Любимые дети, или Моя чужая семья - Диана Чемберлен

Но хотя я никогда не носила колье, все же мне нравилось знать, что оно есть. Его подарил мне Джейми. Не Лорел. Сомневаюсь, что у меня хватит воли расстаться с ним.

Я ждала ответа из банка и от риелтора и каждую ночь лежала без сна, представляя новую жизнь в Шарлотт. Чем больше я думала об этом, тем менее привлекательной казалась эта фантазия. Я не хотела этого делать. Это и мой остров. Не только Мэгги или Локвудов! Пусть у меня нет собственности по всему острову. Но в моем сердце он принадлежит мне, и казалось таким несправедливым, что придется отказаться от него. К тому времени, как позвонили из банка и сказали, что у них есть должность стажера, я успела передумать.

Это означало, что в конце августа, если Киту не станет хуже, он вернется в школу. Он отстал на год от своих друзей, БЫВШИХ друзей, поскольку большинство из них каким-то таинственным образом исчезли. Дети могут быть так чертовски непостоянны. Я беспокоюсь, что они могут быть и жестоки. Полагаю, на самом деле меня тревожило другое: не сделала ли я ошибки, отказавшись от этой работы? Может, я слишком эгоистична?

Над моим комодом висит календарь, и я постоянно переворачиваю страницы. Посмотреть, как быстро крадется ко мне сентябрь, Я представляю, как Мэгги проверяет свой календарь, видит ту же дату со счастливым предвкушением, о котором я все время помню.

О боже.

Я действительно настолько эгоистична?

67. Кит

Я работал на эллиптическом тренажере в спальне Маркуса, наблюдая, как какой-то чувак бежит по берегу в компании со своим джек-рассел-терьером, когда в дверь позвонили. Я продолжал трудиться на тренажере. Позже я собирался к Джен, так что это точно не она. А все остальные приезжали к Маркусу. Но звонок продолжал трещать. Может, это Маркус захлопнул дверь? Или Флип Гейтс принес новости о матери?

После пятиминутного трезвона я сполз с тренажера, накинул на шею полотенце и спустился вниз. Открыл дверь и тут же пожалел о необдуманном поступке. Мэгги.

Я механически повернул голову влево, чтобы скрыть шрамы.

– Что тебе нужно?

Я с радостью провел бы остаток жизни, не видя ее.

– Поговорить с тобой.

С тех пор как Мэгги выпустили, я пару раз видел ее на новостном канале, но только сейчас заметил, какая она бледная и тощая.

– Не хочу. Потому что если ты заговоришь со мной, я начну отвечать, а ты вряд ли захочешь это слышать.

– Ничего, – кивнула она. – То есть я хочу, хочу услышать, что ты скажешь.

– Проваливай.

Я попытался закрыть дверь, но она вытянула руки, чтобы помешать мне.

– Пожалуйста, Кит. Я знаю, ты не обязан, но…

– Чертовски верно.

– Я знаю, но, пожалуйста, впусти меня.

Не могу сказать, почему я сдался, но я отошел и позволил ей войти в дом. Сам плюхнулся на диван и сложил руки на груди. Жаль, что на мне не было футболки. Я чувствовал себя огромным ходячим шрамом.

– Валяй. Выкладывай, – велел я.

Мэгги прислонилась к креслу и уставилась на выходящее на берег окно, и я вспомнил, когда она видела меня в последний раз. В больнице. Замотанным в бинты и марлю. Так что она впервые увидела дело своих рук вблизи. Первый раз – всегда потрясение.

Но она, наконец, взяла себя в руки и уставилась прямо на меня:

– Мне действительно очень жаль, Кит. Прости. За пожар. За твои увечья. Все это моя вина. Я бы все отдала, чтобы всего этого не было.

– Ты не единственная.

Господи. Как я ненавидел эту девчонку. Она ловко оторвалась от кресла и уселась в него. Словно подбиралась все ближе.

– Как ты живешь? Дядя Маркус говорит, что твоя физиотерапия очень помогает, но ты бросил школу.

– Это мое дело, – отрезал я.

– Знаю.

Она, очевидно, пыталась начать разговор, и я, кажется, даже немного жалел ее. Самое странное – это то, что у нас с ней глаза одинаковые. Я никогда не замечал этого раньше, но ее глаза были в точности как мои. Форма – ненормально круглая. Карие. Практически черные. Густые ресницы, которые здорово выглядели на девушке, но слишком женственно – на парне. Может, именно потому, что глаза были одинаковыми, я чувствовал, что могу читать ее мысли. Видел, что она напугана, боится быть со мной наедине. Я не хотел испытывать к ней сочувствие. Но когда у кого-то твои глаза и ты способен видеть их насквозь, ты не можешь не чувствовать того, что чувствует она. Я обрадовался, когда зазвонил мой телефон. Хорошо, что можно смотреть на его дисплей, а не в ее глаза.

Это был Маркус.

– Привет, – сказал я.

– Привет, Кит.

Судя по голосу, что-то было неладно.

Я выпрямился.

– Нашли машину твоей матери.

– Она… она была там?

– Твоя мать…

Мэгги подалась вперед.

– Прости, Кит. Она… похоже… она попала в аварию. Съехала с шоссе 74 недалеко от Шарлотт, и ее машина оказалась глубоко в лесу. Возможно, все случилось в первый же день ее исчезновения. Эксперты считают, что она, скорее всего, погибла мгновенно. Я в полицейском участке. Они просят тебя приехать. Хочешь, я заеду за тобой?

Я не мог говорить. В легких просто не хватало воздуха.

– Кит?! Давай я за тобой заеду.

– Нет.

Я знал все с самого начала. Ведь так? Что она мертва.

– Буду через несколько минут.

Я встал, нажал на кнопку телефона и, не замечая Мэгги, пошел на кухню за ключами от машины.

– Нашли твою мать?

Увидев, что я хватаю с кухонной стойки ключи от машины, Мэгги пошла за мной к двери.

– Кит! Они…

– Да. Ее нашли.

Я развернулся, пытаясь уничтожить ее взглядом, и с силой ударил кулаком в стену.

– Она мертва.

– О господи!

Мэгги зажала рот ладонями, на глазах выступили слезы.

– Мне так жаль!

– Так каков нынче счет, Мэгги? – спросил я, рывком открывая дверь. – Пять-ноль в пользу Мэгги Локвуд! Поздравляю! У тебя очередная жертва.

Мэгги выскочила следом, в спешке едва не налетев на меня.

– Едешь в полицейский участок? – спросила она. – Позволь, я тебя довезу.

Моя машина. Ее машина. Обе сливались в одно неясное пятно. Почему меня это так достает, ведь я с самого начала знал, что мать мертва?

Мышцы груди крепко стиснули дыхательное горло.

Я ударил по капоту машины. Раз. Другой.

– Мать твою!

Мэгги взяла меня за руку и повела к своей машине. Я не сопротивлялся. Похоже, во мне не осталось энергии и желания сопротивляться.