Дивизия особого назначения. Пограничники бывшими не бывают! - Фарход Хабибов

Вот у немцев остается лишь четыре танка, одна тройка и три наших «Т-26» двухбашенных (три последних не люблю, и страшные и тихоходные, еще и вооружены плохо, да и броня такая, что ломом пробить можно). В них пока не стреляли, они же не так опасны, как пушечные танки, зато теперь настала и их очередь, оба 76-мм орудия посылают по снаряду в трешку, первый взрывается рядом, а второй попадает под башню и входит в трешку как ангел смерти в реанимацию. Бамс, все, у немцев только три «Т-26» остались, два обездвиженных танка обстреливают «Т-26», а остальные переносят огонь подальше, в гущу пехоты. Осколочные и шрапнель рядами выкашивают немцев, те снова залегают. Загорается еще один «Т-26», и два оставшихся поворачивают обратно, одного выцелили через минуту, пока он разворачивался, а последний немецкий танк (бывший советский) спешит выжить, но удар в корму от трешки инвалида кончает эту «борьбу за жизнь». Прав Карлз (А мне так больше нравится, мне пофиг что Чарлз) Дарвин, выживает сильнейший, а в этом лесу пока сильнейшие это мы – ДОН-16.

Теперь понимаю, как немцы покрошили наши орды «Т-26», они ж слабобронированные, да и в отличие от БТ совсем не маневренные, прям самоходная мишень для противотанкиста. Кстати, так тебе и надо, немчура, почувствуй то, что чувствовали наши танкисты, на этих «Т-26». Не фига теперь смеяться над парнями, кто в «Т-26» шел на ваши хорошо защищенные ПТО[289]позиции. Кайтар дуне[290]вам, суки.

Немецкая пехота, встав и ошалев от происходящего, короткими перебежками пытается достичь наших танков, камикадзЫ тоже мне, наверно, хотят по привычке забросать их гранатами, но наш передний край насыщен пулеметами, и остатки немцев, накушавшись свинцового гороха, откатываются (те, кто в состоянии катиться). Пересчитываем наши потери, еще два зарытых танка навеки замолкли, всего потери в технике четыре танка (с экипажами, блин), причем один был полностью пригодным к употреблению, а остальные три с повреждениями. Плюс мы потеряли двадцать шесть бойцов погибшими и одиннадцать ранеными, это потери и от бомбежки и от немецкой атаки.

Тут начинается немецкая атака с передней части ДОТа, видимо, немцы вообразили, что мы перебросили все вооружение в тыльную часть ДОТа, и у них есть шансы на победу, если нападут с фронта. Оптимисты хреновы, там же еще четыре немецких трешки в капонирах и четыре 76-мм орудия в ДОТе, да пулеметов как глины (или как грязи?), а еще эти умники рванули через автомобильный мост на грузовиках и бронетранспортерах, видимо, сильно фашистам местным, фашисты покруче хвосты-то накрутили… Круминьш и взорвал мост к едрене фене, а с мостом и три грузовика с бронетранспортером, Аллаху акбар. Но из лесу выходят заранее перегруппировавшиеся немцы (когда только успели, опыт) и пытаются броском приблизиться к ДОТу, привыкли с близкой дистанции выкуривать наших бойцов из ДОТов. Бензином, дымом и гранатами, да кто ж им даст подойти близко. Фигвам, мы научены горьчайшим опытом. Ураганный из всех стволов огонь превращает немецкий блитц-криг в немецкое блиц-фиаско. Как говорится, держалась кобыла за оглоблю, да хрясь свиным рылом в калашниковый ряд. (Смотрите, какая пословица, русский народ заранее знал, что Калашников АК-47/74 изобретет.)

И с этой стороны отбили, танки и орудия на всякий случай перепахивают лесок, из которого вышли немцы, теперь оттуда никто не выйдет, часа два. И святое дело, растрофеивание мертвой немчурни. Бойцы под прикрытием пулеметов и орудий собирают трофеи и с фронта ДОТа, и с тыла. И чего там только нет: патроны, жрачка и вообще шмотье. Всех наших погибших хороним в братской могиле, вообще-то бывшей воронке. Наши общие потери составляют уже тридцать пять человек, я согласен, много, даже не много, а до фига, зато сколько немчуры мы положили? Плюс мосты надолго вышли из строя, придется фашистам грузы окольными путями гонять, чуть ли не на теФФтонских загривках.

