Точка контроля - Enigma_net

Кира подумала, что сила их взаимной неприязни куда больше, чем оба хотят показать, но она все равно прорывается наружу, заставляя тускнеть светский лоск и превращая их в двух оскорбленных любовников, расставшихся после феерической ссоры. Вопрос-уточнение почти слетел у нее с языка, когда появилась Эмма в обществе женщины с давно немытыми волосами, тощей и плоской, как камбала. От женщины разило очень ярким и знакомым ароматом, от Эммы — восторженным воодушевлением.

— Хочу вам представить Скай, — быстро-быстро проговорила Эмма. — Ее работы открывают выставку. Производят впечатление, правда?

— Абстрактные зарисовки с приятным реверансом к творчеству Кандинского? — уточнил Доминик, за миг преобразившись в галантного кавалера.

Эмма и камбала синхронно растаяли. Первая от радости, вторая от неприкрытой лести. Кира пыталась вспомнить название так остро пахнущей травы, напрочь вылетевшее из головы. Творчество Кандинского заполнило освободившееся пространство. Его было не так много, и как Кира ни старалась, найти реверанс к нему в аляповатых пятнах побуревшей крови не могла. Деликатность Доминика вызвала восхищение, и она на минуту присоединилась к дуэту девиц, глядящих на него с обожанием. Само собой всплыло в памяти название травы.

— Анис!

— Что?

— Запах, — пояснила Кира. — Не могла название вспомнить.

— А, это напиток, — горячо отозвалась Эмма. — Возле этюдной мастерской небольшой фуршет.

Доминик принюхался. Деликатно, как салонная борзая с родословной в пятьдесят поколений длинной. Нахмурился, но быстро вернулся к облику заинтересованного ценителя.

— Интересные этюды? — уточнил, обращаясь к Скай.

— Это чистые потоки, — откликнулась та. — Просто ловишь это и выплескиваешь. Оно как сила. Надо уметь чувствовать. Сила живая. Это высшее таинство. Я вижу себя в этом. Это расширяет мою оптику.

Кира мгновенно узнала эту манеру говорить. Скай зависала посреди предложений. Изложенные мысли скакали хаотично. Гласные в словах тянулись на зависть любому южному акценту. Художница была под кайфом. И при этом она была вампиром.

— Где фуршет? — уточнила Кира деловито, захваченная идеей выяснить, чем ширяется местное вампирье.

— Там, где космос, — ответила Скай. — Он дышит и открывает.

— Потрясающе, правда? — глаза Эммы лихорадочно блестели.

Взяв Скай за руку, она повернулась к картине, возле которой их застало знакомство. Открыла рот — и на убитую в хлам камбалу вылился поток художественных умозаключений начинающей галеристки. Тоже слегка неровный, но больше отдающий банальным опьянением.

— Доминик, — едва слышно позвала Кира, указывая глазами на невесту.

— Вижу, — так же тихо отозвался он. — Буду вам признателен, если это останется между нами.

Кира кивнула. Внимательно осмотрелась, прицельно выясняя, кто ещё на этой богемной тусовке под действием неизвестного наркотика с ярким запахом аниса. Картины и сами по себе производили достаточно инфернальное впечатление, обрывки разговоров из разряда космических трансляций его усугубляли. С точки зрения Киры, полировать это дурью было лишним. Скай, однако, была отполирована до блеска.

— Милая, давай взглянем на работы Скай ещё раз, — нежно предложил Доминик, отлепив невесту от художницы и увлекая ко входу.

— Но Кира…

— Сеанс связи с космосом, — мгновенно отозвалась Кира, схватив безропотную камбалу за руку. — Я вас догоню.

Ладонь художницы была влажной и липкой, но Кира держалась за нее, ожидая, пока парочка скроется за поворотом в другой зал.

— Ну, показывай, небесный торчок, где у вас тут приобщают к искусству.

Скай моргнула. Очень медленно, словно под мефедроном. Подняла свободную руку, тоже очень медленно, и показала в конец комнаты, на жёлтую дверь.

— Этюды.

Это слово далось ей с огромным трудом. Первый прилив бодрости и креатива сходил на нет, втягивая сознание в тяжёлые слои глухого кайфа. Кира выпустила ее руку, но Скай даже не заметила. Пялилась в никуда пустым взглядом. Потом внезапно запрокинула голову, описалась и села в лужу. Размазывала мочу пальцами по полу так, словно рисовала, и улыбалась. Кира решила, что ей такой дури не надо, но посмотреть все равно пошла.

В этюдной было богемно, вампирно и пахло анисом. На коробках лежал огромный холст, лицевой стороной вверх. Прямо на нем стояли пластиковые стаканчики, бутылки с водой, из-под пива. Валялись кисти, тюбики, использованные и новые презервативы. В стаканах с мутно-красной жидкостью плавали тампоны, по капле роняя крашеную воду с ниточек на холст. Подальше, в темном углу, два обнаженных вампира творили очередное креативное полотно. Кира, привыкшая называть такой процесс онанизмом, с любопытством посмотрела на гостей мероприятия. Если кого-то и удивлял этот неожиданный подход к написанию картины, вслух об этом не говорили. На минуту она представила сей перформанс в галерее у Арины, и сдавленно хихикнула. Подруга смогла бы придать этому виду живописи отчетливую нотку экстремальной эротики. Мимолётно пожалев, что Доминик не добрался до этой комнаты, Кира осмотрелась в поисках источника запаха.

Разило из-под стола, который заменял холст. Кира заглянула под него и увидела в картонных коробках пластиковые бутылки на сто миллилитров, без этикеток. По ее беглому подсчету, их хватало, чтобы осчастливить всех гостей собрания, включая людей. Вампиры подходили, доставали бутылки и лакали питье прямо из горла, не скрываясь и не смущаясь. Люди, добравшиеся до фуршетной зоны, потягивали из стаканчиков. Кира налила себе в один и пригубила. По вкусу содержимое напоминало разбавленную ракию с ярко выраженным ароматом. Она сделала полноценный глоток, разбирая вкус на ленточки нюансов. Алкогольная часть обжигала язык и оставляла жгучий след на горле, но масляная пряность аниса полировала этот горький вкус сладостью. И последующим онемением. Из спортивного любопытства Кира глотнула ещё и через несколько минут почувствовала, как немеют губы. Стало понятно, почему Скай так тяжело дались инструкции по маршруту. Кроме этого эффекта, другого заметного не было. Опьянение не приходило, сознание оставалось ясным. Кира внимательно перебрала свои ощущения, как ребенок — сокровища в шкатулке. Обнаружились любопытство, брезгливость и легкое раздражение от фонящих силой вампиров, продолжающих кончать на черный холст.

— Это называется капельная живопись, — доверительно сообщил молодой вампиреныш, еще не научившийся контролировать глаза.

— Неужели? — она едва управилась с губами, чтобы сказать это.

Слабая сила вампира жужжала, как трансформаторная будка. Это не было болезненно или сколько-нибудь внушительно. Совершенно очевидно вампиреныш сам не осознавал, где заканчиваются границы его силы, вытекающей наружу этим раздражающим жужжанием. Кира второй раз за десять минут пожалела, что Доминик сюда не добрался. Молодым клыкастикам явно требовался опытный клыконосец, способный пресечь такое вытекание и затолкать обратно в носителя.

Благодаря посещениям коррекционного центра Добогёко, куда Кира иной раз лично отвозила нелегалов, она знала, что взрослые вампиры умеют контролировать не только своих симбионтов, но и любой молодняк. С такими спонтанными гейзерами в Добогёко справлялись легко. Доминик определенно был старше и опытнее охранников венгерского