спасти!

— Он рехнулся! — подала голос кухарка. — А этот, второй… — Он хмуро покосилась на съежившегося в кресле сэра Байлесса. — Ехать? Сегодня? Вздор! Они оба и шага не смогут ступить!

— Уверен, что сэр Куоррел справится, — возразил Каплин. — Он Клинок, у него нет выбора. У нас, сынок, кареты нет. Я мог бы одолжить, но на это уйдет время.

— Нет времени. Нужно верхом.

— Это же убьет его! — взвизгнула Мэри. Каплин приказал ей заткнуться и принести аптечку.

— Пардон, седлай двух лошадей. Ваш друг поедет с вами, сэр Куоррел?

Байлесс вскинул голову, озираясь, как безумный.

— Конечно, я еду с ним! — прохрипел он. — Я только притомился чуток. Бренди есть? Уверен, у старины Дюрандаля всегда найдется глоток доброго бренди!

— Сэр Байлесс, — пояснил Куоррел, хотя ему казалось, что он уже делал это. — Был Вторым у Пар… у его светлости в Айронхолле.

Каплин, казалось, выудил бутылку бренди прямо из воздуха. Он протянул ее гостю, даже не предложив стакана. Байлесс жадно припал к горлышку.

— У нас есть заклинание от ран, сэр Куоррел, но вы потеряли слишком много крови. Никогда не видел такого бледного лица. Кухарка, бульону — живее! Что за книга? Гвен, повязки, чистую одежду!

Им пришлось на руках поднимать его в седло — на этот раз на Звезду, не на Рубаку. Сэру Байлессу тоже удалось с некоторой помощью Пардона взгромоздиться на Пятнашку. Куоррел взял повод здоровой рукой и первым выехал со двора.

Когда Дракон и Боумен вошли обратно в дом, Дюрандаль бесшумно прикрыл окно. Он расслышал всего несколько слов, но общий смысл был ясен — как ясно было, какая намечена жертва. Гвардия была теперь опаснее для него, чем Король или Кромман. Он вернулся к огню. Никто из Клинков не выказывал к его действиям никакого интереса, пока он держался подальше от лестницы и двери в королевскую опочивальню. Вернулся Дракон, совершенно окоченевший на морозе.

Минут через десять появился Скоффлоу и с опаской, бочком подобрался к Дюрандалю. Он снова состарился, и волоски на воротнике и плечах позволяли предположить, что он уже начал лысеть под шапкой. На лице появились морщины, и он снова начал горбиться. Он несколько раз открыл и закрыл рот.

— Король зовет меня?

Тот с готовностью кивнул, потом повернулся и зашаркал обратно время от времени оглядываясь проверить, следует ли Дюрандаль за ним. Преданный недоумок посвятил Королю всю свою жизнь, так что и она теперь продлилась вместе с королевской. Новый рыцарский орден: Братство Людоедов…

Дюрандаль вошел в королевскую опочивальню следом за ним. Большинство его ушибов и царапин перестало болеть, исцеленное заклятием, но он ощущал себя как-то неустойчиво без меча, к весу которого привык за тридцать семь лет. Он закрыл за собой дверь. Скоффлоу уже устроился на коврике в углу, словно спаниель.

Последние несколько часов Амброз просидел, роясь в бумагах, которые Кромман привез из Греймера накануне. Возможно, ему просто нечем было занять себя. Примерно через каждый час Король посылал за своим бывшим канцлером, чтобы спросить у него совета. Теперь он стоял в кругу света около канделябра, читая какую-то бумажку. Он сильно постарел с утра: волосы и борода поседели, дышал он с одышкой. Правда, язва на ноге больше не появлялась.

Он бросил на вошедшего косой, подозрительный взгляд.