Завет, или Странник из Галилеи - Нино Риччи

Прямо у ворот высилась Римская башня. Тень ее, отброшенная на прилегающие улицы, казалось, погружала их в ночной сумрак. Стены башни бесконечно круто устремлялись ввысь, в них почти не было окон, лишь несколько проемов под самой крышей. Римский правитель располагался в ней, а не в старом дворце Ирода. Видно, он чувствовал большую безопасность, находясь в такой твердыне, но даже будучи в ней, вероятно, догадывался, что иудеи вряд ли упустят возможность разделаться с ним. И все же, прибывая из столицы, правитель всякий раз останавливался здесь. Он появлялся на праздники, когда ожидались беспорядки, и это, как говорили, только ухудшало положение. В те дни весь город был наводнен специальной стражей правителя, полностью состоявшей из самаритян, что было открытым вызовом евреям.

Башня примыкала к крепости, от которой вела довольно широкая улица, протянувшаяся вдоль стены, охватывающей Храмовую гору. Стена была высотой вровень с крепостью, близстоящие дома по сравнению с ней казались миниатюрными игрушками, так как каждый камень стены был величиной с целый дом. Стена простиралась так далеко, что невозможно было увидеть, где она заканчивается. Я рассматривал огромные каменные глыбы, поставленные одна на другую, потом опять одна на другую и так без конца. Как можно было построить такое сооружение! Улица у стены была заполнена народом, спешащим по своим делам, повозками, уличными разносчиками, однако близость огромных стен делала всю эту суету не более значительной, чем копошение муравьев.

Примерно половина нашего пути в городе проходила по сводчатой галерее, которая вскоре вывела нас в другую часть города, более богатую и благоустроенную. Улицы стали шире, а дома солиднее. Старые стены, сохранившиеся с того времени, когда город был значительно меньше, теперь служили естественным разделом между трущобной частью города, откуда мы пришли, и кварталами, где жили зажиточные люди. Пройдя еще немного, мы очутились перед воротами, вырубленными в стене, опоясывавшей Храмовую гору. За воротами находился вход в туннель, ведущий к вершине горы. Мы миновали ворота и стали подниматься наверх. Еша предупредил нас, что в некоторых местах храма разрешено находиться только евреям. К нему самому это, конечно же, не имело отношения, но не все его спутники были евреями, и им грозил арест, в случае разоблачения, а может и что-то похуже.

Мы вышли на храмовую площадь, и я невольно зажмурился. Все вокруг сияло, белизна мраморных стен становилась еще ярче, соединяясь с белизной снега. Казалось, мы вознеслись на небеса. Но уже через несколько мгновений мои глаза привыкли к сиянию, и я почувствовал разочарование: предо мной простиралось совершенно пустое пространство. Пустота, куда ни бросишь взгляд — везде пустота. Вдали виднелся храм, над ним зависло узкое, почти прозрачное перышко струящегося дыма.

Храм не произвел на меня того впечатления, какого я ожидал. Расположенный посередине большой площади, он казался нагромождением из нескольких построек. Не так представлял я себе жилище Великого Бога, о котором говорил Еша. Я чувствовал, что сердце мое между тем учащенно забилось; я старался поверить, я ведь знал, что Еша никогда не станет превозносить что-то только потому, что оно принадлежит ему. Вскоре я обратил внимание, что площадь стала заполняться людьми, великим множеством людей. Среди них были такие, как мы, но были и богатые господа со своими слугами и рабами; все они молились. Слуги очищали площадь от снега, наполняя им ручные тележки и сваливая в стороне в виде высокой насыпи. Но площадь по-прежнему имела пустынный вид, по ней можно было передвигаться совершенно свободно. Внутренняя же площадь была размером с целый город.

Помня предостережения Еша, я старался держаться поближе к нашей группе, рядом с ним. Но у Йерубаля были совсем другие соображения. В южном конце площади громоздились постройки, очень похожие на рыночные ряды. Они спускались вниз, занимая весь склон горы. Оттуда доносились выкрики разносчиков, смешивавшиеся с гулом толпы в галерее. Йерубаль самым невинным тоном предложил посмотреть, что там происходит, и я, как дурак, согласился, думая, что мы тут же вернемся назад. Не успели мы пройти и нескольких шагов, как, оглянувшись, я обнаружил, что Еша исчез — прибывавшая на площадь толпа поглотила его.

Место, куда мы пришли, изрезанное пещерами и нишами, создавало гулкое эхо. Здесь слышались все шумы и разговоры в округе. Мы прошли по голубиным рядам — там продавались голуби для жертвоприношения; птиц держали в клетках, умело и искусно привязав их за одну лапку. Рядом находилось место для продажи ягнят, затем шли ряды с какими-то свитками. Кроме обычных продавцов, всюду шныряли разносчики-лоточники, предлагавшие тот же самый товар по той же цене, но их подвижность давала им некоторое преимущество и возможность заработать на свой кусок хлеба. Вдоль крытой галереи тянулись столики менял на случай, если вы не имели греческих или римских монет, а такое было вполне возможно, так как многие иудеи не хотели иметь при себе изображение кесаря. Тогда меняла предлагал вам с небольшой наценкой монеты вообще без изображений.

В дальнем конце мы увидели очередь к столикам, за которыми какие-то люди в пурпурных одеяниях и колпаках принимали у толпящихся возле них людей мешочки с монетами, а затем аккуратно записывали их имена в свитки. Все собиравшиеся на площади платили сбор в казну храма, размер которого не зависел от того, приходишь ли ты сюда каждый день, или заглядываешь только на праздник, проделав долгий путь от берегов Нила. Столики менял были уставлены пирамидками из монет. Все место охранялось лишь несколькими стражниками, принадлежавшими к специальной храмовой службе. Они носили красную с синим одежду и на вооружении имели только короткие дубинки. Я перехватил взгляд Йерубаля, жадно устремленный на монеты, и понял, что он прикидывает, как бы заполучить их себе. К тому времени я уже знал, что для моего приятеля не существует приемов, безумных настолько, чтобы не попытаться их использовать. Сообразив, какая беда может сейчас приключиться, я цепко схватил Йерубаля, чтобы тот ни в коем случае не мог вырваться, и потащил его к ближайшей открытой двери. Мы попали на какую-то задымленную лестницу, и, не выпуская локтя моего спутника, я быстро потащил его за собой вниз по ступеням. Я не останавливался до тех пор, пока мы не очутились на улице.

По всей видимости, это была южная оконечность Храмовой горы, прилегавшая к району, принадлежавшему старой части города. Стены домов здесь были покрыты копотью, оседавшей на них десятилетиями; дома были настолько старыми, что казалось, их каменная кладка уже не выдерживает борьбы со временем. Мы увидели еще одни ворота, которые назывались Крысиными, пройдя через них, можно было снова вернуться на храмовую площадь. Йерубаль сказал, что он никуда не уйдет, пока еще раз не посмотрит на храм. Мы действительно не успели хорошенько его разглядеть. В нашем желании не было ничего дурного, и я не предполагал, что оно может обернуться для нас неприятностями. Но когда мы прошли через ворота на площадь, ноги мои так и подкосились. Мы попали в ближний двор храма; он был отделен украшенной мрамором стеной, которая шла через всю большую площадь, и то место, где мы теперь оказались, было гораздо ближе к святилищу. Я с ужасом стал оглядываться по сторонам, ожидая, что храмовая стража вот-вот схватит нас. Но никто и не думал обращать на нас внимание. Мы быстро огляделись, бросив осторожный взгляд в сторону храма, и отступили в тень изгороди.