Конан Дойл - Максим Чертанов

Графство Девоншир (или Девон), которое Генри Джеймс назвал «совершенством Англии», расположено на юго-западе страны; место романтическое, при плохой погоде мрачноватое (его любили описывать Дафна Дюморье и Агата Кристи); с севера и юга оно омывается морем, на западе граничит с не менее романтическим Корнуоллом, где происходит действие жуткой «Дьяволовой ноги» Дойла. Девоншир – район, где мало промышленности и много природы. Там есть местность под названием Дартмур – обширное скалистое плато (368 квадратных миль), покрытое частично лесом, частично – вересковыми зарослями, небольшими озерцами и торфяниками. «Унылость этих болот, этих необъятных просторов, впрочем, не лишенных даже какой-то мрачной прелести», по выражению доктора Уотсона. По вересковым пустошам спокон веков бродили дикие пони (один бедняга на глазах потрясенного Уотсона утонул в Гримпенской трясине) – эта порода сейчас известна как «дартмурский пони» и ее разводят специально. Сам Дартмур ныне – национальный парк; его центром является город Принстаун. Неподалеку находится Дартмурская тюрьма строгого режима, по сей день пользующаяся сомнительной славой одного из самых жестких исправительных учреждений.

Дойл и Робинсон поселились в Принстауне, в небольшой гостинице «Даки» – она существует и поныне, и там есть музей «Собаки Баскервилей». Оттуда они ежедневно совершали вылазки в окрестности, осматривали Дартмурскую тюрьму. Дойл писал: «Мы прошагали целых четырнадцать миль по окрестностям и порядком устали. Это дикое и печальное место, где попадаются развалины жилищ древнего человека, странные каменные сооружения, есть и остатки старых шахт». Недалеко от Принстауна находилось родное поместье Робинсона, Ипплпен; съездили и туда. Фамилия кучера (он же по совместительству служил у Робинсонов садовником) действительно была Баскервиль.

Опять вернулись в Принстаун. Дойл сообщал матери: «Мы с Робинсоном лазаем по болотам, собирая материал для нашей книги о Шерлоке Холмсе. Думаю, книжка получится блистательная. По сути дела, почти половину я уже настрочил. Холмс получился во всей красе, а драматизмом идеи книги я всецело обязан Робинсону». Болот как таковых, кстати, рядом с Принстауном нет; Гримпенская топь получила свое название, по-видимому, в честь неолитической деревни Гримспаунд на востоке Дартмура, рядом с которой действительно расположено топкое болото; его по сей день стараются избегать местные жители. Жилище неолитического человека, мрачные останки этого существа, как тогда считалось, кровожадного, темного и злобного, – вот маленький штрих, которого недоставало прежним попыткам Дойла описать ужас торфяных болот. Трясина, в глубине которой покоятся скелеты такой древности, что ее даже представить себе трудно, – деталь, оказывающая неотразимое воздействие на воображение художника и на его работу.

Что касается источников, то одними рассказами Робинсона доктор Дойл в своей работе отнюдь не обошелся. Он от корки до корки прочел книгу Баринг-Гулда – викария, известного археолога и фольклориста; этот фундаментальный труд представлял собой энциклопедию Дартмура, где было собрано абсолютно все: природа, климат, история, архитектура, народные предания, генеалогические древа старых девонширских семей. Работа шла быстро, «запоем». В июне Дойл распрощался с Робинсоном и поехал в Лондон, по пути посетив города Шерборн, Бат и Челтнем. «Собака» была практически окончена, но кое-что еще дописывалось: в начале июня из Принстаунской тюрьмы бежали два преступника, и в тексте появился беглец Селден. Публикация началась в августовском номере «Стрэнда» с подзаголовком «Еще одно приключение Шерлока Холмса» и продолжалась по апрель 1902-го. В этих же номерах «Стрэнда» печатались «Первые люди на Луне» Уэллса – позавидуешь тогдашним подписчикам.

Робинсон как автор не значился, но на титульном листе было написано: «Появление этой истории стало возможным благодаря моему другу, мистеру Флетчеру Робинсону, который помог мне придумать сюжет и подсказал обстоятельства». В 1902-м Ньюнес издал «Собаку» отдельной книгой – там тоже были слова благодарности. За британским изданием сразу последовало американское, затем «Собаку» начали одновременно переводить на множество языков (по-русски она была впервые издана в 1905-м). В многочисленных переизданиях благодарность Робинсону порой опускалась – но это уже на совести издателей, которые не очень-то советовались с авторами по подобным «пустякам». Робинсон умер в 1907 году от брюшного тифа; в 1929-м в предисловии к полному собранию рассказов о Холмсе Дойл вновь упоминал о том, что Робинсон подсказал ему идею книги: «"Собака Баскервилей" – итог замечания, оброненного этим добрым малым, Флетчером Робинсоном, скоропостижная кончина которого стала утратой для всех нас. Это он рассказал мне о призрачной собаке, обитавшей близ его дома на Дартмурских болотах. С этой байки и началась книга, но сюжет и каждое ее слово – моя и только моя работа».

