Лекарство - Ксения Гранд

Она опускается на кровать.

– Ты помнишь, что случилось? Нам сообщили об аварии на шоссе восемьдесят три. Какой-то парень принес тебя без сознания, всю в ссадинах и крови.

Парень, авария? О чем она? Я даже не помню, как здесь оказалась.

– У тебя было сотрясение и вывих лодыжки. Что произошло?

– Парень, как он выглядел?

– Черные волосы, высокий рост. Он исчез сразу, как тебя доставили в реанимацию.

Блэквуд, это точно. Он спас меня, но как мы оказались здесь, как спаслись?

– Ты что-то помнишь?

Если бы. У самой больше вопросов, чем ответов, но Джинджер не из тех, кто отступает без боя. Она не оставит это просто так. Нужно что-то придумать, чтоб хоть как-то сгладить острые углы.

– Помню автобус, я ехала в Эмпайр. Лес, я была в лесу… – пытаюсь напустить озадаченный вид, – помню автомобиль. Огни фар, прямо перед глазами. А потом…

Она сжимает мое плечо. Похоже, история произвела нужный эффект.

– Главное, что ты жива.

И правда. Я жива, и это главное. Остальное неважно, ведь так? В голове не укладывается. Неужели все, что произошло на Другой стороне, было на самом деле? Ведь это было, правда? Лекарство, моровы, лес, выживание. Все кажется таким нереальным. Помню врата и ракетницу. Проход внутри стены, лестницу и куча тварей внизу. Я сорвалась вниз, как я выжила? Ответ прост – Блэквуд. Вот кому я обязана жизнью. Он так много для меня сделал. Спас от моровов, помог залечить раны и… Раны. Ведь я была ранена! У меня разорван бок, ушиблено плечо. Я ударилась головой. Тогда почему ничего не болит? Ноги тяжелые, мышцы тянут, но боли нет. Разве такое возможно?

– Где Эми?

– Не знаю, – хмурится она, – последний раз я видела ее в четверг. Моя смена началась только в обед, но, думаю, она была здесь. Главное для тебя сейчас – не волноваться.

Прошлый четверг – больше недели назад. Джинджер должна была заметить ее на работе. У них параллельные смены. Значит, Эми здесь не появлялась с того самого вечера. Что с ней? Где она? Ведь она не умер… Нет, этого не может быть. Только не после того, через что я прошла. Она жива, я это чувствую.

– Кое-кто хочет навестить тебя.

Не успевает Джинджер открыть дверь, как в нее врываются голоса.

– Сив, господи! – Майкл спешит к моей кровати. – Мы приехали как только смогли.

– Пропустите, – в тишине больничной палаты голосок Изи звенит как колокольчик. – Ах, дорогая! Какой кошмар. Это просто ужасно!

Две секунды, и она уже висит на моем одеяле.

– Я вылетела из Флориды первым рейсом. Как ты? – она поворачивается к медсестре. – Как она? Она поправится, правда? Скажите, что она поправится, иначе я…

– Изи, я здесь и со мной все в порядке.

– Да какой там порядок! Ты выглядишь так, будто тобой каток расчищали!

– Все нормально.

– Ты всегда так говоришь. Даже когда все хуже некуда. Твоим словам вообще верить нельзя.

– Может и так, но сейчас я говорю правду.

Нет, вы видели? Этот писк, эти эмоции… Ей бы в кино сниматься.

– Сильвер, – подает голос Майкл, – она права. Выглядишь неважно. Ты такая бледная и худая. Как ты себя чувствуешь?

Хоть он и обращался ко мне, вопрос, скорее, был адресован медсестре.

– Переломов нет, – подтверждает Джинджер, – только вывих лодыжки и несколько ушибов. Тебе крупно повезло, но дважды удача одному не улыбается.

– Главное, что все позади, – отрезает Майкл. – Как тебя вообще занесло на то шоссе? Да еще и посреди ночи? Ты что там, сов выслеживала?

– Это долгая история…

– Оставь ее в покое! Не видишь, на ней лица нет! Потом будешь свои глупые вопросы задавать!

Изи – мой сегодняшний герой. И как я только без нее выживала? Спустя какое-то время о причине моих бед все забыли, а каверзные расспросы канули к лету. Я ведь только после аварии, меня нельзя допрашивать. Шум голосов не умолкает ни на секунду, а я все не могу поверить своему счастью. Надеюсь, это не сон. Череда боли и галлюцинаций пошатнула мою уверенность в реальности. Мне так и хочется дотянуться рукой до Джинджер, потрогать кудри Изи, ощутить тепло ладони Майкла. Просто чтоб убедиться, что они настоящие, понять, как сильно я по ним скучала. Изи следит за каждым моим движением, будто переживает, что я могу сломать руку, лежа на кровати. Майкл подкидывает шутки насчет моего внешнего вида, Джинджер рассказывает что-то о реабилитации, а я ее даже не слышу. Все, о чем могу думать, как я по ним скучала. Спустя время сама не замечаю, как оказываюсь на шее у Изи.

– Эй, ты чего? Все нормально?

– В полном. Просто… я так соскучилась по вас, ребята.

Не вижу ее лица, но слышу ухмылку и представляю, как растянулась ее улыбка. Наверняка они думают, что я хорошенько треснулась головой, но мне все равно. Пускай думают, если это позволит побыть с ними хоть недолго. Видеть их лица, слышать ропот голосов и смех – лучшее из лекарств. Но, к сожалению, все лекарства принимаются малыми дозами, и вскоре моим антидотам приходится уйти, чтоб я могла отдохнуть. Лежать на мягкой кровати оказалось до боли непривычно. Легкая смесь радости и беспокойства. За прошедшую неделю я отвыкла от подобных удобств. Словно и не жила в цивилизованном мире. Нужно заново привыкать к неспешному течению жизни в Уинтер Парке, со всеми своими правилами и удобствами. Думаю, это будет несложно. В конце концов, к хорошему быстро привыкаешь.

Больничная койка никогда не была такой удобной, а еда из столовой такой вкусной. Порцию лукового супа и фруктового пюре я проглотила за минуту и даже не побрезговала брусничным соком, который до этого не считала едой. Доев все до крошки, я с уверенностью признала, что это был лучший ужин в моей жизни. Мышцы наконец привыкли к мягкости одеяла и расслабились. Так тепло и приятно мне давно не было. Должно быть, я умерла и попала в рай, но мне все равно, даже если это так. Но даже чувство комфорта не смогло выбить из меня мысли о том, что мне довелось пережить. Стена, моровы, лекарство. Словно кусочки какого-то кошмара. Воспоминание о костях вгоняет в холодный пот. Стараюсь их блокировать. Не сейчас. У меня еще будет время об этом подумать. Лениво растягиваюсь на кровати. Вдруг вспоминаю о лекарстве и трогаю шею. Ищу хрустальный флакон, но нащупываю только медальон. Лекарства нет. Видимо, Блэквуд его забрал.

Замечаю на руке пятнышко с внутренней стороны локтя. Я уже видела подобное. Это метка сиринити! Такой след остается после инъекции. Вот куда девались раны! Блэквуд сделал мне инъекцию. Наверное, мое состояние было критичным. При мысли о Блэквуде в груди растекается приятное тепло. Значит, он выжил. Сиринити наконец получат свое лекарство, а я смогу вернуться к нормальной жизни. О большем и мечтать не нужно. Какое это приятное ощущение, когда все возвращается на свои места, словно бальзам по измученной коже. И что это за странное тепло в груди?