Конан Дойл - Максим Чертанов

В это же время Дойлу пришлось вступить в полемику с человеком, к которому он питал дружеские чувства: Уильямом Стидом, по-прежнему редактировавшим «Обзор обзоров». Стид был пацифистом, с самого начала войны занимал пробурскую позицию; он был личным другом Сесила Родса, но война развела их по разные стороны идейных баррикад, как развела и с доктором Дойлом. Когда военные действия перешли в партизанскую стадию, Стид начал выступать в печати еще резче. Он опубликовал два памфлета – «Должен ли я убивать моего брата бура» и «Методы варварства», в которых подверг действия британских войск и позицию британского правительства самой жесткой, если не сказать – жестокой критике. Дойл решил, что он обязан ответить. Громадный объем «Великой бурской» не позволял ей быть прочитанной всеми, и Дойл за неделю – с 9 по 17 января 1902-го – написал небольшую брошюру под названием «Война в Южной Африке: ее причины и ход» («The War in South Africa: Its Cause & Conduct»). Эта вещь должна была, по замыслу Дойла, разойтись огромными тиражами по всему миру. О его работе были осведомлены высшие чины Британской империи; разведотдел военного министерства предоставил ему множество закрытых документов; министерство иностранных дел предложило выделить средства для издания; издательство «Элдер и Смит» вызвалось напечатать брошюру за свой счет. Был также открыт специальный фонд для издания; среди жертвователей числился Эдуард VII, от себя лично внесший 500 фунтов.

Брошюра была написана гораздо суше и деловитее, чем книга, в ней меньше рассуждений и опущена почти вся историческая часть; она представляет собой краткие ответы на обвинения Стида и других либералов. Ее главы так и назывались: «Сожженные фермы», «Концентрационные лагеря» и т. д.; на каждое обвинение Дойл старался отвечать фактами: сколько и каких продуктов выдавалось в день на человека, содержавшегося в лагерях, сколько пленных и от каких конкретно причин умерло, сколько английских солдат и при каких обстоятельствах были убиты. В точности ту же самую аргументацию, что и в брошюре, Дойл приводил во второй части «Великой бурской» – только пространнее. (Читатель может подставить на место буров и британцев, тех, кого сочет нужным.)

О зачистках: «Ранние воззвания лорда Робертса, обращенные к населению Оранжевой республики, были исключительно милосердными. Но шли месяцы, борьба продолжалась, и война приняла более жесткий характер. Каждая фермерская усадьба представляла собой потенциальный форт и возможный склад вооружения противника. К экстремальным мерам – уничтожению фермы – прибегали только в случае конкретного преступления, например, предоставления убежища снайперу, или в качестве предохранительных мер от разрушителей железных дорог, но в обоих случаях очевидно, что женщины и дети – обычно единственные обитатели фермы, не могли своими собственными усилиями предотвратить разрушение железнодорожной линии или огонь снайперов. Армейские чины утверждали, что война будет бесконечной, если женщинам на фермах будет оставлена возможность помогать снайперу на холме. Нерегулярный и бандитский характер, который приняла борьба, приводил солдат в ярость; отмечались вспышки жестокости, иногда происходили несанкционированные разрушения, общие приказы выполнялись с излишней жесткостью, осуществлялись такие репрессивные меры, которые может оправдать война, но о которых цивилизованный мир может лишь глубоко сожалеть».

О лагерях: «На попечении британцев оказались огромные толпы женщин и детей, которых содержали и кормили в лагерях, в то время как в большинстве случаев их отцы и мужья продолжали сражаться. Это была кубинская система реконцентрации, с той лишь разницей, что гостей британского правительства хорошо кормили и с ними хорошо обращались в течение всего срока задержания. Некоторую озабоченность вызвал в Англии доклад мисс Хобхаус, который привлек внимание общественности к высокому уровню смертности в некоторых лагерях, но расследование показало, что это было обусловлено не какими-либо антисанитарными условиями или плохой организацией, а жестокой эпидемией кори, которая унесла жизни многих детей».