Сам Робинсон при жизни никакого недовольства не выказывал; в интервью американскому журналу «Букман» в октябре 1901-го сказал, что «Собака» «частично принадлежит ему», против чего, в свою очередь, не возражал Конан Дойл; правда, пресса, как водится, слегка исказила слова Робинсона и получилось, что он «все придумал», а Дойл «только написал» (литератор поймет иронию). Сам Робинсон никогда не считал себя автором книги (как Катаев не считал себя автором «Двенадцати стульев», а Пушкин – «Ревизора»). Оба остались в превосходных отношениях, называли себя друзьями, интенсивно переписывались, играли в гольф, бывали на одних и тех же званых обедах. Когда Дойл потерпел неудачу на выборах, Робинсон написал сочувственную заметку; когда сам Робинсон в 1904-м опубликовал несколько детективных рассказов, он подписался как «соавтор Конан Дойла в его лучшем произведении – „Собаке Баскервилей“», против чего Дойл опять-таки не возражал. Многие считают, что Робинсон послужил одним из прототипов обаятельного Эдварда Мелоуна, соратника профессора Челленджера. Короче говоря, все было абсолютно безоблачно.

Почему, собственно, этому вопросу мы уделяем такое внимание? Дело в том, что время от времени в печати высказываются сомнения по поводу авторства «Собаки». Благодаря интервью Робинсона они высказывались и при жизни Конан Дойла – так что в предисловии к полному собранию холмсовских рассказов ему пришлось подчеркивать, что текст книги полностью принадлежит ему. А в 1961-м старый кучер Баскервиль заявил в интервью Би-би-си, что «Собаку» написал не Дойл, а его тогдашний хозяин; разумнее, наверное, было промолчать, но Адриан Дойл, не обладавший чувством юмора, яростно вступился за честь отца, чем только привлек внимание к речам бывшего кучера.

На этом история отнюдь не кончилась: пожилой британец Роджер Гаррик-Стил, в разные периоды своей жизни работавший инструктором по плаванию и сотрудником похоронного бюро, а ныне называющий себя психологом и литератором, очень, по-видимому, огорченный тем, что жизнь Конан Дой-ла какая-то недостаточно «вкусненькая» по нынешним временам, потратил 11 лет на создание труда, изданного в 2002 году, в котором утверждал, что: а) Робинсон написал «Собаку» и затем шантажировал этим Дойла, и тот его отравил; б) Дойл жил с женой Робинсона, и та помогла ему отравить мужа.

Казалось бы, любой вменяемый человек, хоть чуточку знающий биографию доктора Дойла и хоть в малейшей степени понявший его характер, по прочтении этой книги (которую отклонили 90 издательств и в которой критики нашли более десяти тысяч (!) ошибок не только в исторических деталях, но также в орфографии и грамматике) должен пожать плечами и тотчас выкинуть ее из головы. Как бы не так: книгу Гаррика-Стила до сих пор всерьез обсуждают; как только выходит в свет очередная биография Дойла, один из первых вопросов, который интервьюеры задают автору: считает ли он, что его герой убил Робинсона? И автор вынужден так же серьезно на этот вопрос отвечать, приводя массу доказательств невиновности доктора – в том числе результаты почерковедческих экспертиз. Эндрю Лайсетта спросили, считает ли он версию Гаррика-Стила правдивой, и тот отвечал, что перелопатил громадное количество документов и не нашел абсолютно ничего, что могло бы свидетельствовать в ее пользу. И из-за такой чуши (эпитет «собачья» в данном контексте вполне уместен) серьезным людям приходится перелопачивать громадное количество документов! В 2005-м Гаррик-Стил заявил, что потребует эксгумации тела Робинсона; в 2006-м группа британских ученых (не литераторов и не инструкторов по плаванию, а биологов, историков и судмедэкспертов: Саймон Брэй, Гьян Фернандо, Сьюзен Петерсон, Мэтт Ричард), а также члены семьи Робинсон были вынуждены, в свою очередь, просить епархию Эксетера, где похоронен журналист, об эксгумации, чтобы положить конец идиотским сплетням и защитить от них не столько Дойла, сколько Робинсона и его жену. Скорее всего, эксгумация рано или поздно состоится, но разговорам все равно не будет конца.