Темное пламя - Андрей Козлович

" — Например, случай с Зирдой, чьи мёртвые развалины поросли чёрными маками? — спросила Пуна, вытягиваясь во весь невысокий рост.

— Или другие, открытые позже планеты, — добавил учитель, — где есть всё для жизни: голубой свод могучей атмосферы, прозрачное море и чистые реки, тёплое светило. Но ветры перевевают мёртвые пески, и их шум вместе с шумом моря или грозы — единственные звуки, нарушающие безмолвие громадных пустынь. Мыслящая жизнь в диком заблуждении убила себя и всё живое, едва прикоснувшись к мощи атома и космоса.

— Но мы уже заселили их?

— О да! Но какое значение это имеет для тех, чьи следы развеялись пылью миллионы лет назад, не сохранив ничего, чтоб мы смогли понять, как и зачем они уничтожили себя и всю жизнь своей планеты!»

И это не всё. Уже сказано, в Галактике не было ЗПЛ до великого открытия Рена Боза. И тем не менее на Торманс

ЗПЛ цефеян, открывший их цивилизацию, прилетел, оказывается, за двести восемьдесят лет до «Тёмного Пламени».

" — Вот как! Вам известна история Ян–Ях? Откуда? — недобро прищурился Чойо Чагас.

— Только обрывок из сообщения чужого звездолёта, наблюдавшего вашу планету двести восемьдесят лет назад. Ему отказали в посадке ваши предшественники».

Значение смысла этих «ляпов», на мой взгляд, проявляют ещё три «ляпа».

Именно они отодвигают действие романа «Час Быка» ещё на тысячу лет. Ефремов упоминает «мудреца пятого периода ЭРМ Эрфа Рома, открывшего теорию инфернальности». Кто такой Эрф Ром, уже сказано. Так вот, оказывается, Эрф Ром жил за три тысячи лет до событий, описанных в «Часе Быка»: «Три тысячелетия назад мудрец Эрф Ром писал, что наука будущего должна стать не верой, а моралью общества, иначе она не заменит полностью религии и останется пустота. Жажда знаний должна заменить жажду поклонения».

И, если бы это было написано один раз. Эта мысль, так или иначе, выражена три раза. Второй раз он пишет об этом, поясняя, когда на Земле изменилась научная парадигма. В романе «Таис Афинская» Ефремов называет точный срок смены научной парадигмы. Земля примет научную парадигму, разработанную тайным обществом орфиков через двадцать шесть веков, то есть в двадцать первом веке, после Второй Великой Революции. Изменение парадигмы по Ефремову будет фундаментальным, она примет в качестве научного метода познания интроспективный метод Востока, причём диалектически — на равных с современным аналитическим методом, кроме того, она, похоже, научно докажет реинкарнацию. Изменение парадигмы обогатит и разовьёт человеческий разум. Эта мысль выражена им в авторском тексте, предшествующем старту «Тёмного Пламени»: «Человеческий разум, как ни обогатился и ни развился за последние три тысячи лет, всё ещё воспринимал некоторые явления лишь с одной внешней их стороны и отказывался верить, что это неуклюжее сооружение способно почти мгновенно проткнуть пространство, вместо того чтобы покорно крутиться в нём, как и лучи света, в продолжение тысяч лет по разрешённым каналам его сложной структуры».

Третье упоминание. Земля вступила в Великое Кольцо за четыреста восемь лет до «Часа Быка». Тем не менее главная героиня романа «Фай Родис рассказывала тормансианину о Великом Кольце, которое помогало земному человечеству уже около полутора тысяч лет, поддерживая веру в могущество разума и радость жизни, раскрывая необъятность космоса, избавляя от слепых поисков и тупиков на пути».

Можно ли поверить, что такая «гора ляпов» у настолько ответственного писателя случайна? Тем более что все они подчинены одному намёку: действие «Часа Быка» отстоит от нашего времени на три тысячи лет.

Мне после публикации этих данных в специальной статье приходилось слышать мнение, что ошибки всё же случайны. Иван Антонович начал работу над «Часом Быка» почти одновременно с работой над «Туманностью Андромеды» и в её ходе тяжело заболел. В силу этого он просто не вычитал ошибки, и в «Часе Быка» проскакивает старая хронология. Мне это мнение представляется несостоятельным по трём причинам:

1. Ни над одним произведением Иван Антонович не работал так долго, как над «Часом Быка». Изначально оно задумывалось как небольшая повесть «Долгая заря» и только после многих лет превратилось в роман. Не вычитать ошибки было невозможно.

2. Эти ошибки тщательно замаскированы. Их в течение сорока лет не смог обнаружить ни один ефремовед. И обнаружить их сложно, нужно тщательно, в комплексе, проработать всё творчество Ефремова.

3. Если бы проскакивала старая хронология, то в «Часе Быка» была бы потерянная тысяча лет. Но она не потерянная, а ДОБАВЛЕННАЯ. На три тысячи лет отстоят от нас не события, описанные в «Туманности Андромеды» и «Часе Быка», а действие «Часа Быка» происходит через тысячу лет после действия «Туманности Андромеды».

Возникает вопрос: зачем это понадобилось?!

В «Часе Быка» есть интересный разговор между командиром звездолёта «Тёмное Пламя» Грифом Рифтом и инженером вычислительных установок звездолёта Соль Саином. Суть разговора: командир звездолёта считает, что Соль Саин должен изготовить и передать создаваемому землянами на Тормансе антифашистскому подполью неизвестное на этой планете высокотехнологическое оружие. А Соль Саин сомневается.

" — Бессилие. Нельзя пробить самую прочную из всех стен — стену психологическую, которой окружили нас…

— Но почему нельзя? Я бы на вашем месте использовал свои знания и талант конструктора, чтобы подготовить наиболее важные инструменты для жителей Торманса. Они им очень нужны.

— И что, по–вашему, всего важнее?

— Индикатор враждебности и оружие. И то и другое, миниатюризованное до предела, размером с пуговицу, в виде маленькой пряжки или женской серьги.

— И оружие?

— Да! От бомбочек УБТ до лучевых пронизывателей.

— УБТ? Вы можете думать об этом и находить аморальным моё мимолётное желание закурить? Сколько жизней унёс УБТ две тысячи лет назад у нас да и на других планетах!

— А сколько спас, сокрушив орды убийц?

— Я не могу признать вашу правоту. Это было необходимо в древние времена, и мы знаем об этом лишь из книг. Я не могу… — Соль Саин умолк, видя, как внезапно выпрямился командир».

Дальше идёт небольшой разговор звездолётчиков на личную тему. И продолжение.

" — Обречённость Родис отгораживает её от меня, а за моей спиной тоже тень смерти. — Рифт встал, прошёлся несколько раз по кабине и приблизился к Соль Саину с едва приметным смущением.

— Есть древняя песенка: «Я не знаю, что ждёт в темноте впереди, и назад оглянуться боюсь!»

— И вы, упрекая меня в слабости, делаете такое признание?

— Да, потому что упрекаю себя тоже. И прощаю тоже.

— Но если они посмеют…

— Я сказал ей, что разрою всю планету на километр глубины, чтобы найти её.

— И она запретила?

— Конечно! «Рифт, разве вы сможете это сделать с людьми?» — Командир старался передать интонации Фай Родис, укоряющие, печальные. «Вы не предпримете даже малых действий насилия…»