О военнопленных: «Из этих восьми [пленных буров], по решению военного трибунала, трое на следующий день были расстреляны за то, что взяли в руки оружие после капитуляции, а двое оправданы. Можно сожалеть по поводу хладнокровного расстрела этих людей, но невозможно соблюдать правила ведения войны, если грубые их нарушения не будут сурово караться надлежащим образом. Очень многие – слишком многие – британские солдаты на собственном опыте познали, что значит попасть в руки врага, и следует признать, что обращение с ними нельзя назвать негуманным, но обращение британцев с бурскими пленными не имеет в истории войн аналога по своему великодушию и гуманности».

К началу 1902 года обеим сторонам стало ясно, что войну пора заканчивать. Она была обременительна для бюджета Великобритании, а большинство руководителей буров, в свою очередь, видели неизбежность поражения. Еще в феврале – марте 1901 года состоялись переговоры бурского генерала Боты с Китченером, но успеха они не имели: англичане отказывались признать независимость бурских республик, буры отказывались признать аннексию своих государств. В конце концов Солсбери счел возможным пообещать бурам сохранить самоуправление и уравнять их в правах с англичанами, проживавшими на юге Африки. Произошел раскол среди руководства буров: большинство военачальников выступали за мир на условиях англичан, Девет стоял за войну до победного конца. 27 мая 1902 года Чемберлен предъявил бурам ультиматум: они признают аннексию, за это Англия предоставляет им субсидию в размере трех миллионов фунтов для восстановления разрушенных ферм, разрешает использовать язык африкаанс в образовании и судопроизводстве, а также создавать органы местного самоуправления. Буры были согласны – деваться-то некуда. Девет остался в меньшинстве; даже его родной брат давно выступал против него. Буры признали свое военное поражение и вынуждены были принять условия Британии. 31 мая в Претории был подписан мирный договор.

Дойл написал: «Британский флаг с нашими лучшими администраторами будет означать неподкупное правительство, честные законы, свободу и равенство для всех. И пока все это будет в наличии, мы будем владеть Южной Африкой. Но если из страха или корысти, из-за лени или по глупости мы отойдем от этих идеалов, то поймем, что нас поразила та самая болезнь, от которой погибли многие великие империи до нас».

В 1910-м был образован британский доминион под названием Южно-Африканский Союз, включавший Капскую колонию, Наталь, Оранжевое Свободное государство и Трансвааль. С тех пор на юге Африки всё многократно перевернулось и переменилось – только регби, завезенное англичанами, процветает пуще прежнего.

Брошюра «Война в Южной Африке: ее причины и ведение» была издана огромным тиражом в январе 1902 года; она продавалась по цене всего 6 пенсов, и за первые два месяца было продано 300 тысяч экземпляров. Доход от продажи брошюры шел на ее же переводы и распространение в других странах; кроме того, для изданий за границей был основан специальный фонд, куда людьми, разделявшими мнение автора, присылались пожертвования. К апрелю брошюра была переведена на многие языки мира, в том числе русский, а также отпечатана шрифтом Брайля для слепых. От продаж брошюры остались денежные излишки в размере 2 500 фунтов: все эти деньги пошли на различные виды благотворительности (например, стипендии для южноафриканцев в Эдинбургском университете) и на призы в военно-спортивных соревнованиях. В том же году в издательстве «Нельсон» вышло новое (семнадцатое по счету!) издание «Великой бурской войны»: объем – 770 страниц, тираж – 63 тысячи. На фронтисписе поместили портрет автора, но Дойлу это не понравилось, и он потребовал портрет убрать – тогда его заменили изображением лорда Робертса. Может показаться, что такая щепетильность отдает кокетством, но дело в том, что Дойл не считал «Великую бурскую» художественным произведением (а зря!) и совершенно искренне не хотел привлекать внимание читателя к персоне автора; то же, естественно, относилось и к брошюре – это была пропагандистская работа.