А мы пока пообедаем, уже час дня, да и немцы решили дать передышку, или взять себе ее.

После обеда Ежуров начал поднимать боевой дух бойцов, ну не сказал бы чтобы он был низким, но Володя песнями решил еще более поднять боевой дух, ну и почему бы нет. Потом к гитаре Ежурова присоединился аккордеон Симакина, артиллерист добыл инструмент в разбитой немецкой колонне, ну и пошло веселье. Пели и «Трех танкистов» и «Песню о Ворошилове», песню «О винтовке» и даже «Тачанку». Правда, пели-то не все, но слушали все, и всем казалось, что нет никакой войны, просто сидим где-нибудь в парке культуры и отдыха и слушаем песни.

Обалдеть, но эти простые песни, особенно спетая в конце абсолютно аполитичная песня «Синий платочек», превратили нас в терминаторов. Я реально чувствую щас прилив сил, готов косить гитлеровцев штабелями, да и остальные тоже. Напевая «Платочек» (признаю, фальшиво, за такое пение Клавочка Шульженко запинала бы меня), карабкаюсь на ДОТ и, присобачив бинокль к глазкам, осматриваю пейзаж вокруг, пока тихо. Блин, из-за этих песен я щас думаю только о Маше, как она там, а можно ли в бою думать о любимой? Хотя почему бы и нет, мы же так злее будем, зная, что своими действиями мы спасаем и защищаем своих любимых, своих детей, родителей, братьев и сестер.

Тут замечаю, что взвода два-три гитлеровцев наступают спереди-справа ДОТа, само собой перебежками и ползком, пытаясь это делать бесшумно и притворяясь невидимками.

Не успел я скатиться с крыши ДОТа, как кто-то из наших пехотинцев лупанул громкой пулеметной очередью по немцам. Те в ответ стали тоже садить во все, что видят, а видели они хуже нашего, из окопа нам их лучше видней, ну и «максимка» на 200–300 метров (и даже на километр) бьет лучше любого МП. Немцы залегли, тут минометчики угостили их металлическими ананасами (вот где геноцид немцам наступил). В ответ завыл немецкий небельверфер, и на наши позиции посыпались немецкие мины, «ишак» солирует, его соло поддерживают фашисты из гаубиц (и где только нашли они их, твари западноевропейские), вывод – надо срочно убрать корректировщиков противника, а не то кранты. По позициям небельверфера заговорили 76-мм пушки осколочно фугасными сюрпризами, небель заткнулся. Или попали, или просто скромно решил промолчать, тем более в ДОТ ему попасть слабо (то есть в ДОТ попасть легко, а чтобы при этом причинить ущерб ребяткам что внутри, навряд ли, калибр не тот). Гаубицы перенесли свой огонь на ДОТ, 76-миллиметровки из ДОТа бьют в ответ, правда, слабо гаубице пробить бронеколпак ДОТа, но приятного мало.

Оглядывая через бинокль окрестности, нахожу гнездо корректировщика, посылаю соседнего бойца к минометчикам, пусть угостят корректировщика, широко, от всей души, по-русски (и по-узбекски можно, я не против «Хуш келибсиз»[291]). И минометчики не обманули ожиданий. Правда, не знаю, накрыли они суку глазастого или нет, но гаубицы потеряли нерв и бьют теперь, куда широкая тевтонская душа прикажет. Чаще по ДОТу, но ДОТ на то и ДОТ, чтобы выдержать обстрел.

Под прикрытием стрелкового огня взвод наших пехотинцев рванул к немцам, причем их никто не поднимал в атаку, видимо, это от песен. Немцы тоже отстреливались, но допинг в виде довоенных песен оказался сильней нацистской пропаганды, и выжившие немцы бежали со скоростью, которой Усейн Болд[292]позавидовал бы (тем более он в трусах бежит, да вместо сапог кроссовки, а немчура с полной выкладкой). Наши бойцы вернулись, неся на руках трофеи и четырех раненых товарищей, с двумя убитыми, ну блин, опять потери.